– Тебе, это… к врачу сходить надо, – сказал Санька.

– Все на сегодня тогда? – предложил Лёха. Было заметно, что мысленно он уже в другом месте. Наверняка с какой-нибудь смазливой девчонкой.

А как же песня? Надо закончить запись, чтобы начать ее продвигать. Их ждал успех, а Дэн совсем расхлябался.

– Не переживайте, пацаны! Я первый дубль записал, – успокоил всех дядя Боря. – Как по мне, идеально сыграли. Почищу кое-где, может, из второй записи что добавлю, вот и демо готово. – Он поднял руку в шутливом салюте. – Ладно, если что, я в операторской.

Если что – значит, нужно занести деньги за запись. Дэн встал с табурета, жестом показав, что справится сам, и прошелся по студии, разминая ноги. Он в порядке. Почти. Медленно, будто делая это впервые, Дэн сложил гитару и примочки в футляр. Руки плохо слушались, рот был полон слюны, приходилось то и дело сглатывать. Зеленая решетка все еще стояла перед глазами, низ живота холодил ужас. Он на секунду зажмурился, отгоняя наваждение.

– Я отвезу тебя до дома, – предложил Лёха.

Из всех участников группы только у него была машина, дряхлый «Форд-Фокус». Обычно он довозил всех до метро.

– Ладно, – кивнул Дэн, – зайду пока к дяде Боре.

Дядя Боря лежал на диванчике и смотрел футбол на экране крошечного телевизора. В комнате пахло бражкой и заношенной одеждой.

– Кто играет? – спросил Дэн. Он не любил футбол, но поддержать разговор о нем мог. Частенько это помогало в делах.

– Нарезку с чемпионатов Европы смотрю.

– Понятно.

– Ну как ты? – спросил дядя Боря. – Лучше?

Дэн кивнул.

– Вот деньги, – он достал бумажник и отсчитал несколько купюр.

– До дома доберешься?

– Лёха довезет.

– Ну, давай тогда!

Дэн вышел в коридор. Контраст между стильным убранством студии и другими помещениями бывшего автозавода «Москвич» был так велик, что Дэн каждый раз поражался, хоть и бывал здесь дважды в неделю уже больше трех лет. Облупленная краска на стенах, разбитые полы, клочьями свисающая с потолка побелка вперемешку с паутиной – это любого повергнет в шок. Сколько еще в Москве таких заброшенных мест под защитой сонных охранников в пыльных конторках? И не сосчитать.

Дэн всегда старался уйти отсюда как можно скорее, но сегодня в его шаге не было обычной упругости. Казалось, прошла вечность, прежде чем он спустился на первый этаж. Солнце с трудом просачивалось сквозь мутные витрины. Дэн прошел через вертушку, не глядя на охранника, и вышел из проходной. Дверь за ним захлопнулась с таким грохотом, что спугнула стайку голубей, копошившихся на лысом газоне.

А на улице цвела весна. Главное, что нужно помнить про это время года, – не стоит злиться на временные неудобства. Надо лишь пережить пару переходных недель, пока сходит снег, обнажая всю накопившуюся грязь, пока все течет мутными реками по улицам, капает с балконов, чавкает под ногами и когда не хочется думать, по какой дряни ты только что прошел.

Машина была припаркована прямо у крыльца завода, при этом бампер завис над первыми двумя ступеньками. Мотор «форда» бодро почихивал, салон был полон музыкантами, и это наводило на мысли о гастрольном туре.

Дэн подошел к водительской двери и только хотел постучаться в окно, чтобы попросить открыть багажник, как Лёха выскочил из машины и вырвал из рук гитарный кофр.

– Ты садись, я сам…

– Значит, нужно грохнуться в обморок, чтобы к тебе проявили уважение как к старшему товарищу? – с казал Дэн, садясь на любезно оставленное для него переднее место. – Я это запомню.

Сквозь запах пота и бензина в салоне пробивался нежный аромат духов. Неожиданно свежий и отчетливо знакомый, он тут же исчез, словно и не было. Или Дэну только показалось?

Он откинул голову на подголовник. Хлопнула крышка багажника, ввалился Лёха и обратился к сидящим сзади:

– В салоне не курить, на борту раненый.

Машина взревела, резво сдав назад, прокатилась широкой дугой по парковке и рванула к Волгоградскому проспекту.

До метро домчались меньше чем за минуту. Андрюху и Саню сзади синхронно мотало, как бобслеистов на трассе. Лёха был дерзким, но не очень уверенным водителем. Дэну все время хотелось топнуть по несуществующим тормозам, а руки сами собой искали, за что зацепиться.

– Здесь останови! – крикнул Андрюха.

Лёха вырулил на обочину, не доезжая до входа в метро. «Форд» на холостых оборотах ревел, как ракета на старте, приборная доска мелко дрожала. Музыканты быстро вытащили вещи из багажника. Наклейки на большом черном кейсе с бас-гитарой красноречиво говорили, что хозяин – любитель тяжелого рока. Саня и сам выглядел устрашающе. Тем более удивительным показался контраст его внешности с кроткой улыбкой, когда он помахал на прощанье рукой и зашагал к метро. При каждом его шаге, огромном, словно он переступал через пропасть, кейс наклонялся вниз и возвращался назад, как маятник, едва не соприкасаясь с асфальтом. Андрюха катил за собой тележку с тарелками и барабаном в черном пыльном чехле, колеса весело скрипели.

Лёха посигналил и вывернул на дорогу. Машина, чихнув мотором, понеслась вперед.

Без ребят в салоне стало легче дышать, и Дэн снова почувствовал знакомый аромат духов. Он качнулся в воздухе, только обозначив свое присутствие, появился и пропал – так быстро, что Дэн снова не смог вспомнить, откуда его знает.

– Ну, ты как, брат? – спросил Лёха, облизнув пухлые губы.

– Голова раскалывается.

Дэну не хотелось общаться. Он смотрел на Лёхин профиль, на густые брови и непропорционально маленькие розовые уши, на то, как он крутит руль, и не мог понять, почему злится.

– Слушай, Дэн, – сказал Лёха, – ты все же красавчик, знаешь это? – Перестроился на соседнюю полосу, покачал головой. – Но тебе нужно больше в себя верить. Пойми! Деньги – это, конечно, сила, но талант, я считаю, все равно дорогу пробьет.

– Ты о чем вообще?

Дэну сейчас даже Лёхин голос не нравился. Сильнее головной боли было только раздражение. Из-за того, как безалаберно он водит, из-за этих его вечно влажных губ.

– Понятно, что без бабла никуда, – продолжал Лёха, сосредоточенно глядя на дорогу. – Вот ты вкалываешь, у тебя ведь единственного в группе стабильный доход. За все платишь, даже нас не спрашивая, – он почесал за ухом. – Что тут скажешь? Ты крут, бро!

– Это просто мой шанс, вот и все. Раскрутить проект и мои песни, – Дэн поморщился. Едва он повысил тон, чуть разволновался, как его словно обухом топора по голове ударили. Снова зеленая пелена всколыхнулась перед глазами.

– Это понятно, никто и не спорит, – с казал Лёха. – Я к тому, что ты всегда можешь на меня рассчитывать. В плане музыки, аранжировок, – он вздохнул, сопя носом, как обиженный ребенок. – Может, у меня и нет таких крутых идей, как у тебя… Зато я неплохо играю. Да?

– Еще бы! Ты супергитарист, – Дэн не лукавил, это была чистейшая правда. – Если бы не твой гитарный рифф, песни бы просто не было.

Лёха кивнул.

– Слушай, Дэн, – с казал он – твои гениальные тексты и моя соло-гитара – мы войдем в историю, чувак!

– Посмотрим, – сказал Дэн, закрывая глаза. Такая перспектива его устраивала.

Минут пять они ехали в полной тишине. Дэн словно оказался в старой детской игрушке – в пластиковой машинке с приклеенным к днищу магнитом, бегущей по бесконечному кругу. Проехали под мостом, мимо пронеслось раскидистое дерево, промчалась «мазда» с тонированными стеклами, покрякивая, как утка.

– Помнишь, я рассказывал про одного знакомого продюсера?

Дэн вздрогнул.

– Он ждет от меня материал… От нас, – поправился Лёха. – Я ему уже кое-что с репетиций показывал.

Волна неприязни снова поднялась в Дэне, стремительно, как шапка пены в бокале с пивом. Небо сквозь солнцезащитную наклейку на лобовом стекле походило на заставку из постапокалиптической компьютерной игры. Сиренево-дымчатые мохнатые облака летели на них как предупреждение, как какой-то знак.