Так они и жили все вместе, казавшейся соседям странной семьёй. За эти годы они сплелись в один клубок. Все сильные личности, они не давали друг другу заскучать, уже не представляя свою жизнь друг без друга.

***

Вспоминая всё это сейчас, Двейн даже не заметил, что смотрел на Биатрис в упор уже несколько минут. Она бросила на него косой взгляд и сказала:

— Девид, мальчик мой, возьми папу и принесите бабушке водички. И папа пусть попьёт, — она погладила мальчика по голове.

— Я тоже хочу попить, — кивнул Девид и тут же потянул отца за руку из комнаты.

И когда Двейн поравнялся с ней, Биатрис молча похлопала его по руке, успокаивая. Как он был благодарен за то, что сейчас с ним рядом была именно она со всей своей язвительностью, скупая на эмоции. Только присутствие Биатрис не давало ему сорваться в бездну отчаяния, хотя он и видел, что она боится сейчас не меньше его.

Как только они вышли, Биатрис устало выдохнула. Казалось, все её силы ушли на поддержание уверенности и спокойствия. Она ничего не понимала в этих делах, но чувствовала, что там за дверями спальни что-то явно пошло не так. Но она видела, что Двейн держится из последних сил, поэтому дать себе слабину сейчас не могла.

Девид тянул отца на кухню.

— Папа, а мы скоро пойдём к маме? — спросил мальчик, заглядывая ему в глаза.

— Не знаю, сынок, — устало выдохнул Двейн.

— А давай, мы к ней потихоньку пройдём? Всего на минуточку? Я поцелую её и всё, — он с надеждой посмотрел на отца.

— Боюсь, дедушка Джастин будет ругаться.

Девид тяжело вздохнул. Двейн присел перед ним.

— Сынок, я тоже устал ждать и сильно волнуюсь, но мы должны ещё немного потерпеть. Мы же с тобой мужчины? — Двейн ласково потрепал его по волосам.

Мальчик обнял отца за шею и уткнулся ему в плечо, пытаясь скрыть набежавшие слёзы, ведь мужчины не плачут. Двейн поднял его на руки и вздохнув, пошёл на кухню.

В поместье стояла гнетущая тишина. Все домочадцы притихли, ожидая вестей. И окутавшая весь дом тревога уже физически ощущалась в воздухе.

«Да почему же так тихо?» — в отчаянии снова пронеслось в голове Двейна. В памяти всплыли события пятилетней давности, когда она умирала у него на руках, и Двейну показалось, что он сходит с ума. Спина его взмокла от липкого пота, а дыхание сбилось, но боясь напугать сына, он пытался привести дыхание в норму. «Тогда он был совсем один и не знал, что нужно делать. А сейчас с ними Джастин… их Джастин… Господи, да почему так тихо-то?»

— Эбби, детка, не бросай нас, не оставляй меня, — одними губами прошептал Вей.

Девид стоял посередине кухни и пил воду из большого стакана, пытаясь успокоиться. Двейн помогал ему, поддерживая стакан. И тут… звенящую тишину разрезал плач младенца. Двейн застыл на месте, а Девид оторвался от стакана, выдохнул и широко улыбнулся.

— Я же говорил, что родится девчонка. Пищит, — захихикал он.

— Девид, сынок, побудь с Кетрин, папа сейчас, папа на минутку, — и тут же сорвался с места.

Вихрем он пролетел коридор и с разбегу ворвался в комнату, растерянно уставившись на Биатрис. Та, побледневшая молча смотрела на него со слезами на глазах. Двейн замер, не зная, что ему делать и можно ли ему входить.

Спустя время, дверь приоткрылась и к ним вышел Джастин. Бледный, осунувшийся, казалось, за эти часы он постарел на несколько лет. Двейн тут же подошёл к нему и пытаясь заглянуть в глаза, боялся что-то спросить. Доктор устало поднял на него глаза и похлопав по плечу, севшим голосом сказал:

— Поздравляю, сынок, ты стал отцом чудесной девочки.

— А Эбби? — еле слышно выдохнул Двейн.

— Всё обошлось, слава Господу, всё обошлось, — он успокаивающе похлопал парня по плечу.

— Спасибо, — дрогнувшим от набежавших слёз голосом выдохнул Двейн и обнял Джастина, — Спасибо. Можно к ней?

— Недолго. Она слишком слаба.

Двейн тут же скрылся за дверью.

Как-то весь сгорбившись, Джастин прошёл через комнату и дрожащими руками попытался налить себе спиртного, но руки его ходили ходуном. И тут ему на плечо легла почти невесомая ладонь.

— Трудно пришлось, доктор?

Джастин вздрогнул от неожиданности, а потом замер.

— Знаешь, Биатрис, о чём я думал последние полчаса? О том, как я скажу ему, что она умерла. Я правда думал, что это конец.

Биатрис обняла его, прижавшись со спины, и еле слышно выдохнула:

— Спасибо.

Она чувствовала сейчас, что пережитые ужас и отчаяние всё ещё не отпустили его, и поняла, что Джастин сотворил сегодня настоящее чудо, и что Эбби и правда была на краю.

Джастин устало закрыл глаза:

— Единственное, в чём я уверен, это то, что эта малышка будет их последним ребёнком. Я уже слишком стар для всего этого.

— Угу. Вы с Двейном только не забудьте Эбби об этом сказать, — устало усмехнулась Биатрис, обошла доктора и налив в фужеры спиртное, подняла один из них и сказала:

— Ну что, дед, поздравляю с внучкой. В нашем полку прибыло. На кого похожа-то? — она попыталась разрядить обстановку.

Джастин взял фужер и стукнув об её, залпом выпил.

— И тебя, Биатрис, с правнучкой, — усмехнулся он.

— Вот же, зараза, — она с силой толкнула его в плечо, но уже устав стоять, потеряла равновесие.

Доктор тут же подхватил её в свои объятия и замер, крепко прижимая к себе. Биатрис медленно подняла на него глаза и неожиданно, еле касаясь, прижалась к его губам. Глаза доктора расширились от удивления, но тут же взяв себя в руки, он тихо прошептал:

— Не надо. Если это только из благодарности, то не надо. Потом будет слишком больно. Ты же знаешь, что я давно люблю тебя?

Сегодня Господь снова показал ему, как хрупка человеческая жизнь и как легко можно потерять любимого человека навсегда. Всё это уже было в его жизни, и он так устал скрывать свои чувства, боясь ей открыться. Поэтому его признание сегодня было таким естественным и трогательным.

Биатрис уткнулась лбом ему в грудь и прошептала:

— Джастин, на что мы с тобой потратили свою жизнь? Мы потеряли все эти годы, цепляясь за старые воспоминания. Что и кому мы пытались доказать? Ты не боишься, что уже слишком поздно?

— Ну не знаю, как ты, а я пока умирать не собираюсь. У меня сегодня только внучка родилась, — попытался отшутиться Джастин, боясь услышать её отказ.

Биатрис наконец снова подняла на него глаза.

— Джастин, ты очень дорог мне… Ты думаешь, мы имеем право попробовать? Ты думаешь, что у нас что-то получится? А что дети скажут?

— Пока не попробуем, не узнаем. А дети у нас с тобой замечательные и, по-моему, намного честнее и умнее нас.

— Ну насчёт умнее, я бы ещё поспорила, — попыталась возразить Биатрис, но Джастин не дал ей договорить, накрыв её губы своими.

Сколько времени они потеряли зря…

***

— Вот это да… Вы, что тоже умеете целоваться? — звонкий голосок заставил их вздрогнуть и отпрыгнуть друг от друга.

Девид смотрел на них во все глаза.

— Бабушка, а ты, что ещё и ребёнков можешь родить, как мама? — кажется, Девид совсем растерялся.

— Ужас, — еле слышно простонала Биатрис, подкатив глаза.

Она тяжело опустилась на стул и жестом подозвала к себе мальчика.

— Мальчик мой, послушай. Настоящий джентльмен никогда не выдаёт никому чужие секреты или неловкие ситуации, свидетелем которых он случайно стал… — она не успела договорить.

— А ваш поцелуйчик — это тоже неловкая ситуация? — серьёзно спросил Девид.

Биатрис снова подкатила глаза.

— Ну давай, будем считать это недоразумением.

Джастин открыто веселился, стоя за спиной мальчика. И тут он неожиданно сказал:

— Девид, послушай, мы с бабушкой Биатрис любим друг друга. Ну как мама с папой.

Биатрис чуть в обморок не упала от услышанного.

— Аааа…, понятно, — многозначительно протянул Девид.

Этот разумный ребёнок пытался сейчас разложить всё в своей голове по полочкам.

— Но, Девид, давай это будет пока нашим секретом. Хорошо?