— Значит, все же арест, — устало вздохнул король, отступая от своенравного наследника.

***

— Ваше Высочество. Рады приветствовать на рождественском балу.

Ангел немного смущался, созерцая высшего демона в самом сердце рая. Конечно эксцентричность адского отпрыска правящей Династии сильно опережала его самого, разносясь с новостями подобно ветру, но видеть наследника в живую все равно оказалось для присутствующих непривычно.

Молодой принц был одет в ослепительно белую, расстегнутую на две верхние пуговицы рубашку, рукава которой стягивали изящные рубиновые запонки; узкие, черные брюки, удерживаемые широким кожаным поясом и ослепительно сияющие, лаковые туфли.

— Добрый вечер, — Азраэль слегка наклонил голову, принимая приветствия.

С самого раннего детства привыкший ко всеобщему подчинению и уважению он воспринимал вежливость, как должное, не более, прекрасно понимая, что на ангельской вечеринке ему не рады.

В самом центре огромного зала стояла громадная ёлка — символ рождества, украшенная золотыми шарами, блестящими лентами и настоящими, горящими свечами. Внимательному взгляду демона она не показалась идеальной. Не хватало чего-то… Красного. В детстве они с мамой часто наряжали его покои к празднику ярко-алыми шарами и бордовым шишками. Отец всегда злился, когда рано утром сынок прибегал в их спальню похвастаться подарками. Вспоминая его недовольное лицо, Азраэль саркастически хмыкнул: ну конечно, как же сам король ада, Сатана… Мог одобрить какие-то человеческие штучки. Но им, с матерью нравилось играть в Деда Мороза, представляя, что седой старик приносит нехорошему мальчику такие долгожданные подарки.

А потом всегда следовал бал.

Принц не любил свою бабку, прекрасно понимая, что ее привязанность продиктована скорее статусом внука, чем искренностью, но вот праздники в раю, под строгим присмотром наставника… Они казались такими волнительным. Даже строгий и чопорный Адмирон, обычно сама неподкупность, совершенно непроницаемый к просьбам и шалостям подопечного, во время рождественских гуляний в раю становился чуточку мягче, вступая под своды белоснежных залов бабкиной вотчины. Наследник даже однажды сумел уговорить наставника пригласить Серафима на вальс и с восторгом наблюдал, как алый подбой его черного плаща, смешивается с белыми, струящимися одеждами невесомой Ребекки.

Вот и сейчас, задумчиво покачивая в высоком бокале глифт, Азраэль наблюдал за летящими парами, едва касающимися пола на пируэтах. Как же всё-таки ему нравились ангелы. Дома, в аду, разумеется у него были друзья. Например мелкий поганец — Асмодей, дальний родственник по линии отца, с которым они часто устраивали земные прогулки по злачным местам, за что потом значительно выгребали от взбешенного Сатаны. Не спасал даже Лаэрт, отец взбалмошного дружка: весьма правильный демон, к тому же инкуб. Кстати папкиных способностей соратник совершенно не унаследовал, поскольку девчонки бежали от него, как от чумы. Ещё была красавица Аналейса — статная демонесса из знатного рода. Краем уха Азраэль слышал, что когда-то ее мать встречалась с его отцом, но это было ещё до появления предназначения. А теперь вот дочь очень старалась пойти по стопам родительницы. Дьяволица была красива и не в пример остальным умна, но наследнику просто не нравилась.

Отвлекая от водоворота мыслей, в зале начал стихать и постепенно почти полностью погас свет. Все присутствующие стали тихо перешептываться от чего в воздухе словно зашевелилось полупрозрачное марево. Музыка, словно снижая напор, скоро совсем растворилась в подступающей тишине: такой волнующей, трепетной, даже интимной. Азраэль знал, что сейчас ангелы начнут благодарить Шепфа за дары, посланные им. Принцу ада было нечего сказать по этому поводу. Печати предназначения у него не было. Отец и дед часто рассказывали, как впервые встретили свою половину, как поняли сразу, что это она — высшая воля Создателя, как через боль учились понимать, принимать и защищать ее… Истинную любовь, которой не было у него. Мать была уверена, что печать ещё появится, мол, так было у нее, только ведь будущая королева ада тогда находилась почти на грани смертности, а он… Часть Династии. Подобные мысли вызывали едва ли не отчаяние, до краев наполняя душу болью непонимания. Почему он?

Прерывая поток тягостных рассуждений, в круг света, прямо перед сияющей ёлкой вышел Серафим, объявляя о начале церемонии. Невесомый ангел аккуратно протиснулся мимо Азраэля, в намерении тоже высказать благодарность Создателю. Принц не увидел лица этой девушки, только золотые локоны, широким водопадом укрывающие спину и небрежно сколотые на затылке старомодным серебряным гребнем. Мягкие пёрышки самого края ее белоснежного крыла легко очертили запястье за секунду до того, как их обладательница растворилась в полутьме пространства.

В центре зала стоял белокурый мужчина внушительных размеров с длинными чуть сияющими крыльями и мелодичным голосом наставительно повествовал о том, как труден путь к истинному счастью. Наследник знал его. Самаэль был главой ангельского отделения крылолетчиков и отличался очень лояльным характером, в отличии от их — демонического рыжего дракона, который муштровал подопечных без сна и отдыха. Азраэлю доводилось проходить обучение в этом поистине адском подразделении. Служить срочную службу в армии Сатаны — так, смеясь, называла его мучения мать. Там пришлось выкладываться на полную, даже ему.

Не сразу, но принц обратил внимание на постепенно нарастающую боль в руке. Изначально совсем незаметная, тупая, ноющая, она все усиливалась и скоро начала мешать слушать ангельские трели, растекаясь от ладони к локтю, а за тем доползая до плеча. В неровном свете сияющих свечей на ёлке, он смог разглядеть только темные пятна неизвестного происхождения на белоснежном рукаве своей рубашки. Глифт разлил что ли?

Неприятные ощущения продолжали увеличиваться и скоро начали грозить перерости в нестерпимые. Стараясь двигаться аккуратно, Азраэль попытался пробраться к выходу, что оказалось сделать совсем не просто.

Наконец освещение коридора неприятно резануло по глазам, заставляя на миг зажмуриться. Когда зрение умудрилось адаптироваться, принц с изумлением обнаружил, что темные пятна — это кровь. Образовывая переплетающиеся бордовые линии, полосы расплывались по ткани, поднимаясь все выше. Рубиновая запонка с громким звоном полетела на мраморный пол, когда демон рванул рукав в намерении выяснить причину появления алых разводов и замер то ли в ужасе, то ли в восхищении. Словно выжженные каленым железом, прямо на коже постепенно формировались угольные узоры, острыми краями поднимаясь от обода на запястье и уже покрывая плечо и ключицу.

Печать.

А в закрытой на ключ изнутри дамской комнате, сидя прямо на холодном полу, плакала от боли и непонимания хрупкая, миленькая девушка, беспомощно наблюдая, как по белоснежному крылу, пачкая мягкие пёрышки мутной, алой кровью, расползаются звёздчатые узоры, отзываясь нестерпимой болью в немеющих мышцах.