В сумраке яркого и полыхающего звёздного сияния, под открытым небом тёмного покрова шепчущей ночи, почти бездыханно колылась тонкая листва величественных и обширных лесов, что заполняли скалистые местности глубокого фьорда, где казалось, томящим сном засыпали туманные тайны сказочных змель неизведанной всему королевству тишины… «Что они скрывали, что же таили в себе?» – То, чего никогда было никому не узнать, ибо их привычные взгляды давным давно смерились переходить на туманную черту далёких земель, что неприкосновенно скрывали ночные тени, горящие в огнях сияющих звёзд глубокой долины затихшего неба, чьё алмазное и пламенное отражение становилось кристаллическим зеркалом умиротворённой глади ледяных вод, изредка, сохраняя в себе загадочную занебесьем даль. Среди высоких ограждений горной возвышенности постепенно расходилась прохладная мелодия умеренного ветра, плавный и манящий посыл которого исходил из самих утопающих лесов далёкой местности королевства, временами, оставляя в мягком колыхающем потоке за собою короткий стук сквозного дуновения в твёрдую скрипящую створку тяжёлых ворот, чьи каменные стены закрытой площади, отдалённо торжествующего Эренделла, тихо хранили на пустынных местностях уличную тишину, вселяя в одинокие границы молчаливой крепости последний отзвук дальнего песнопения тянущих в него ветров, где только оставался лёгкий шёпот ночного безмолвия под навесом искрящийся пламенем звёзд…
В тёмной тишине под бездонным куполом сумеречного неба, куда излишне могло проникать гулкое звучание бального торжества, о котором девушка почти неосознанно забывалось, глубоко погружённая в навязчивые мысли лёгкого беспокойства, по чьей вине «медная принцесса» так и не пыталась возвращаться назад, невольно подразумевая, что Кристофф с остальными мало мог замечать её внезапное отсутствие из светлой залы и такой мрачный итог раздумий абсолютно не утешал младшую Резенграффе, пусть и праздничная обстановка всего происходящего вокруг, всегда не отпускала в ней счастливой радости, в особенности по сравнению с прошлыми годами холодного одиночества и брошенных воспоминаний, эта линия восходящего начала всегда не оставляла в девушке даже мелкой капли печали, но почему-то сейчас, она на собственное удивление решилась отстраниться от торжествующей атмосферы бального раздолья, уходя к теневым отблескам пламенных огней: туда, где было спокойно, где лишь её собеседником оставалась ночная тишина. Все кружащие в голове мысли мгновенно осели куда-то на самою глубину забвения, а в душе, лишь играла та безмолвная музыка летней пустоши, чему Анна впервые не смогла и удивиться, несмотря на то, что такое умиротворённое состояние под самый пик разгара празднества у неё проявилось в первый раз.
Чуть тяжёло поднимая свой «изумрудный взор» к раскалённым крупицам талых созвездий, она вспоминала далёкое прошлое в детских и уже, как давно, отпущенных всеми годах, временами, ощущая внутреннюю тоску по призрачному забытию когда-то счастливых мгновений радостных секунд, ибо тогда обе сестры совсем не знали о жестокостях и несправедливости этого огромного мира, как пришлось обеим познать в старших годах. Конечно же, как и её супруг, Эльза, точно так же волновалась за свою родную сестру, пусть и мало могла подавать своего внимания близкой поддержки, чего совершенно не хватало Анне, поскольку на протяжении их «тёмного прошлого», она совершенно не впитывала столь заботливой идилли от своей сестры, как могла получать то от Кристоффа и такое неравенство очень часто подзадевало душу девушки. В лёгком отражении огненных звёзд, в её «берюзовой неге» невольно блестела тонкая слезинка обволакивающей грусти, хоть и Анна сама же себе была готова признаться, что это состояние, лишь происходило по её же собственной прихоти, но если бы только девушка могла понять, из-за чего она так отстранённо закрывалась, то ей бы давно уже стало гораздо легче подняться из горестного омута вновь. У неё было всё: любящая сестра, которая уже могла быть с ней рядом без всяких проблем и затруднений, Кристофф что любил её всем сердцем, Олаф и Свен… Но даже такая семейная саязь, временами, загоняла её в тяжкие раздумия – туда, где витало громоздящее одиночество и режущие грёзы тумана прошлых лет.
— Успокойся… Всё хорошо. — едва тяжёлым голосом в раскалённой стали, вымолвила медная принцесса, чуть нервно сжимая свою бледную ладонь в кулачок, по чьей гладкой щеке уже смиренно скатывалась блестящая струйка безудержной слёзы, от явления которой девушка иронично подала слабой улыбкой в эту сумеречную тишь дальних созвездний.
«Что с тобой, Анна? Тебя совсем не узнать…» — тотчас раздался где-то в глубине души её внутренний голос, чей смех, так и потешался над ней, на что младшая Резенграффе не могла не согласиться его смехотворному проявлению, ибо сейчас в её глазах и окружении у многих было всё хорошо, для неё открылся совершенно новый мир в ярком процветании начала этой жизни, в этом мире не могло быть свободных мест для таких отстранений и грусти, но даже, если и она охотно соглашалась с таким тактом новой полосы цветущих будней яркого открытия, то всё же, не могла понять одного – внутреннего беспокойства, что могло иметь данную схожесть с горькой ревностью… Уже забывая о вставшей вокруг себя реальности, она бездонно обратила свой взгляд к пустоши уличных аллей, впервые забываясь о кружащем возле себя общении и праздничном торжестве в компании близкий ей людей, которые, по всей видимости, могли её искать, так и забываясь об мелодичной атмосфере сей бальной залы, пока шелест посторонних шагов где-то позади балконной двери не заставил её невольно вернуться в былую реальность и когда оглушённый звук приближающей походки заметно сокращал свою дистанцию в предверии балконного прохода, медноволосая принцесса, чьи волнистые пряди аккуратно лежали у неё на плечах, чуть досаждающе бросила свой взгляд к светлому отблеску просторного помещения, откуда проникал лёгкий луч зального освещения в прохладную тишь крепостного выступа.
— Простите, я не помешаю? — мягкой тонацией раздался чей-то незнакомый голос, после которого Анна мгновенно обернулась назад, уже встречая перед собою появившуюся в дверях незнакомку, что чуть растерянно осматривалась по дальним пределам уличной местности в прохладной тишине звездного перепутья.
— А… Нет, вовсе нет, я как раз собиралась уходить. — в любвиобильном дружелюбии начала было Анна, стороняще отходя от каменных краев холодного выступа, уже перешагивая за пределы порога в широкий освещённый холл, невольно стараясь свыкнуться к столь ярким нападам непривычного ей света.
— А я и не прогоняю, если хотели остаться, то останьтесь… Прошу… — последняя фраза из уст пришедшей прозвучала довольно тихо и скромно, из-за чего младшая Резенграффе на долю секунды замерла на своём шагу, чуть скованно бросая свой взгляд на рыжеволосую девушку, которая, как показалось Анне, словно бы не хотела оставаться в этом умиротворённом одиночестве на едине с собой.
— Вы приезжая? Недавно на фьорде? — тем же интересом посмотрела на неё Анна, догадливо улавливая слабый кивок на такой ответ.
— Можно сказать и так, я прибыла со своей роднёй издалёка. — с той же скованной скромностью ответила ей таинственная девушка, неосознанно подходя к проходу высоких дверей, пока младшая принцесса пристально пронзала ту взглядом, словно бы перед ней стоял кто-то из позабытых ею знакомых, несмотря на то, что «медная принцесса» своих друзей всегда могла хорошо помнить и так же узнавать в их лицах тех знакомых недавнего вечера, но что-то в этой девушке было не так: чье черты незнакомой внешности ей подсказывали на тех, кого девушка могла раньше видеть, но совсем не знать.
— Что-то случилось? Или у меня что-то на лице? — с лёгкой усмешкой слабого смущения выпалила ей незнакомка, чуть настороженно замечая тот пронзающий её взгляд от младшей Резенграффе, из-за которого она просто не могла не смутиться, в особенности от того, кого только что встретила в широких и таких же незнакомых пределах дворцовой местности.
