— Постижение нового всегда сопряжено с риском. Кому, как не тебе это знать, – словно посмеялся над ней Мульфэтор, видимо прочтя её мысли. Элеонора не заглотила наживку и продолжила расспрашивать о деталях эксперимента по суживанию сознания.

— Ты когда-нибудь уже делал что-то подобное? – она очень хотела услышать в ответ «да». Первый опыт редко бывал удачным.

— Делал нечто похожее, но в обратном смысле, – отвернувшись от неё жук подполз к кокону, видимо проверяя что-то. Его чёрная, поблёскивающая лапа легла на прозрачную кожистую поверхности и в тот же миг почти человеческая ладонь не рождённой ещё субъединицы прикоснулась к разделяющей их преграде с другой стороны. В том же самом месте. Они будто касались друг друга.

Элеонора не понимала, свидетельницей чему становится, но чувствовала, что сейчас прямо на её глазах, происходит нечто важное. Глубоко-интимное даже. Связь, установившаяся между большим чёрным жуком и его человеческим подобием, была сродни связи акушерки и ребёнка. Жук был здесь не только для того, чтобы сопровождать её, но и чтобы помочь новому телу родиться. А может быть и «подключить» его к Коллективному Сознанию. Сделать нечто такое, что повлияет на дальнейшую жизнь рождённого.

Тем не менее разговор надо было продолжать. Чем больше она знала, тем к большему количеству проблем могла подготовиться.

— В смысле нечто похожее? – не выбирая слов, воскликнула рыжая, привлекая внимание жука обратно к себе. Расфокусировку?

Столкнувшись с таким физиологическим процессом, как сон я решил испытать его на собственном опыте и попробовал расфокусировать сознание, – чёрное насекомое полностью проигнорировала её, оставшись у кокона и даже не повернув в её сторону головы, продолжая заниматься своим непонятным делом. – Позволить своему разуму блуждать, свободно распространяясь по всему коллективу. Рассеяв себя между субъединицами. Получилось не сразу, но в конце концов мне удалось достичь состояния сна.

— И как? – вопрос Элеонора задавала с искренним интересом. Ей действительно было любопытно узнать, каково это – никогда не спать, а затем вдруг открыть (а точнее развить в себе такую возможность)? Наверное, сновидения стали для Мульфэтора откровением.

Я видел… образы… звуки, запахи, ощущения… набор воспоминаний, перемешанный в хаотичном порядке… – как и всегда абстрактное описание сна не удалось ему. – Я нашёл это… расслабляющим, однако я не понимаю, как можно столько времени спать?

— Чего-то подобного я и ожидала, – пробормотала Эленора, стараясь не демонстрировать чувство зависти слишком уж явно. Будучи ученой, она частенько страдала от необходимости прерывать свою деятельность ради нескольких часов беспокойного сна и не отказалась бы от способности не делать этого и погружаться в данное состояние лишь изредка и по своему желанию. Для забавы.

Между тем с коконом начало что-то происходить. Его поверхность, прежде пульсировавшая в ритме сердца, начала набухать. Она вздувалась и опадала, образуя на поверхности вздутия и желваки. Некоторые из них трескались, брызгая околоплодными водами, другие опадали, чтобы вздуться вновь. Элеонора во все глаза смотрела на квази-гуманоидную фигуру внутри, начавшую проявляться первые признаки активности. Субъединица, которую её супруг растил и вынашивал, чтобы служить ей (она не была уверен, как это назвать) пробуждалась. Но могла ли она стать тем, чем задумано? Мульфэтор был Разумом Роя, разбросанным по десяткам солнечных систем. Могло ли одно существо и правда стать его фокусом? Мог ли он приблизиться к человеческому мышлению и восприятию?

Девушка не была уверена в успехе. Она просто смотрела, как рождается жизнь. Как её муж, фактически, рождается заново в новом теле. И он тоже смотрел на это. Смотрел глазами чёрного жука, выполнявшего роль повитухи. И фактически, в этот сам для себя он был и отцом и сыном. Как бы странно с человеческой точки зрения это ни звучало. За миллионы лет существования он рождался и умирал бессчётное количество раз. А ещё больше видел – как рождается и умирает. От этого можно было сойти с ума.

Постаравшись больше не думать об этом, Элеонора сосредоточилась на фигуре внутри яйца, наблюдая, как та прорывается на поверхность. Это был нелёгкий процесс. Стенки кокона были достаточно прочными эластичными, чтобы выдерживать напор рвущегося изнутри тела. Коричневые когти царапали внутреннюю поверхность плёнки, не в силах разорвать её. Она была слишком толстой.

Человеческая форма Мульфэтора билась внутри в течение нескольких минут и всё это время его насекомая форма бесстрастно наблюдала за процессом, поначалу никак не помогая новорождённому. Затем, словно получив некую команду, бронированная махина вскрыла скорлупу, освободив собрата. Первой на свет появилась голова, покрытая густым коричневым мехом. Он торчал вокруг красивого, мужского лица с тонким носом и узкими губами, на котором за всё время борьбы не отразилось ни одной эмоции.

Её просьба об улучшениях была выполнена. Глаза больше не казались глазами жука, прилепленными на человеческую физиономию. Но они всё равно не были человеческими Простые по строению они оставались инопланетно-чёрными, словно кусочки вулканической породы. Что же, по крайней мере, он старался. К тому же это не выглядело жутко. Мрачно – да, но не отталкивающе.

Следом за головой появилось покрытые хитином плечи, руки, мускулистый торс, длинные и, прямо скажем, тонковатые для человеческого существа ноги, с монолитными ступнями. На них, конечно имелся рельефный рисунок пальцев, но по сути это были пластинки хитина. Покрытое похожей на яичный белок слизью тело было полностью обнажено, и Элеонора даже как-то смутилась от этого поначалу. Лишь через секунду до неё дошло, что это – вообще-то, её муж и для неё абсолютно-нормально видеть его голым.

Меж тем чёрный жук помог Мульфэтору подняться на ноги, поддерживая его и помогая совершить первые, неуверенные шаги. А пока тот привыкал к новому телу и осваивался в нём, осмотрел со всех сторон, видимо проверяя на дефекты и несовершенства.

Затем насекомое отползло в сторону, утащив за собой и Элонору. Поначалу девушка испугалась, ощутив как удлинённая, многосуставчатая лапа смыкается на её запястье, девушка запаниковала. В прошлый раз её после этого повалили на кровать и попытались овладеть силой. Но в этот жук просто оттащил её в сторону, давая новорождённому возможность отряхнуться. Тот наклонился, расправил крылья, и передёрнул всем телом, как животное. Человек не смог бы так в виду отсутствия нужных мышц. Но эта оболочка напоминала человека только внешне. Внутреннее устройство сильно отличалось, и Джадд в этом только что убедилась.

Впрочем. зрелище всё равно вышло красивое. Все пластинки на его плечах и мускулистой спине вдруг разом завибрировали, издавая щёлкающий шелест, а крылья превратились в радужную дымку невероятной красоты. Полупрозрачная кисея брызг на мгновение окутала Мульфэтора. Окутала и исчезла, а он остался стоять посреди инкубаторной камеры. Сухой. Даже его волосы (нет, это точно был мех) высохли. Видимо поверхности нового тела обладали свойством несмачиваемости. Обычное дело для насекомых.

— Ты уже сфокусировался? – спросила Элеонора, разглядывая будущего любовника. – А то я пока что не чувствую разницы?

Даже в этом теле Мульфэтор без сомнения был самым экзотичным созданием, на секс с которым она когда-либо соглашалась.

— Нет… только… собираюсь, – каждое слово сопровождалось кашлем. Лёгкие существа (если, конечно, у него вообще были лёгкие, а не трахеи, как у насекомых) ещё не полностью очистились, и при каждом спазме, вместе со словами изо рта вылетали капельки жидкости. Но даже, несмотря на это голос у него был красивый. Завораживающий. По-прежнему нечеловеческий, он больше не напоминал монотонное жужжание и изобиловал и переливчатыми модуляциями, менявшимися произвольным образом.

Элеонора поймала себя на мысли, что с удовольствием слушала бы этот голос и дальше, но Мульфэтору, похоже, не терпелось приступить к своему маленькому эксперименту с фокусированием сознания в одной точке. Расставив ноги пошире для устойчивости и разведя крылья на максимальную ширину для балансировки он прижал ладони к вискам, концентрируясь и… упал без движения!