Павел Викторович за десять с лишним лет совершенно не изменился, все как я помню. Высокий, усатый и добродушный. Мягко пожал мне руку и широко улыбнулся. После короткого обмена любезностями ушел о чем-то разговаривать с сыном.

Ольга Леонидовна, изменилась. Когда-то она была светло русой, а сейчас, на идеально уложенных волосках красовался благородный белый отлив. Одета она была строго, таким же было и выражение лица. Она вся источала надменность. И хоть Витя уже тысячу раз, пытался меня убедить, что такое недовольно-презрительное выражение у нее по жизни, я все же склоняюсь к мысли, что эту женщину не устраиваю лично я. Если десять лет назад, я была глупым подростком, то сейчас будучи взрослой самостоятельной женщиной, я не готова больше чувствовать себя в чем-то виноватой. Эта женщина пришла к нам в гости, ко мне. Я имею праву на толику если не уважения, то хотя бы снисхождения.

В итоге нацепив дежурную улыбку, за которой пыталась скрыть неловкость, я на правах хозяйки предложила присесть за стол.

У моей мамы язык за зубами вообще не держится, я привыкла к сплетням, острым фразам, эмоциям. Здесь же сидя за столом, я чувствовала, на себе только неодобрительный взгляд. Но он был на столько красноречив, что боюсь даже у моей маман не нашлось бы нужных слов.

Ольга Леонидовна была явно недовольной, что мы уже так давно без ее ведома, живем вместе, а уж то, что мы решили так спонтанно и скоропостижно узаконить отношения ее совсем не радовало. Она все сыпала и сыпала осуждающими вопросами, причем они были направлены, только на сына, я же удостаивалась, только колючего взгляда. Отец семейства периодически пытался шутить, пытался увести сухой допрос жены в мирное семейное чаепитие, но она и этого святого человека не щадила. Теперь-то я уж точно понимаю, почему Витя кривится от одного упоминания о матери.

За какой-то час женщина уже несколько раз, очень толсто дала понять, какую образцовую семью построил ее младший сын, какая у него чудесная жена и как им двоим, повезло встретить друг друга. Чего она хотела этим добиться, мне не понятно. Возможно, Ольга Леонидовна намеревалась ранить мои чувства, но боги, прошло уже столько лет! Даже если бы я безумно любила ее младшенького, то за такой промежуток времени никаких чувств не осталось бы.

Как я и боялась, разговор все же коснулся темы того, что мы с Вадиком учились вместе в школе и начал эту вроде бы нейтральную тему отец семейства. В его искренней улыбке я не видела злого умысла, он просто вспоминал былые времена и какими детьми мы все тогда были. Сказал, что я и Витя могли бы уже тогда встретиться. На что Ольга Леонидовна громко хохотнула, сказав, что я была слишком занята их младшим сыном. Над столом повисла пауза, а я ощутила колючий жар на щеках и ушах.

— Ма, — спокойному голосу Вити можно было позавидовать, — это было так давно…

— Не так уж и давно, — съехидничала Ольга Леонидовна.

— Да какая уж разница, — добродушно улыбнулся отец, потирая свои густые усы, — главное, что сейчас вы оба счастливы и готовы к такому важному событию.

— Я уже полгода как готов, — приобнял меня за плечи Виктор, — это все она думает и рассуждает…

Наверное, впервые, на такие слова своего мужчины, я так широко улыбнулась. Обычно я ощетинивалась, и дулась. Мне казалось, что он специально так говорить, что бы показать всем, какая я плохая. Но сейчас, четко поняла, он меня защищает, он показывает присутствующим, что любит, что желание быть со мной не спонтанное и не необдуманное. Улыбка на моем лице поползла вверх, а я украдкой сжала ладонь своего мужчины.

Как так вышло, что я с Ольгой Леонидовной остались наедине. Терпеть ее надменный взгляд не было никакого желания, и я взялась убирать посуду со стола, загружая посудомойку.

— Залетела да? — прилетело мне в спину.

Я медленно развернулась и вопросительно подняла бровь.

— Вадика в свое время измучила, — зашипела женщина, — теперь за Витю взялась?

— Простите, но это ваш личный бред… — ну а что я собственно могу сказать этой бешеной женщине? И самое главное, зачем оно мне, что-либо доказывать.

— Еще и огрызаться совесть позволяет!? — моя будущая свекровь поднялась из-за стола и начала медленно приближаться, — Настюша из-за тебя страдает, Вадимка мучается, Витя перестал с ними вообще общаться, да и меня тоже избегает. А все ты!

— И причем тут я? — скрестив руки на груди удивленно спросила.

— У Настеньки с Вадькой годовщина свадьбы недавно была, а без тебя Витька отказался приходить. А детки рассчитывали, что он им путевку подарит как обычно. А тут ты!

Ах, вот оно что, Михалыч! Я всегда знала, что Настюха еще та сучка, и своего точно не упустит. Наверняка надеялась, что Витя под давлением брата и матушки меня все-таки пошлет куда подальше.

— Вадимка, тогда сам не свой ходил, страдал, мучился. Пока ты распутница задом радостно вертела, — женщина перешла на жуткий шепот, — вообще, не известно был ли тот злополучный ребенок и вообще от кого он был…

Я было уже открыла рот возмутиться, но мы обе дернулись на хриплый угрожающий голос.

— Думаю, тебе стоит уйти, — пробасил Витя.

Вот честное слово, я решила, что это мне. Краска прилила к щекам, а я уже продумывала как гордо выйду, хлопнув дверью.

— Если хочешь и впредь быть гостем в этом доме, то тебе стоит научиться держать свои умозаключения при себе. И в следующий раз тебе стоит спросить разрешения у хозяйки дома, прежде чем приходить.

— Ты… Меня выгоняешь? — опешила Ольга Леонидовна.

Видимо эта женщина тоже поначалу решила, что сказанное адресовано мне. Как-то неожиданно конечно, все-таки это мама. Мне не хотелось вмешиваться в семейные разборки, а уж тем более становиться камнем преткновения.

— Знаете, если вы все же захотите узнать всю историю и с моей стороны, то мы с вами можем встретиться и поговорить, — произнесла я на одном дыхании, — у вас может быть свое мнение, но оскорблять себя я не позволю.

Достопочтенная женщина моргнула, затем гордо подняла голову и выйдя в коридор крикнула:

— Паша! Мы уходим!

— Так резко? — из балкона показалось удивленное лицо Павла.

Уж не знаю, слышал, ли он наш разговор, но выглядел растерянным. Пожав мне руку и обняв сына мужчина быстро оделся и крикнув на прощание «будьте счастливы» скрылся за дверью.

— Прости, — сама не знаю, за что прошу прощения. Но я считаю себя действительно виноватой.

Я никогда не сожалела о прошлых отношениях, но сейчас все, же думаю, насколько было бы проще, если бы я тогда все, же проявила жесткость и не позволила Вадиму Романову меня уговорить на отношения. Не было бы этого всего, а спустя столько лет, эти его детские первые чувства, не подкрепленные ничем кроме дружбы, давно испарились.

— Ты ни в чем не виновата.

Мой мужчина, обнял меня крепко, закрывая от всех невзгод и опасностей. От мерных поглаживаний на душе распускались солнечные ромашки. Вот этот мужчина зацепил, меня по-настоящему. И как бы я не хорохорилась, эти отношения забрались действительно глубоко в меня. Именно сейчас в этот самый момент, я поняла, что всем сердцем хочу бесконечно долго стоять тут в этих крепких горячих объятьях.

До официального дня Х, осталась ровно неделя. Так как семья Виктора больше не выходила на связь, мы решили просто расписаться и снять усадьбу для празднования в кругу только самых близких друзей.

Мне не хотелось никаких церемоний и пафоса, я хотела видеть радостные счастливые лица дорогих мне людей. А еще уже третий день, как меня мучает жуткий токсикоз. На работе уже все догадались о моем интересном положении. Именно поэтому, мой мужчина, сегодня поехал один заключать договор на аренду миленького гостиничного комплекса, там нам обещали закрытую территорию, свой пруд и небольшую конюшню. Я же осталась дома, обниматься с белым другом.

В дверь раздался звонок, вырывая меня из тревожного сна. Кряхтя, сползла с кровати, из зеркала на меня смотрело, нечто бледное и лохматое. Красавица, ничего не скажешь. Опять настойчиво позвонили, и я не думая распахнула двери, для настырного гостя.