− Ладно. Если ты еще не готов к разговору, то можешь призвать сюда бутылку вина с твоей потерянной родины. Я знаю, у тебя есть запас. Магия, напомню тебе, работает.

Все было как во сне − странном, безумном сне. Он неловко взмахнул рукой, не веря в происходящее, подхватил возникшую в воздухе бутыль и принялся ее открывать. Хорошо все же, когда тебе говорят, что делать − делаешь и даже не думаешь… Как сомнамбула он налил два бокала и один протянул Рейстлину. Они выпили синхронно.

− Теперь ты обрел дар речи?

− Я не понимаю, шалафи… Рейстлин…

− Нет, Даламар, так не пойдет. Фраза «я не понимаю, Рейст» полностью принадлежит моему брату. От тебя я жду совсем другого. Я очень хочу продолжить свой путь, Даламар. Мое тело еще живо, но я уже не принадлежу этому миру. Но ты знаешь, как я не люблю незавершенных дел. Как не люблю и быть должным кому-то. Итак, я помог этому миру дважды. Я попросил прощения у брата. Я передал посох Магиуса моему племяннику. Мне нечего больше сказать Крисании, по крайней мере, мне ясно дали понять это. Остаешься ты, − его палец нацелился прямо в грудь темного эльфа. − И я тебя слушаю.

«Спасибо, что вспомнил и обо мне напоследок, шалафи».

Даламар снова отпил вина. А потом еще раз, но и второй глоток не прибавил ему красноречия. И даже на дне бокала не нашлись нужные слова. А Рейстлин все смотрел выжидающе.

Наконец, это надоело ему. Он встал, прошелся по комнате.

− Ты сохранил всю обстановку почти без изменений. И здесь, и в лаборатории… Я заметил еще в первый свой визит сюда. Мне это было приятно, правда.

Даламару почему-то было страшно поднимать на Рейстлина глаза, страшно встречаться с ним взглядом. Он упорно разглядывал подлокотник кресла, тогда как его бывший учитель продолжал свою речь.

− Я прибыл сюда сразу после войны Копья. Для меня ворота открылись, и впервые я обрел свой дом. Дом, что принадлежал только мне одному. Конечно, этот дом кишел призраками и проклятыми вещами, мебель разваливалась в прах, слои пыли могли бы укутать, как снег, весь Палантас. Я долго работал, чтобы привести здесь все в порядок. Знал бы ты, как долго я мечтал об этом. Об уединении, о тишине и покое… Об уединении в первую очередь − я ведь провел годы в походах с этой оравой недоу… моих дорогих друзей. И вот, наконец, я был один.

Со мной обитали лишь тихие Стражи, исправно делающие всю работу. Но вскоре мое долгожданное одиночество было нарушено. Не успело минуть то безумное лето, как ко мне в башню явился один молодой эльф. Он валялся у меня в ногах, потрепанный обитателями проклятой рощи. Он только-только прошел Испытание и от этого очень много о себе думал… К тому же, он был шпионом Конклава, я это понял сразу. Но я все же открыл ему двери. − Маг пожал плечами. − Он очень боялся меня, этот эльф, и поначалу старался казаться незаметным. Это плохо у него получалось.

Он умудрялся забираться в самые неподходящие и опасные закоулки башни, умудрялся попадать во все магические ловушки. По ночам он грустно вздыхал о своей потерянной Сильванести − так, что выли Стражи. А днем следовал за мной точно тень, читал мои письма, подслушивал у дверей моих покоев, искренне считая, что я не замечаю. Чуть освоившись, этот эльф тотчас же принялся распивать мое вино, таскать мои колдовские книги, к которым я запрещал ему приближаться − ради его же блага. Пару раз мне пришлось даже исцелить его руки от проклятия − иначе бы он их попросту лишился. Нет, конечно, со временем мне удалось заронить что-то в эту голову. И вот теперь этот эльф передо мной − заполучивший мою Башню, возглавивший три магические ложи. Чего же не хватает ему?

− Этот эльф, − проговорил Даламар будто чужим голосом. − Этот эльф очень хочет знать, зачем же его допустили в башню, если он доставлял столько проблем?

− А, − кивнул Рейстлин. − Это вопрос из тех, что не имеет ответа. Иногда мы все что-то делаем не задумываясь. Просто потому, что хотим этого в настоящий момент. К тому же… − Он чуть усмехнулся. − На самом деле, не так уж и много хлопот было с этим эльфом. Он быстро обучался. В нем была столь же сильна любовь к магии, сколь и во мне самом. Я не скрою, мне было приятно учить его. Было приятно вырастить из волчонка зверя, что в один прекрасный момент захочет перегрызть мне горло. Как завещано праотцами Черной ложи, мой юный Даламар… Разве не на этом мы и закончили? Правда, за тебя мне горло перегрызла пятиглавая драконица…

− Я предал тебя дважды, − сказал Даламар.

− Ничего. − Рейстлин пожал плечами. − В нашей ложе это не редкость… Во имя всех богов, Даламар, только не снова!

Одним броском он оказался перед своим бывшим учителем, разрывая свое одеяние на груди.

− Когда я предал тебя в первый раз, ты оставил мне это! − крикнул он. − Почему сейчас тебе все равно?!

Маджере глубоко вздохнул.

− Ты знаешь, пара десятков лет крепкого сна в Бездне позволяет взглянуть на вещи под другим углом. Ты так хочешь еще одно проклятие? Это сделает тебя счастливым? Да и к тому же… Даже тогда, когда я увидел тебя с Карамоном и Танисом, я не злился на тебя. Я даже гордился.

Даламар опешил.

− Гордился?!

− Мне так хотелось выйти к вам. − Рейстлин вновь принялся ходить по комнате. Остановился в задумчивости у окна. − Хотелось продолжить это бессмысленное существование. Смешно, правда? Мне, столько лет мечтавшему о славе и могуществе. А тогда я смотрел на вас и думал: вот бы мы снова отправились в безумный поход, где мне снова пришлось бы готовить на всех… Вот бы Танис снова попросил у меня совета, попросил решить за него, по сути, ох уж эти прирожденные лидеры… Как глупо. Но для меня уже не было пути назад. А тут еще эти горестные лица, ладно, мой братец, но уж полуэльф… А потом я взглянул на тебя и подумал: вот он, мой ученик, он не пропадет. И я гордился. Тем более что ты вел себя так странно перед моим отъездом в Истар.

− Разве… разве ты не понимаешь, шалафи, − говорить становилось все труднее, − Как мне было трудно сделать такой выбор?

− Я уже говорил, Даламар, тебе незачем больше так меня называть.

Он медленно опустил голову, чувствуя, что еще немного− и он взорвется. Пускай эта пытка поскорее закончится, пускай Рейстлин уйдет туда, куда ему вздумается. Ну зачем ему вздумалось сейчас препарировать его, разбирать на составные части, точно на уроке анатомии?

Он услышал вдруг шаги и шелест мантии в свою сторону. Рука Рейстлина медленно провела по его волосам, и он отшатнулся от этого прикосновения, такого знакомого. Никто из его любовниц не касался его столь же мягко, столь же осторожно.

− Посмотри на меня, Даламар, − попросил Рейстлин негромко.

Он поднял голову, точно зачарованный.

− Я просто хотел сказать, что тебе сейчас не нужен учитель. Ты − глава Конклава, это было бы странно. Но сейчас, если это так важно, можешь называть меня, как тебе угодно… Скажи же, что тебе нужно, ученик? − в золотистых глазах вновь появилось нетерпение.

− Ты, шалафи.

Произнес ли он это вслух? Собственными устами? Судя по воцарившейся тишине, да.

− Я не смогу остаться, − ответил Рейстлин после длительного молчания. − Я уже говорил, что не принадлежу больше этому миру. Ты понимаешь это, ученик?

Даламар перехватил его руку − ладонь была по-прежнему горячей. Не выдержав, поднес ее к щеке − кожу почти обожгло.

− Я так ненавидел тебя за то, что ты ушел, чтобы не возвращаться. Мне казалось, что я смогу забыть, смогу жить своей жизнью. Но мне так нужно было твое одобрение, твоя поддержка, твоя забота, шалафи!

Рейстлин рассмеялся изумленно.

− Забота, поддержка… от меня? − он вновь заглянул ученику в глаза, будто пытаясь что-то прочесть в них. Недоверчиво поднял бровь, покачал головой. Зрачки в форме песочных часов сузились, фокусируясь. У Рейстлина было похожее лицо, когда он отыскивал в своих книгах нечто неожиданное. А такое случалось нечасто.

− Да… − задумчиво проговорил он. − Ты все-таки смог удивить меня, Даламар. Но, знаешь, было бы гораздо проще, если бы ты мечтал просто швырнуть в меня огненным шаром.