– Ты начал слишком злоупотреблять знанием Вечного, – нехотя ответил Кокаб.

– Самоубийства?!

– Да. Последнее было уже седьмым среди такого сравнительно небольшого количества воплощений.

– Но мной овладело отчаяние! – воскликнул Бахур. – Ведь там нигде нет того, что я искал. Я… я просто хотел ускорить этот процесс!

– Вот-вот, об этом я и говорю. Воображаю, насколько бы нам прибавилось работы, если бы каждый мог сохранять память о своих предыдущих инкарнациях и не боялся бы неизвестности Смерти.

– Но ведь мне было дано Право!

– Да, и посмотри, как ты его использовал. Тебе была оставлена память, но ты мог бы и сам кое о чем догадаться. Есть вещи, управление которыми возложено на других, понимаешь?.. – Кокаб вдруг спохватился и замолчал. – Если тебе так важно обо всем знать, – добавил он, – спроси у Него сам. Я здесь всего лишь проводник.

– А я думал, ты мне друг, – с сожалением произнес Бахур.

– Здесь нет ни друзей, ни врагов, – бесстрастно парировал проводник, – по крайней мере, для нас.

Очень скоро вышли к реке. Лодочник оказался на месте. Он дремал, облокотившись на шест и, кажется, очень обрадовался, когда увидел Кокаба.

– А, вечно юный хвастун! – воскликнул он, протирая глаза и потягиваясь. – Ну и как твоя песня? Я слышал, ты застрял на двадцать пятом куплете и дальше ни с места.

Очевидно, речь шла о каком-то давешнем споре. На Бахура лодочник даже не взглянул.

– Вот, – сказал Кокаб, передавая Бахуру маленький круглый медальон с изображением скарабея. – Отдашь ему в качестве платы.

– Как, а разве ты со мной не пойдешь?

– Нет. – Кокаб усмехнулся и кивнул на лодочника. – Дальше тебя повезет он.

– Куда направляемся? – спросил лодочник.

– За мудростью, – буркнул Бахур, забираясь в лодку.

Он швырнул медальон на доску, отвернулся и замолчал. Очень, очень ему не понравился такой прием.

– Что ж, – пробормотал лодочник, поднимая и осматривая золотой кругляш, – это как раз то, что мне надо.

– До скорого, хвастун, – кивнул он Кокабу, отталкиваясь шестом от берега. – Надеюсь, на тебя снизойдет вдохновение, и ты порадуешь нас новой песней.

– Не сомневайся в этом, Харон, – крикнул с берега проводник, – очень скоро ты сам сможешь услышать и по достоинству оценить всю ее красоту.

Плыли довольно долго, и за весь путь не было сказано ни единого слова. Лодочник откровенно игнорировал своего пассажира, а Бахуру было о чем подумать и без разговоров. Очнулся от забытья он только тогда, когда лодка зашуршала по дну и уткнулась носом в деревянную пристань с большой красной цифрой 2 и каким-то полустершимся словом (отчетливо разобрать можно было только две первые буквы:).

– Приехали, – объявил лодочник.

Бахур выпрыгнул на берег.

Обитель, как и в прошлый раз, оказалась пуста. Он обошел всю нижнюю террасу, поднялся в верхний сад и только когда пересек ручей и очутился в долине Кетер, увидел того, кого искал. Поляна, на которой стоял Всезнающий, производя руками какие-то странные манипуляции, была окружена кольцом из двенадцати молодых сосен. Бахур осторожно приблизился к ней, но шагнуть за запретную черту не решился.

– Приветствую Тебя, великий Элла, – сказал он, склоняя голову и опускаясь на одно колено.

Всезнающий ответил не сразу. Он медленно подошел к Бахуру, тронул его за плечо и знаком велел подняться на ноги.

– Ты знаешь, почему Я был вынужден приостановить тебя? – спросил он после недолгого раздумья.

Бахур кивнул.

– Твои поиски начали тебя тяготить. Семьдесят девять воплощений… Исро, – негромко сказал Он неизвестно откуда появившемуся «человеку», как две капли воды похожему на Него самого, – останься вместо Меня. – А затем, снова повернувшись к Бахуру, добавил: – Неужели устал?

– Ты прав, великий Элла, – ответил Бахур.

Они не спеша спускались с холма.

– Я действительно узнал более чем достаточно. Пожалуй, с меня довольно. Я знаю, быть Твоим избранником – величайшая из наград, но прошу Тебя, Элла, избавь меня от этой тяжести.

– Если Я правильно понял, ты хочешь сказать, что не нашел на земле и тени свободы?

– Да, Всезнающий! В той или иной мере, но человек постоянно находится в зависимости от того, что его окружает (будь то социальное окружение или же окружающая среда). Он зависим от созданных Тобою законов, всеобъемлющих и неизменных. Наконец, он зависим от самого себя, от своих мыслей, желаний, импульсивных побуждений и врожденных инстинктов. Уже одно то, что бессмертный дух его заключен в тленную телесную форму, является величайшим проявлением несвободы. К чему продолжать мои поиски? Я сдаюсь.

– Не спеши. – Элла снисходительно улыбнулся. – То, что Я призвал тебя, еще не означает того, что Я решил пресечь твои изыскания. Просто, обладая свободной памятью, ты стал пренебрегать основными законами реинкарнации. Но не спеши и подумай: может быть, ты что-то упустил из виду?

– Нет, Всезнающий, на этот раз я прошу Тебя оказать мне милость. Я действительно устал и действительно мечтаю об отдыхе. Свободы для человека не существует, теперь я знаю это совершенно точно. Человек – раб по своей сути.

– Человек создан по Моему образу и подобию!

– Он подобен Тебе, но не равен.

Некоторое время шли молча. Долина Кетер осталась позади, тропинка вывела к Озеру.

– В большинстве миров, где ты успел побывать, – заговорил Элла, задумчиво глядя на воду, – Я оставил людям возможность творить зло. Не это ли одно из проявлений свободы? Человек свободен выбирать.

– Нет. – Бахур отвел глаза в сторону и покачал головой. Ему почему-то вспомнился Синг. Маленький несчастный Синг. – Какая же это свобода? Прости меня, Всезнающий, но когда Отец дает Сыну два яблока и говорит ему, что если он съест горькое, то его ожидает награда, если же дерзнет прикоснуться к сладкому, то будет наказан, не лишает ли он его тем самым свободы выбора и не ставит ли в поистине ужасное положение? Свобода – это прежде всего беспристрастность…

Он не договорил. Элла вдруг разразился хохотом, от которого по спине у Бахура поползли мурашки. «Всё, – подумал он, – сейчас Он меня изничтожит. Доболтался!»

– Ты напрасно боишься, Я никогда никого не наказываю. Это делают за Меня все те же законы, зависимости от которых ты так страшишься. – Элла перестал смеяться, но на лице его продолжала играть улыбка. – А если быть еще более точным, то наказание себе определяет каждый сам. И «наказание» это служит единственной цели – преодолению заблуждения. – Он усмехнулся. – То, что ты рассказал, это прекрасная притча. Вернее, забавный анекдот. Однако дело в том, что Отец Сыну ничего не давал. Это Жена стащила у Отца со стола и отдала Мужу. По крайней мере, так написано в ваших книгах.

Бахур удивленно молчал.

– И все же ты кое-чему научился, – продолжал Элла. – Не многому, конечно, совсем не многому – ты даже не понял, что никаких «яблок» вообще нет, что это всего-навсего иллюзия, порожденная больным человеческим воображением, – но, если отставить шутки в сторону, Я думаю, ты находишься на верном пути. Так значит, ты утверждаешь, что свобода – понятие относительное?

– Да, Всезнающий. На земле свободой зовется умение использовать свою несвободу в собственных целях. Нет, поиски мои кончены. Прошу Тебя, Элла, избавь меня от дальнейшего нисхождения вниз. Мне нужен отдых.

Элла задумался. Озеро, возле которого они стояли, было выложено мерцающим черным камнем, и Бахур, усевшись с самого краю, опустил ноги в воду. Всезнающего он не боялся. Да и с чего мы взяли, что Его нужно бояться? Его можно любить или ненавидеть, Ему можно преданно служить или же отрицать Его объективное бытие, однако бояться…

«Какой же я был дурак! – подумал Бахур и рассмеялся. – Это все лодочник с проводником, они меня так настроили».

– Хорошо, – заговорил наконец Элла, – если ты не желаешь продолжать поиски и хочешь покоя, Я думаю, ты его заслужил. Выбирай место.