– Нет, не видела, – от Берты не ускользнула еле заметная улыбка прислуги и быстро опущенные глаза, – я займусь Николаем Васильевичем.

– Как ты смеешь со мной так разговаривать? – чуть не шёпотом произнёс Угаров, обращаясь к невестке, – значит, так ты теперь заговорила? Что, силу свою почувствовала? Значит, так с героем фронтовиком теперь можно обращаться? Фашистка! – вдруг в сердцах выпалил старик, – Васька где, я тебя спрашиваю? Где Васька? Почему позволяет так с отцом разговаривать?

– Увези его отсюда! – приказала Берта Зинаиде, не обращая внимания на недовольства свёкра, – и чтобы я его сегодня не видела! Ты поняла? – спокойно сказала она, отвернувшись от недоумённо смотревшего на неё старика.

Зина спокойно пошла вслед за уезжающей коляской, увозя что-то всё ещё гневно говорившего свёкра Берты.

– Почему ты ему не сказала, что отца больше нет?

– Скажу. Зато ты язык свой развязала перед посторонними. Господи, когда же ты думать научишься? Не мозги, а одно желе, думающее только о цацках, курортах и тряпках.

– А чего мне думать, если всю жизнь за меня думаешь и всё делаешь ты?

– Сколько тебе говорить? Лучше промолчать, тем более, когда тебя не спрашивают!

– Мам, я скажу Владику, он купит тебе такую же зажигалку. Ты же из-за неё так разволновалась, а не из-за смерти папы? – с издёвкой в голосе сказала Ирма.

– Господи, Ирма! Даже твой отец не был таким тупым, как ты.

– А что я опять не так сказала? Мы ведь не знаем, как и кто убил бабушку? Что здесь такого? Или ты о папе. Так он, правда, не курил. Будто ты не знаешь.

Берта махнула рукой и вставила в мундштук новую сигарету. Из глубины комнат послышался истерический крик и громкие рыдания старика.

– О! Зина и без тебя посвятила деда в последние события. Теперь криков не оберёшься. Не понимаю! Зина, что, живёт с ним? – промокая последние слёзы, спросила Ирма у матери.

– Ты же догадываешься, что с ним всё может быть. За ним не заржавеет, – задумчиво ответила дочери Берта, затягиваясь сигаретным дымом.

– Так он же старый. Господи, одной ногой в могиле, а всё туда же.

– Старый. Он и тогда был старым. Или забыла, почему мы сюда переехали? А он ещё нас переживёт! Этот герой – любовник.

– Так разве бывает?

– Ещё не то бывает, – о чём-то думая, сказала Берта и нервно затушила сигарету.

Глава 2

Пробившись через толпу назойливых журналистов, вооружённых фото и видеокамерами, Алексей Иванович решил обратную дорогу разделить с группой Марты.

– Марточка, ты мне сегодня нравишься. Даже не смотря на погоду. Лето, смотри, какое дождливое, сырое. Как здоровье?

– Дядя Лёша, со здоровьем всё в порядке, просто настроение хорошее. Так как вы думаете, чем могло являться орудие убийства?

– Марта, нет, чтобы в дороге отвлечь старика от насущных проблем, порадовать его рассказом о твоём внуке. Марта, я ведь ещё никак не могу представить тебя в роли бабушки. Ты же на моих глазах, можно сказать, выросла. Совсем девочкой к нам пришла. Это сколько лет прошло? – Пожилой криминалист с сожалением покачал головой.

– Дядь Лёш, ну что вы, право, – Марта обняла его за плечи, – какая из меня бабушка. Это Настя у нас настоящая бабушка, нянчится с Сашкой, как когда-то нянчилась с Аськой.

Марта достала мобильный телефон и показала фото Насти и малыша.

– Как она после смерти мужа?

– Сдала. Грустная стала. Раньше порхала, как бабочка. А сейчас иногда замечаю, что прячется от меня и плачет. Никак не может смириться с тем, что Мартина уже нет. Быстро он. Неожиданно ушёл.

– Да. Печально, но жить надо дальше.

– Алексей Иванович, а по поводу орудия убийства, что можете сказать?

– Что сказать? Ты и сама понимаешь. Это может быть любой тупой предмет. Но пока ничего подходящего не попалось.

– Не утюгом же его приложили?

– Марточка, приложить можно чем угодно. Знаешь, у нас на заре девяностых один чудик промышлял. Так знаешь, чем он людей убивал? Из старых колготок жены смастерил такую летающую булаву. Насыпал в колготки камни, раскручивал и по голове.

Вот тебе и закрытая черепно-мозговая травма. Камушки высыпал, колготки сжёг. И поди докажи, чем он людей убивал.

– Так доказали?

– Доказали. С поличным взяли. Так и доказали.

– Вы хотите сказать, что и здесь возможен такой вариант? В смысле орудия убийства.

– Марта, ничего я не хочу сказать. Может, жена с ним что не поделила и скалкой огрела. Вариант?

– Вариант, дядя Лёша. Только там такая жена! Ей, думаю, не до скалок. Кому он помешал?

– Вот сама всё понимаешь. Найдешь, кому помешал, найдёшь и орудие убийства.

– Вот и приехали, как раз к обеду. В столовую идёшь?

– Не знаю. Что-то есть, совсем не хочется.

– Это ты зря. Наша мозговая деятельность напрямую связана с энергией, полученной посредством переваренных полезных продуктов нашим желудком.

– Дядь Лёш, ну вы как скажете, прямо по учебнику, – Марта улыбнулась и вышла из микроавтобуса.

– Ну что, Александр Григорьевич? Что нарыли на это святое семейство? – с ходу спросила Марта, зайдя в кабинет, – Танюш, сооруди кофейка, – попросила она и села напротив Коршунова.

– Семейство как семейство. Бо-га-то-е. О папаше Логинова ты в курсе. Пётр Ильич тридцать девятого года рождения, это сейчас ему никак семьдесят два года. Солидный возраст, как и сам дядечка. Владелец нескольких больших компаний, влиятельный бизнесмен. Вот сына своего толкает на депутатское место. Выборы депутатов Законодательного собрания Санкт-Петербурга пятого созыва пройдут в две тысячи одиннадцатом году, то есть совсем скоро, кстати, в один день с выборами в Государственную думу, – нарочито серьёзно продекламировал Коршунов, – и шумиха вокруг его семьи, конечно, не желательна.

– А тёща младшего Логинова странная такая женщина, – глотнув ароматного напитка, задумчиво произнесла Марта.

– Так тё-ща… Родилась в Казахстане. По национальности немка. Дама пятьдесят пятого года рождения. В прошлом преподаватель немецкого языка в Институте иностранных языков, который находится на Ваське. Васильевский остров, двенадцатая линия. После института была направлена на работу в Саратов, где и вышла замуж за Угарова Василия Николаевича, тысяча девятьсот сорок девятого года рождения. В девяностых переехали в Санкт-Петербург. Работал на Кировском заводе и с две тысячи девятого года на пенсии. Был… А вот его мать погибла в Саратове при схожих обстоятельствах в восемьдесят девятом году. Толи убили, толи сама убилась, – закончил Александр Григорьевич.

– Схожих? Это как? – Спросила Марта.

– Можно сказать, идентичных. Сад, тропинка, черепно-мозговая от удара тупым предметом.

– И вскоре перемена места жительства? Надо сказать, загадочная семейка. На их фоне выделяется свёкор Берты Альбертовны. Угаров Николай Васильевич. Как она говорит, герой, фронтовик, отмечен разными государственными наградами, – отметила Таня.

– Да, да. Кстати, в этом году в связи с шестидесяти пятилетием Победы в Великой отечественной войне принимал участие в шествии по Красной площади в Москве, – добавил Коршунов.

– Постойте, как так? Он колясочник? – Удивилась Марта.

– И что? Значит, на коляске и шествовал. Помощник у него, наверное, был?

– Вероятно Зина.

– Так по поводу этой сиделки, – продолжил Коршунов, – Зинаида Алексеевна Прошкина, пятидесяти двух лет от роду. Прибыла к нам из солнечного города Ташкента, где и родилась. Вдова. Детей не имеет. Но имеет жилплощадь двухкомнатную квартиру на улице Костюшко. Ни в чём и нигде не была замечена.