— Я не против того, чтобы ты завела себе компанию, но если девушка будет мешать, я избавлюсь от нее. Тебе ведь известно, что лояльность и безграничное терпение Региса, мне несвойственны.

При упоминании имени друга он ещё сильнее помрачнел, отпустил меня и резкими движениями направился к лестнице, однако замер у первой ступеньки, бросив через плечо:

— Нужно подумать, — эта фраза несомненно должна была быть истолкована, как приказ не тревожить его, разрушая уединение, необходимое вампиру для размышлений.

Алый туман заструился на второй этаж, Марта вскрикнула, все ещё прижимая руки ко рту. Я медленно подошла и обняла ее. Объяснения затянулись, пришлось долго уговаривать девушку, повторяя, что смерти ее мастер Эретайн совсем не желает, и вообще он покладистый, добрый и справедливый, при должном обращении конечно. Доводы о несомненном благе его покровительства, которое оградит бедняжку от всех неприятностей этого мира, действовали не слишком убедительно, поскольку не уменьшали ее уверенности в главной угрозе жизням нас обоих, заключавшейся в присутствии дома Первородного вампира с вспыльчивым, властным нравом.

В конце концов служанка согласилась, что на дикого зверя Детлафф Ван Дер Эретайн все же похож не слишком, потому в общем-то бояться нечего, к тому же внимание господина целиком было поглощено мной и на нее не распространялось, а значит стоило просто принять ситуацию и смириться с ней. Финальную точку в сомнениях поставила дружба, плотно связавшая нас за последнее время. Приведя наконец бедную девушку в адекватное состояние и снабдив бокалом крепкого вина на ночь, я уже почти направилась в коморку под крышей, чтобы выяснить причины недовольства своего резкого покровителя, но внимание отвлёк шум за дверью.

Скоро послышался короткий стук. Оказалось, что вновь прибыл посыльный из цветочной лавки с огромным букетом кроваво-красных роз сорта «Сангрояль», в котором торчала короткая записка «Филипп Ван Мурлегем». Игра продолжалась и цели ее меня сильно беспокоили.

Эретайн несомненно находился на пределе терпения и каждый новый букет злил его только больше. Оставалось вопросом времени, когда он сорвётся и начнет творить глупости, а под это дело даже не нужно вступать в открытую схватку самому. Приговор может вынести общество, решив, что поведение Детлаффа слишком демонстративно, или Скрытому надоест отвлекаться на возню подданных, и он накажет того, кто первым подвернётся под руку, и это несомненно будет мой покровитель.

Определенно.

Поспешно отослав мальчика к княгине Боклера, я побежала по лестнице наверх, туда, где царила угрожающая, гробовая тишина, гонимая собственными, неутешительными выводами и осознанием острой необходимости разрядить накаляющуюся час от часа обстановку.

Вампир сидел за рабочим столом без света и сосредоточенно разбирал очередной механизм, на мое появление он никак не отреагировал, но и прогонять не стал. Конечно Детлафф уже знал об очередном выпаде заносчивого сопляка, и это раздражало его только больше. Минуты тянулись, как мед за ложкой, его злость нагревала воздух комнаты, казалось стоит открыть рот, как пространство разорвет мощный взрыв. И все же я решилась.

— Что случилось?

Он молчал, не желая общаться, замкнувшись в себе.

— Пусти меня. — Тихий шепот привлек внимание покровителя заставляя отвлечься от не слишком увлекательного занятия, а просительный тон чуть смягчил неприятный настрой, позволяя мне вклиниться в его мрачные размышления.

— Куда?

— К себе. Позволь быть рядом.

В прозрачном взоре вспыхнуло сомнение, тут же отразившись болью.

— Мне трудно.

— Знаю. Но ты должен.

Он отложил игрушку, развернулся на стуле и раскрыл объятья. Не заставляя приглашать себя дважды, я пересела на его колени и запустила пальцы в смольные волосы. Вампир запрокинул голову назад и глубоко вздохнул, расслабляя плечи, прикрывая глаза, словно зверь под лаской хозяина.

— Это Регис.

— Что?

— Он надоумил Мурлегема, рассказав историю про розы.

— Для чего? Я совсем не понимаю, — диссонанс, вызванный произнесенными подозрениями прозвучал в голосе, но тут же потух под напором воли. Чего уж точно не стоило делать в подобной ситуации, так это подливать масла в огонь.

Детлафф поднял голову, прозрачный взор горел злостью, граничащей с ненавистью.

— Потому что мой друг, моя стая, мой побратим… Он против моей… Любви. — Длинные пальцы коснулись щеки, не отрывая внимательно взгляда, в котором совсем не было вопроса.

Сердце замерло, будто прислушиваясь к сказанному, сомневаясь — не сон ли это все. Я притихла, как мышка, боясь вздохнуть, широко распахнув глаза в немом изумлении и бесшумном, ликующем восторге. Все проблемы отошли на второй план, потому что Детлафф Ван Дер Эретайн признавался в чувствах и ничего важнее последнего произнесенного им слова не было. Вампир однако моего счастья определенно не разделял. Он по обыкновению ставил в известность, не спрашивая ответа.

Или просто знал его?

Дар речи постепенно возвращался, но слов совсем не находилось. Должна ли я была отреагировать на его заявление? Похоже сам Первородный ничего не ждал, поскольку темный взгляд не обнаруживал признаков заинтересованности.

— Прости, что? — наконец выдавила из себя я, стараясь не отпустить его взора, но это почти не получалось.

— Эмиэль не считает нас подходящей партией друг для друга. Он не первый и не последний вампир, выступающий против союзов с людьми, — Детлафф глубоко и обречённо вздохнул, вытесняя из моей груди взволнованный трепет.

Наверное все же момент выдался не подходящий для обсуждения отношений, да и Эретайн не обнаруживал желания развивать волнующую тему. Он нуждался сейчас в поддержке, одобрении… Потому я решила не настаивать и почла за лучшее продолжить текущую повестку дня, в надежде вернуть покровителю душевное равновесие.

— Хочешь сказать, что Регис против нас? Меня? — Для того чтобы собраться с духом понадобилось некоторое время.

— Да.

— Это нелепо… — сдавленный смешок вырвался из груди, в такое не верилось даже по принуждению.

— Регис полагает, что человеческая женщина слишком хрупка и непостоянна для такого вампира, как я. Когда Рэна попыталась управлять мной — многие пострадали, погибли люди, был недоволен Скрытый. Это не пошло на пользу никому, не говоря уж о том, что Боклерская Бестия натворила много бед и за пределами Туссента. Я совсем не горжусь своим поведением. Никто не захочет повторения. Понять его можно, но…

— Ты не знаешь наверняка, так ведь? — ничего другого, как воззвать к здравому смыслу, в попытке не дать ему сделать поспешных выводов, не оставалось.

Детлафф посмотрел на меня с недоверием.

— Нет.

— Значит не должен позволять интригам прорастать в душе сомнениями. Кулуарные игры — любимое занятие Мурлегемов, они сотни лет манипулируют людьми, настраивая их друг против друга. Подумай сам: Винсент вполне мог соврать тебе, стараясь навредить, рассорить с побратимом, ведь о твоей болезненной привязанности к стае известно каждому . В конце концов не в характере Региса плести заговоры за спиной.

— Даже для блага?

— Несомненно, — я бережно погладила покровителя по щеке, утешая. — Ты слишком прямолинеен. Это известно всем и каждому. Филипп пытается управлять тобой, восстанавливая против всего мира, зная, какую боль это доставляет. Не позволяй ему сеять хаос в своей голове.

Крепкие, напряжённые руки расслабились, стали мягкими, медленно перебирая мои локоны. Эретайн постепенно успокаивался, погружаясь в раздумья.

— Расскажи, что и как ты узнал.

— Филипп слишком молод и глуп для длительных партий, он амбициозен, порывист и импульсивен. У марионетки определенно есть кукловод…

— И ты всерьез решил, что это Регис? — губы невольно тронула усмешка. — Да он просто пришел бы к тебе и все выложил.

— Сенклер поведал мне, что Эмиэль просил назначить встречу Винсенту, перед самым отъездом.

— Старший Мурлегем вообще благоразумно дистанцируется от ситуации, разве не так?