— Лучше умереть, чем стать человеком, – сказала она. Тогда Шрам не понял этого, хотя и выполнил просьбу Королевы. Она была достойным противником и один раз даже чуть не убила его. Как Охотник он был обязан ей, поэтому и позволил уйти с честью.
Однако смысл её слов ускользнул от хищника. Он нашёл его уже потом, несколько лун спустя. Когда присоединился к Алексе и распробовал человеческую жизнь на вкус. Она оказалась пресной и едва выносимой. Даже для него. Ну а Королеву Змеев подобно существование наверное и вовсе с ума сводило. Так или иначе теперь Шрам понял,что чувствовала убитая им, и решил, что не станет повторять её ошибку и очеловечиваться. Нет, он останется верен себе. Своим взглядам и принципами. Освободится и от Кодекса Охотников, и от сомнительных, с его точки зрения, моральных ценностей человеческой расы. Хищником, но с сердцем и совестью.
========== Глава 21. Игры, что любят Охотники. ==========
Когда Шрам ушёл на Охоту в первый раз, она испугалась. Потому что поняла – он не стал бы исчезать в ночи, не предупредив её, если бы пошёл за очередным медведем или волком. Нет, поведение хищника говорило о том, что в этот раз его жертвами станут её собственники. Одного этого было достаточно, чтобы привести нормального человека в ужас. Вот только Алексу Вудс уже вряд ли к тому времени можно было назвать нормальной. Груз прошлого может и не сломал её, но настолько деформировал психику, что она на многое начала смотреть иначе. В том числе на такую сомнительную, с моральной точки зрения затею, как убийство простых людей.
Женщину ужаснуло не осознание того, что пришелец, которому она позволила поселиться в своём доме и которого, страшно подумать, пускала в свою постель, Охотится на её подобных, а то, насколько ей, в действительности, на это плевать. Единственное, о чём почувствовала Лекси, обнаружив себя в пустой постели это лёгкое беспокойство за Шрама. Всё же люди были куда опаснее диких животных. Остатки её человеческой сущности сразу же воспротивились такой постановке вопроса, напомнив женщине, что убивать невинных не хорошо. Однако Охотница в ней почти сразу возразила, заявив – тот, кто взял в руки оружие, должен быть готов к тому, что быть застреленным. Шрам охотился только на тех, кто был в состоянии дать ему отпор, а значит, ей не следовало переживать о жертвах среди гражданского населения. В промышленных, учитывая аппетит изголодавшегося хищника, масштабах.
Эта мысль успокоила Алексу. Но ненадолго. Потому как не желавшая умолкать совесть напомнила ей о том, что она живёт в глуши и многие здесь носят с собой оружие для защиты от диких животных, бродяг и эмигрантов, скрывающихся в лесах. А значит, целью хищника мог стать кто угодно. На резонный вопрос Охотницы – а какое тебе, собственно, до этого дело? – Вудс посоветовала ей заткнуться и выползла из кровати. Контрастный душ прогнать остатки сна, но не смог помочь полностью избавиться от сомнений.
Следующие двое суток – а именно столько отсутствовал любитель вырывать людям позвоночники, бывшая альпинистка провела пытаясь примирить две грани своей сущности. Та, что принадлежала ответственной и добродетельной женщине, которой Алекса Вудс была до злополучной, антарктической экспедиции противилась происходящему, настаивая на прекращении охоты на людей. Охотница же напротив – стремилась присоединиться к возлюбленному. Ей не терпелось проверить новообретённые навыки и показать себя в деле. Доказать Шраму, что стала сильнее благодаря ему и их тренировкам, и годится теперь на большее, чем прикрывать его тылы.
Поняв, что готова убить человека только ради того, чтобы впечатлить парня, Лекси вышла проветриться. И гуляла до темноты, чтобы, вернувшись домой далеко за полночь, упасть и отключиться от усталости. На следующий день всё повторилось. Потому что только изнуряя себя она могла справиться с захлестывающими переживаниями и проклятой раздвоенностью собственной сущности.
Триумфальное возвращение Шрама, заявившегося к ней с сумкой, полной не только отрубленных человеческих голов, но и денег помог женщине обрести некое подобие внутренней гармонии. Судя по сведённым предсмертной судорогой лицам, их обладатели были отъявленными головорезами (и где он только их отыскал в такой глуши?) и заслужили свою участь. К тому же, тот факт что хищник взял деньги, странным образом свидетельствовал в его пользу. Для Лекси это было знаком, что Шрам думал о будущем и вместе с ней строил планы по очищению арктических просторов от змеиной заразы, а не просто вернулся к прежней, примитивнейшей модели.
Жаль только, что почти все добытые им деньги пришлось выбросить, так как они были залиты кровью, натёкшей с его зловещих трофеев. Помещать денежные средства в одну сумку с отрубленными головами было не лучшей идеей, но Шрам то ли не подумал об этом в спешке, то ли бумага на его планете была водоотталкивающей (что выглядело вполне логичным, учитывая что его раса предпочитала влажный, тропический климат). Возможно, стодолларовые купюры и можно было как-то отстирать, но Лекси не решилась выяснять и сожгла их, заявив, что «трофей» испорчен и в следующий раз ему стоит лучше заботиться о его сохранности.
Шрам не очень-то и расстроился, так как её слова, фактически, означали, что она не имеет ничего против повторения подобных вылазок. Одного этого уже было достаточно, чтобы сделать хищника счастливым. С тех пор их совместная жизнь окончательно пришла к подобию равновесия. Лекси ходила вместо с возлюбленным в лес и, иногда, даже принимала участи в охоте на крупных земных хищников – исключительно для демонстрации растущих боевых навыков, естественно. А когда тот отправлялся покончить с очередным наркоторговцем или продавцом нелегального оружия – оставалась дома и терпеливо ждала его возвращения с Охоты.
За несколько недель такой жизни им удалось собрать сумму, необходимую для того, чтобы снарядить экспедицию в ту часть арктического шельфа где, предположительно, должна была находиться Пирамида.Плюс к этому Шрам догадался запастись человеческим оружием – на случай близких контактов, так сказать. Для неё, естественно – его энергетическое оружие можно было перезарядить и во время самой обычной грозы и Лекси несколько раз уже становилась свидетельницей этого ритуального действа.
Добыв очередной очередной трофей, Шрам выбирал уступ повыше и без усилий вспрыгивал на него подобно проворной белке. Найдя точку опоры он широко расставлял ноги, упираясь ими в обледенелый камень и вскидывал руки к небу. В одной всегда был трофей последнего убийства,представлявший собой череп и позвоночник какого-нибудь опасного зверя, вырванный из окровавленного тела с той же лёгкостью, с которой рыбак потрошит выловленную из реки рыбу. Другая – сжатая в кулак, возносила к небесам сдвоенное лезвие. Голубая энергия клокотала вокруг парных клинков, ионизируя воздух и создавая электрическое поле.
Лекси представления не имела,каким образом пришельцу удаётся призывать грозу таким образом, но факт оставался фактом – в небе над его головой каждый раз сверкала молния, бьющая в клинки и окутывающая руку сиянием. Первый раз женщина не на шутку испугалась за Шрама – всё таки удар молнии мог представлять опасность даже для его железного здоровья. Но тревоги оказались напрасны – пропустив через своё тело разряд в несколько миллионы вольт Шрам просто взял и пошёл себе дальше. Более того он, кажется, даже наслаждался экстремальным процессом, испуская жуткие вопли, в которых звучала радость состоявшейся Охоты.
Так что оружие, отнятое им головорезов, было нужно не ему, а ей. Лекси не собиралась идти против опаснейших тварей в космосе как в прошлый раз –с палкой и голой жопой. Будучи военным, отец научил дочь стрелять, и теперь ей предстояло восстановить навыки. Так на заднем дворе появился импровизированный, в котором женщина упражнялась в стрельбе по банкам.
Шрам ворчал что-то о том, что стрельба по неподвижным мишеням не подходит для развития навыка и, если она хочет стать настоящей Охотницей, то должна тренироваться на птицах и мелких зверьках, но Вудс в открытую послала его. Стрельба по банкам на заднем дворе это было аутентично. К тому же навевало приятные воспоминания о занятиях с отцом. И вообще она позволила ему изуродовать свой подвал, переоборудовав его в некое подобие языческого храма с алтарём, украшенным трофеями предыдущих Охот, а значит и Шрам мог смириться с её нежеланием использовать невинных маленьких зверушек в качестве учебных мишеней.
