20 февраля, 2020 год

— Ты у меня самая чудесная, — шепнул Богдан, быстро, чтобы никто не увидел, касаясь губами Зоиной шеи и тут же поправляя шарф. — До когда?

— До когда-нибудь, — Зоя с трудом сдержала улыбку.

Она бы с удовольствием осталась с ним здесь, в университетском холле, но надо было убегать на занятие, сдавать очередную лабораторную работу, а Богдан решил в кои-то веки появиться в своём альма-матер и хотя бы спросить преподавателей, что надо делать. Зоя поражалась тому, как ему удавалось лавировать и оставаться без двоек, при этом настолько безответственно относясь ко всему происходящему в университете. Впрочем, многое легко можно было решить, и точно так же поступали и множество Зоиных однокурсниц.

Это ей совесть не позволяла.

— А поконкретнее?

— Вечером созвонимся? — предложила Зоя.

А когда-то она терпеть не могла разговаривать по телефону.

— Созвонимся, — кивнул Богдан. — Я наберу?

— Набери, — хихикнула девушка, быстро целуя его в губы. — Всё, я побежала. До вечера.

— До вечера!

Она выскользнула из тёплых объятий Богдана, с трудом сдержалась, чтобы не оглянуться воровато, не следил ли кто-нибудь за ними, хотя подозревала, что сейчас чужая любовь никому не нужна ни даром, ни за деньги. Внимание к ним, к счастью, как-то очень быстро угасло, и Зоя уже органично чувствовала себя в вечно занятой студенческой толпе среди куда-то спешащих людей, радостных и печальных, мечтающих о чём-нибудь и надеющихся на то, что их не вышвырнут прочь из университета.

Орловский скрылся за поворотом, она быстро направилась к высоким ступенькам, силясь вспомнить, где преподавателя ловить, на третьем или на четвёртом этаже. На лабораторные они практически все не ходили, и потому преподы просили заглядывать лично, если кто-нибудь изволит явиться. Зоя изволила уже третий раз, но Петровник, который вёл эту дисциплину, всё никак не хотел запомнить, что с их группой вечное правило "никто не придёт" попросту не работает.

Впрочем, возможно, она сейчас возьмёт у него задание, на следующий раз всё быстренько сделает и просто закроет для себя эту проблему? Такая методика отлично работает, преподавателям нравится, ей, как студентке, тоже очень удобно. Мама, правда, будет недоумевать, почему дочь торчит за компьютером целыми сутками в начале учебного года, но ничего, она поймёт.

Если Елена Леонидовна смирилась даже с Богданом и не плюнула ему в тарелку, когда случайно раньше вернулась домой и обнаружила, что Зоя кормит своего парня обедом на их кухне, позволила ему опять зайти в святая святых — в их квартиру! — то и лабораторные работы она как-нибудь Зое простит.

Да и вообще, мама — и это трудно было не заметить, — пыталась меняться. Зоя знала, насколько трудно ей было смириться с новой манерой поведения собственного ребёнка, и потому сама старалась быть несколько мягче с мамой.

Елена Леонидовна отвечала тем же.

Временное перемирие, царившее между ними, возможно, было не таким тихим и идеальным, как обеим хотелось. Иногда оказывалось в самом деле тяжело прийти к определённому компромиссу, и Зоя чувствовала себя заложницей требований матери, а Елена Леонидовна твердила, что и так слишком часто идёт на уступки.

Кто из них был прав? Наверное, никто, но всё же…

— Горовая, погоди!

Она вздрогнула.

Зоя привыкла, что по фамилии к ней практически никто не обращался. Разве что Лерка, всё ещё дувшаяся на Зою за тот смешной побег из школы, но почему-то, хохоча, то и дело обзывала подругу не Горовой, а Орловской. Видела, что ли, как они целовались, стоя в сугробе?

Ну и пусть. Плевать. Ни публичность, ни таинственность собственной личной жизни Зою уже не волновали, она каким-то чудесным образом привыкла воспринимать Богдана как кого-то родного и близкого вне зависимости от присутствия или отсутствия свидетелей.

Все остальные называли Зоей, Богдан упрямо звал Сойкой, даже преподаватели — и те предпочитали имя…

Ей так не хотелось оглядываться, что Зоя притворилась, будто ничего не услышала. Вместо того, чтобы посмотреть, кто там зовёт, Зоя только ускорила шаг и бодро направилась вверх по ступенькам, притворяясь, словно ничего не происходит.

Она даже не стала хвататься за поручень, хотя голова неизменно кружилась — как и всегда, когда Зоя вынуждена была идти по лестнице.

— Горовая, да подожди же ты!

Запыхавшийся, срывающийся голос. Знакомый.

Зоя ещё ускорила шаг, зная, что если она скроется в аудитории, делая вид, что ничего не услышала, или хотя бы затеряется в студенческой толпе, то отвратительного разговора можно будет избежать.

— Горовая, да ты издеваешься! — крепкие пухлые пальцы уцепились в её запястье, и она вздрогнула от прикосновения влажной от пота ладони.

Оглянулась, с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить глаза.

Леся, растрёпанная, кажется, ещё полнее обычного, с торчащими в разные стороны волосами, смотрела на Зою так, как, должно быть, в советском союзе смотрели на врага народа. По крайней мере, если б взглядом можно было убить — застрелила бы, а то и четвертовала, как тот средневековый инквизитор!

Но в стенах университета Леся, как бы она не стремилась к чему-то, оставалась просто студенткой и вечной активисткой, несколько надоедливой и раздражающей абсолютно всех.

Надо же, а раньше Зоя этого не замечала.

— Чего тебе? — несколько грубовато спросила Зоя.

— Лебедова спрашивает, чего это ты к ней не заходишь.

— У меня нет времени. Выпускной курс, второй семестр, — легко пояснила Зоя и повернулась спиной к Лесе, собираясь продолжить свой путь.

Но чужие пальцы всё ещё сжимали её запястье.

— Ну меня-то это не смущает, — отметила Леся. — Я продолжаю оставаться верной нашему общему делу!

Захотелось рассмеяться.

— Какому общему делу? — удивилась Зоя. — Слушай, ну… Я занята, правда.

— Раньше ты была посвободнее, — капризно отметила Леся.

Ну вот, начинается.

Меньше всего на свете Зое хотелось слушать лекции о том, какая она мерзкая, плохая и всё такое. Она вообще никак не могла понять, откуда в Лесе бралось столько уверенности в собственных силах и дерзости лезть к другим людям.

Ну бралось же, однако.

— Ты хочешь поговорить о чём-нибудь важном? — поинтересовалась Зоя, стараясь говорить спокойно. — Если только об общественной деятельности, то извини, у меня правда нет времени. Потом как-нибудь разберёмся, ладно?

Леся действительно отпустила её руку, но только для того, чтобы обежать Зою по кругу и встать у неё на пути.

— Будет конкурс, — затарахтела она с таким важным видом, что Зоя никак не могла избавиться от сравнения её с курицей, или, точнее, с петушком, демонстрирующим всем в округе собственную важность. — Песенный. И Лебедова, учитывая твой предыдущий успех, хотела бы, чтобы ты…

— Нет.

— Как — нет? — ахнула Леся. — Ты не можешь отказаться!

Зоя спокойно обошла её и направилась вверх по ступенькам. На третьем этаже уже мелькнули вечно растрёпанные волосы Лерки, и Горовая даже вскинула руку, пытаясь привлечь внимание подруги. Та обернулась, кажется, расплылась в улыбке и заспешила к Зое, проталкиваясь сквозь толпу первокурсников, всё ещё радующих преподавателей своим присутствием. Вид у Леры был страшно довольный.

— Представляешь, — заговорила она, цепляясь за Зоин рукав и оттягивая её к окну, — я только что была у Петровника — и знаешь, кого я там застала?

— В преподавательской подсобке? — без особенного интереса уточнила Зоя.

— Как бы так! У Петровника на коленях! — в глазах Леры вспыхнул пугающий огонёк заядлой сплетницы. Собственно, за девушкой такое нечасто, но водилось, особенно когда появлялся подходящий повод, а даже Зоя не могла не согласиться, насколько подходящим был служебный роман, который преподаватель даже не удосуживался скрывать. — Ну, угадай, кого, кого?

Участвовать в придумывании новой сплетни не хотелось, называть случайные имена и подставлять какую-нибудь ни в чём не виноватую женщину — тем более, потому Зоя просто пожала плечами, выражая своё недоумение. Насколько она знала Леру, та всё равно через тридцать секунд устанет играть в "угадайку" и назовёт имя, главное ещё, чтобы она сделала это не так громко.