— Не имеет значения, — сказал вслух Павек. — Пошли.

Так они и сделали, пересекая пустоши быстрым ровным шагом, а меч постоянно и непревычно колотил по бедру Павека. Павек не спускал глаз с горизонта, постоянно ожидая увидеть клубы пыли, которые выдали бы группу путешественников, приближающуюся к Квирайту. Однако воздух был спокоен и пуст, как и деревня, в которую они вошли пройдя мимо тщательно обработанных зеленых полей. Люди с удовольствием отрывались от своей работы, приветствуя Павека и Руари, и не замечая Звайна, отчего тот заметно помрачнел.

Может быть пришло время вернуться в Урик — не навсегда, конечно — и принять предложение Короля-Льва, но для Звайна. Мальчишке будет лучше, даже если он вернется к своей старой жизни уличного червяка, попрошайки и воришки, на Золотой Улице, чем жить, окруженным презрением в Квирайте. Но Павек знал, что он врет самому себе, и выбор между презрением и воровством вообще не выбор. Он должен придумать что-нибудь получше, или убедить себя, что судьба Звайна ему глубоко безразлична.

Он дружески толкнул было Звайна в плечо, чтобы поддержать его и убедить, что тот всегда может рассчитывать на него, но Звайн решил, что пришло время немного побороться, Руари присоединился, так что очень скоро они все уже полностью занялись своими шумными играми и незаметно добрались до самой деревни.

— Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы добраться сюда!

Высокий женский голос вырвал их из игры и они остановились с пылающими от стыда лицами.

— Мы немедленно вышли, как только я услышал твое слово. Просто я был глубоко в роще, — быстро соврал Павек. — Им пришлось ждать меня, вот они и забрались в бассейн.

— А тем временем Квирайт мог бы быть уничтожен, — возразила Акашия, поверив лжи, решил Павек, но неубежденная ею.

И кроме того, решил он, вряд ли было возможно уничтожить Квирайт за полдня. Сначала необходимо было прорваться через баррикады и преодолеть рвы, которые они вырыли перед битвой с Экриссаром, а Акашия распорядилась еще и увеличить. Квирайт должен был быть окружен настоящими заграждениями, шедшими по краю зеленых полей, так она решила. К тому времени, когда они были закончены, деревня оказалась в кольце двух стен, высотой в рост эльфа, с частоколом на вершине внутренней, и рвом с острыми кольями на дне между стенами.

— Предполагалось, что ты будешь образцом для всех, Павек, — продолжала она. — Твоя роща — самое сердце Квирайта. Если тебе все равно, что же тогда говорить о других? Они все следуют твоему примеру. И не только Руари и…

Но Акашия не назвала имя Звайна, даже ненароком. Мальчишка спрятался за спиной Павека.

— Не только эти двое, но и все остальные. Ты должен быть настороже все время.

— Но Телами не обеспокоена, — резко оборвал ее Павек, думая больше о Звайне, чем о результате, который его слова произведут на Акашию.

Он как будто ударил ее кулаком, во всяком случае на ее лице появилось выражение шока и боли.

— О, — сказала она тихо и загадочно. — О, я этого не знала. Бабушка никогда не появляется в моей роще и не приходит в деревню. Но я очень обеспокоена. Хотя и знаю, что пока он, — она ткнула пальцем в направлении Звайна, — этот маленький прихвостень Элиссара, бегает, прыгает и смеется, ничего плохого быть не может. Нам не о чем беспокоиться, пока он счастлив.

— Извини, если я сказал что-то не то, — сказал Павек, не обращая внимание на кулак Звайна, ткнувший его в спину. — Я знаю, это тяжело для тебя, без рощи Телами или без возможности поговорить с ней. Если есть что-нибудь, что ты хочешь спросить у нее, я могу…

И опять он сказал что-то совсем не то.

— Мне не нужна твоя помощь, высший темплар Урика!

Челюсть Павека отвисла; она никогда не называла его так.

— Ну, чего молчишь, это же ты, не правда ли? Через Кулак Солнца идет женщина, идет прямо в Квирайт, как если бы она точно знает, где он находится, и в ее голове есть только одна мысль: Найти Павека, высшего темплара Урика. Не какого-то темплара, не темплара нижнего ранга из гражданского бюро, но высшего темплара. Почему бы тебе не сделать хоть что-нибудь полезное: например пойти навстречу и приветствовать ее.

Павек стоял, не говоря ни единого слова. Смущенный, он всплеснул руками, не зная что сказать. У него не было ни малейшего понятия, кто это может быть. Если бы здесь была хоть часть мерцающего зеленого тела Телами, он мог бы схватить ее и трясти, пока бы ее зубы не застучали, но теперь он пробормотал что-то непонятное в направлении Акашии и пошел к Кулаку, с Руари и Звайном, укрывавшимся в его большой тени.

Соляные духи все еще танцевали на Кулаке Солнца — недолго живущие спирали искрящихся кристалликов соли, которых порывы ветра подняли с поверхности пустыни и они крутились и сверкали, как настоящие языки пламени в умирающем свете заката. На востоке золотой Гутей уже появился над горизонтом. Павек раскинул руки, останавливая своих молодых компаньонов прежде, чем они перешли с твердой, обожженной солнцем земли пустыни на белую смертельную соль. Когда поднимется луна, света будет вполне достаточно, чтобы найти непрошенного посетителя, и нет никакой необходимости рисковать собой на Кулаке, пока солнце не сядет.

— Как ты думешь, кто это? — спросил Руари, пока они ждали.

Павек только покачал головой. Он не оставил за собой ни одной женщины, которая могла бы разыскивать его; и совершенно точно ни одна из них не знала, что он высший темплар. Этот не слишком приятный титул подарил ему Лорд Хаману, и следовательно — к большому неудовольствию Павека — именно Лорд Хаману послал ему гонца вместе с сообщением.

Он напряг глаза, глядя в направлении Урика — ничего. Ничего не видно, пока. Он в который раз утешил себя тем, что Телами должна знать обо всем этом, и что хотя она мучит, терзает и проверяет его без передышки, вряд ли ее зловредность дойдет до того, чтобы подвергнуть Квирайт настоящей опасности.

— Может быть она мертва, — предположил Звайн, и мелодраматически закашлялся, показывая каким образом она могла умереть.

— А может быть она заблудилась, — возразил Руари, — а может быть, что она уже умерла. Страж может дотянуться до нее издалека, Павек. Если ты не хочешь встречаться с ней, он может так препутать ей мысли, что она будет бродить до тех пор, пока ее кости не рассыпятся в прах.

— Спасибо за мысль, но я сомневаюсь, что это нужно, — коротко хохотнув сказал Павек. — Если бы одного желания не встретить ее было бы достаточно, Акашия уже сделала бы это.

Если бы Просто-Павек любил держать пари — а он не любил — он поставил бы все свои деньги, которых у него не было, что Акашия сделала все, что было в ее силах, чтобы направить силу стража против нежелательного гостя. Эта сила была огромна, но нельзя было сказать, что страж непобедим. Элабон Экриссан был не в состоянии найти Квирайт, а тем более напасть на него, пока не заполучил Звайна, и тот вместе с ним самим, Руари и Йоханом не попал в Квирайт, когда они вытаскивали Акашию из рук Элабона Экриссара. И как только Звайн очутился в Квирайте, он открыл свое сознание хозяину. Начиная с этого момента Экриссар совершенно точно знал, куда надо направить свой отряд наемников, и страж Квирайта ничего с ним поделать не мог.

И Лорд Хаману скорее всего знал о существовании Квирайта. Уничтожив Экриссара и его отряд, он немедленно спросил о Телами и даже мягко поддразнил ее, заметив бедственное положение деревни. Но даже Король-Лев не знал совершенно точно, где находится Квирайт, пока Павек при помощи своего медальона не призвал его. Сознание короля-волшебника было, возможно, самым неестественным объектом, которое Павек только мог себе представить, но определенно Лорд Хаману не забыл ни их, ни место, где они живут.

Солнце село. Последние соляные духи опять превратились в кристаллики соли, которые которые будут спать до рассвета. Бесчисленные фиолетовые и красные тени умирали на небесах, пока пробуждались вечерние звезды. Павек распознал их очертания, но взял из самой земли достаточно силы, прежде чем выйти на соль и пойти по Кулаку.