Дар будто преобразился и выглядел таким мужественным и жёстким, что демоница ощутила то же, что и всегда рядом с Асмодеем. Ей показалось это странным, ведь на самом деле она не питала к новому знакомому каких-либо чувств.

Всё замаскировано под улыбкой соблазнительницы, сладкой шлюхи дьявол.

Потому, что ты – подпитываемый огонь внутри меня;

Потому, что ты заставляешь меня чувствовать себя таким живым;

Потому, что это только конец страданиям, и я тону в этом порыве…

– Уфир, – чуть слышно позвала она демона, стоявшего по правую сторону.

Тот оторвался от созерцания Дара и укоризненно взглянул на неё.

– Что, моя госпожа?

– Я хочу уйти отсюда.

– Ещё рано, – упрямо ответил тот.

– Я устала и хочу спать.

Борясь с желанием завлечь ее к себе, Уфир произнёс, стиснув зубы:

– Чуть позже. Не капризничай.

Дар закончил петь. Вампир сошёл со сцены под звуки оваций и осуждающе взглянул на герцогиню, которая выглядела не очень-то довольной.

– Как я вам?

– Отлично поёшь, – тепло улыбнулась демоница.

– Это правда?

Он так обрадовался, что ей стало ясно – музыку он действительно любит.

– Да. И, возможно, когда-нибудь я спою с вами дуэтом.

Дар любил, когда его хвалили. Особенно, если это делали девушки.

– А давайте встретимся с вами завтра? К сожалению, сейчас меня ждут неотложные дела, и я вынужден вас покинуть. Поэтому вы непременно должны дать мне согласие на встречу.

Осознавая близость долгожданной возможности улизнуть с вечера, Илэриас счастливо согласилась и кивнула вампиру. Когда они попрощались, Уфир бросил взгляд в сторону Асмодея: тот о чём-то разговаривал с подобравшимся к нему провидцем, оба заинтересованно поглядывали в их сторону. Внезапно он понял, что не хочет, чтобы Илэриас заметила Абигора. И когда демоница повернулась к нему, чтобы попросить об исчезновении, он с радостью поспешил откликнуться. Стараясь не смотреть туда, где должен был находиться инкуб, демоница прижалась к Уфиру, и через мгновение они испарились в толпе.

Глава 4

Как только Лэр появилась в лаборатории, Уфир повел её через коридор в свои покои. Увидев столь желанную кровать, герцогиня тут же упала на неё и с блаженством зарылась в подушки. Не успел демон разжечь пламя в камине, как с её стороны донеслось сладкое сопение. Обернувшись, он улыбнулся. В слабоосвещённом дальнем углу комнаты раздалось жалобное поскуливание. «Видно, они здесь и давно уже ждут», – Уфир свистнул и негромко позвал своих гончих:

– Лана. Лина. Охранять!

В тот же миг из полумрака показались силуэты созданных им когда-то дьявольских собак. Они прошли мимо и послушно легли возле демоницы. Окончательно забывшись крепким сном, Лэр обвила рукой шею Лины. Та склонила голову ей на плечо. Вторая гончая, которую звали Ланой, расположилась у девушки в ногах, сложив на спине перепончатые кожистые крылья: глядя на гостью, она умилённо заскулила и подняла на хозяина большие карие глаза.

– Вижу, она вам приглянулась, – произнес он и ласково потрепал адскую собаку за остроконечное ухо. – Правда, она прелестное создание?

– У-у-улав! – радостно отозвалась Лана и задрала длинный голый хвост, на конце которого красовалась пушистая кисточка.

– Тш-ш. Она вымоталась, и теперь ей следует отоспаться, – предупредил её Уфир, поднося палец к губам. В ответ собака довольно высунула язык.

Лина же, прижатая рукой девушки, всё никак не могла выразить свою собачью радость и лёжа вплотную, не шевелилась, опасаясь разбудить. Внешне Лина походила на босерона – французскую овчарку, но с хвостом, как у белки, и ушами, как у летучей мыши. Понимая её положение, Уфир погладил гончую по пушистому хвосту, отчего та сразу же довольно им завиляла.

А Уфир наблюл за сонной герцогиней. Он не помнил, сколько простоял так у кровати, пока не спохватился, что его могут потерять. Медицинский советник Асмодея нехотя поднялся с постели: «Нужно появиться на глаза инкубу, чтобы тот ничего не заподозрил». Он погасил свет, и в темноте остались гореть лишь глаза адских гончих. Затворив за собой тяжелую дверь лаборатории, он перенёсся в зал для гостей. Появился Уфир возле Абигора и тут же заметил, что тот выглядел растерянным и злым. В голове промелькнула мысль: «Наверняка он заволновался, когда увидел, как Илэриас исчезла со мной».

– Где Лэр? – спросил Абигор тоном, требующим немедленного ответа.

Медсоветник деловито сцепил руки за спиной и терпеливо произнес:

– Некоторое время назад ты был возле Асмодея, а теперь спрашиваешь меня о своей девчонке? Забавно, однако.

Он не хотел так называть демоницу, но внезапно осознал две вещи: то, как сильно возросло его желание сблизиться с новообращённой демоницей – даже больше, чем следовало, и то, что он никогда не видел провидца таким взвинченным, как сейчас. Ему ещё больше захотелось раззадорить мальчишку, будто в наказание за то, что когда-то тот имел возможность познать любовь этой, несомненно, милой и такой невинной девушки. И отчего-то демон возжелал, чтобы Абигор сейчас терзался подозрениями ещё больше.

– Да как ты смеешь?! Для тебя она теперь госпожа, – прошипел «мальчишка». – Уфир. Ещё раз повторю. Где? Лэр?

– Да ты в неё по уши втрескался, мальчик мой. Но знаешь, тебе бы пора перестать лелеять воспоминания о ней. Просто забудь. Не думаю, что она теперь тебе по зубам. – Злая ухмылка дрогнула на губах Уфира.

На мгновение Абигор остолбенел, не зная, как реагировать на такую наглость. Но уже в следующий миг он произнёс так гневно, что пребывавшие в зале гости – все, как один, – обернулись в их сторону:

– Откуда тебе знать, что мы пережили?! Ты и понятия не имеешь, как сильны наши чувства! – Провидец оглянулся и, заметив, что Асмодей подался вперёд, внимательно прислушиваясь к их перепалке, добавил уже громче: – И знаешь что? Она всё вспомнила!

Слова Абигора для Уфира отозвались гулкой пощёчиной, и он почувствовал, как внутри что-то оборвалось: планы, которые он строил относительно Лэр, могут и не сбыться. Досада и зависть вновь овладели демоном, и он поспешил разрушить и заодно мечты провидца:

– Все девушки, которые попадали сюда, здесь же и умирали, сгорая от желания дотла. Ты глубоко заблуждаешься, если считаешь, что она сможет совладать с влиянием Вертерона. Ещё никто не мог, и она не устоит, когда я в один прекрасный момент окажусь рядом, чтобы помочь ей справиться.

Абигора затрясло от ярости. Не выдержав, он дёрнулся вперёд, призвав в руки два своих призрачных самурайских меча. Расставив ноги и приняв боевую позицию, Уфир удлинил ногти на обеих руках и демонстративно разорвал на себе мундир вместе с белоснежной блузкой: воткнул острый коготь глубоко в грудь и провёл им между мышцами, тем самым показывая, что боль ему совсем не страшна. Увидев это, Абигор замер. До этого момента он никогда не сталкивался с Уфиром и сейчас был поражён его мощью. Слухи о том, что его раны вне зависимости от тяжести мгновенно затягиваются, подтвердились на глазах. Именно это сейчас и произошло. Гости восторженно ахнули.

Таков был результат всевозможных опытов Уфира над самим собой, когда он травился сильнейшими и опаснейшими ядами, какие только мог изготовить. Это было так давно, что теперь припомнить было даже сложнее, чем разработать исцеляющее чудо-средство. Он помнил только, что все попытки обрести покой и уйти от осточертевшего ему мира заканчивались ничем. Но с ростом числа неудач он становился всё сильнее и неуязвимее. И в конце концов обрел вечное бессмертие – стал заложником рутины в своем персональном аду, сделался кровожадным, злым и агрессивным. Остальные архидьяволы очень ценили его услуги, и каждый стремился заключить контракт на продолжительное время, как недавно сделал Асмодей.

Момент встречи с Илэриас перевернул существование Уфира с ног на голову. Ему вдруг захотелось большего, нежели просто дружба с ней. И теперь он желал во что бы то ни стало добиться демоницы, и плевать на расположение Асмодея и тем более Абигора.