Я даже не успеваю дернуться, когда одним широким шагом мужчина оказывается рядом и сдергивает с моей головы вуаль, выдирая из волос заколки.

Невольно вскрикиваю, хватаюсь за голову – ощущение, будто с нее сняли кожу.

Одновременно с моим вскриком раздается удивленный возглас.

– Вот это волосы! – все тот же мужчина ловит прядь моих волос, приподнимает и поворачивает ладонь так, чтобы по волосам скользили неяркие солнечные лучи. – Они же как вода! Текучие, мерцающие. Это что, правда, дочь Ашты? Поделишься?

Не совсем понимаю, о чем они говорят, но мысленно молюсь Аште, прошу спасти, защитить меня от незнакомых и страшных мужчин. Свадебная церемония не раскрыла во мне силы, а если не сделаю то, для чего меня сюда привезли, то гнев этих мужчин может быть опасным.

Не знаю, в чем проявляется покровительство Ашты, но пока она не мешала увезти меня с собственной свадьбы. И очень надеюсь, что защитит хотя бы от побоев. На меня никто ни разу за всю мою жизнь не поднимал руку, и сейчас я очень боюсь. Даже испарина выступает на лбу и под легким платьем, несмотря на то, что здесь весьма прохладно.

– Гарет, убери руки от моей добычи! – рявкает лорд, и мужчина сразу отходит. – Если она мне понравится, то обязательно поделюсь, – обещает он и громко хохочет.

– А если нет? – вкрадчиво интересуется Гарет.

– Тогда зачем она тебе? Выпорем и отправим ублажать дурака-мужа. Подданных полезно оделять милостью лорда. Пусть забирает объедки с нашего стола, – и снова громко хохочет, будто над очень удачной шуткой.

Отсмеявшись, он снова хватает меня за шею, притягивает к себе, наклоняется, пытается коснуться губ – зачем? – но замирает, будто наталкивается на преграду.

– Сопротивляешься? Как смеешь, мелкая дрянь? Кто ты и кто я? – взвивается лорд, отпускает шею, накручивает на руку мои волосы, притягивая ближе к себе.

О каком сопротивлении он говорит? Я едва стою, так сильно меня трясет, а перед глазами все мутится от слез и боли.

Хлесткий удар по щеке оглушает и ослепляет.

Ашта, за что? Чем я тебя прогневила?

Земля уходит из-под ног, а голова ударяется обо что-то очень твердое.

В ушах гудит так громко, что вибрация прокатывается по всему телу и болезненно отзывается в голове. Потом понимаю, что звук не внутри меня, он доносится из-за стены – протяжный стон трубы.

– Герб хайлорда Андеры, – сквозь гул слышу незнакомый голос.

– Принесла же нелегкая, – цедит сквозь зубы лорд. – Что ему понадобилось? Неужели что-то прознал?

Я сижу скорчившись у серой стены и стараюсь оставаться незаметной – все тело буквально стонет от боли, и новых побоев просто не выдержу.

– Что застыли? Скорее опускайте мост, открывайте ворота! – кричит лорд, а в голосе слышна паника. Я чувствую ее всем избитым телом, каждым измотанным нервом. Меня это радует и одновременно мучительно стыдно. Я не должна радоваться чьему-то страху, неуверенности. Это неправильно. Ашта дарит счастье и спокойствие, и я, ее дочь, должна нести их людям, но против всех впитанных в храме правил, по телу разливается тепло. Может, визит неизвестного мне хайлорда хоть на какой-то время избавит от истязаний. – И девчонку поднимите. Приведите ее в порядок. Даст Великий Фарид, она сможет отвлечь хайлорда.

Перед глазами мелькает бордовая с белыми вставками кожа. Тот, кого лорд назвал Гаретом, с силой хватает меня под мышку и дергает так, что едва не отрывает руку.

– Вставай-ка, малышка. Тебе может выпасть великая честь – ублажать самого хайлорда Андеру. Разумеется, если сможешь ему понравиться. Давай-ка, сделаем из тебя красивую девочку.

Я ничего не понимаю. Что от меня хотят? Что они имеют в виду? Сила во мне до сих пор не раскрылась. Я ничего не могу сделать. Ни возродить, реку, ни пробудить растения. Своим танцем лишь помогала распускаться цветам, и то, только потому, что в храме есть верховная жрица, наполняющая его и землю вокруг магией Ашты.

Ног я почти не чувствую. Они дрожат и подгибаются. Если бы не удерживающая меня рука, то снова свалилась бы на камни.

– Что, милая? Понравился? Под меня хочешь? Я бы тоже не отказался, – Гарет жадно ощупывает меня взглядом. – Конечно, потрепанная с дороги. Но у тебя такие мягкие волосы, – ухватив прядь, он тянет ее, прикладывает к щеке и прикрывает глаза. – Ты пахнешь цветами. Так приятно. И кожа такая нежная, – отпустив волосы, хватает за горло и впечатывает в каменную стену. – Так легко сломать твою тонкую шейку, и тогда никому не достанешься. Вернешься к своей матери, в цветущие сады. Хочешь? Хочешь к маме, малышка? – он жарко дышит мне в лицо, и я отворачиваюсь от неприятного острого запаха. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – отпустив мою руку, Гарет хватает за подбородок и поворачивает меня к себе.

Боясь очередного удара, я поспешно распахиваю глаза.

Грубое, обветренное лицо так близко, что могу рассмотреть расчертившие его тонкие шрамы. Голодный взгляд шарит по мне, сухие губы быстро шевелятся.

– Хотя бы раз. Хоть один раз, пока никто не видит, – как в бреду повторяет Гарет, а я замираю.

Громкий щелчок и последующий скрип извещают, что крепостные ворота открываются.

Гарет вздрагивает, переводит взгляд с губ на глаза и багровеет. Становится почти в цвет своего дублета, в то время как серые глаза выцветают, словно исчезают.

– Не смей таращиться на меня своими ведьминскими глазами! – хрипит он. – Не смей околдовывать!

Он торопливо достает из кармана мятую, дурно пахнущую тряпицу и грубо вытирает мне лицо. Щека, стертая о лошадиный бок мгновенно отзывается жжением, скула и губа – болью, а во рту чувствую соленый привкус крови.

– Надеюсь, ты не переживешь эту ночь, ведьма! Сдохнешь, и я больше никогда не увижу твоих распутных глаз!

От его слов я теряю дар речи. Не знаю, чем ему не понравились мои глаза – жрица всегда говорила, что они у меня очень красивые, как ночные цветы, – и не понравились настолько, что пожелал мне смерти.

Растерянно хлопаю ресницами.

В это время под цокот копыт, отражающийся от крепостных стен раскатистым эхо, в ворота въезжает всадник в темном плаще, а его лицо скрывает глубокий капюшон. Следом за всадником показывается и его свита, а потом вереница фургонов – да это целый караван.

– Хайлорд Форстер Андера, – подобострастно произносит лорд. – Рад видеть вас в моем скромном замке. Вы проездом или по делам? Надеюсь, окажете милость и погостите?

Лорд кланяется почти в пояс. И куда девалась его прежняя спесь? А я не могу отвести взгляд от незнакомца: развевающийся плащ, широкий разворот плеч, капюшон и странная притягательность, заставляющая вглядываться в спрятавшую лицо черноту тени – все это напоминает гостя, посетившего храм и предлагавшего жрице сделать его частью империи.

– Проездом по делам, – роняет незнакомец, и его негромкий голос задевает каждый нерв. – Рассчитываю на ваше гостеприимство. В этом краю крайне мало замков, а ночевать в шатре немного устал.

Одним слитым движением незнакомец спешивается и, судя по движению капюшона, осматривает двор.

Не отпуская шею, Гарет выталкивает меня вперед, еще и платье на плече дергает, заканчивая то, что начала безумная скачка – тонкая ткань рвется, оголяет плечо и часть груди.

Что он творит? Зачем?!

Прихватываю оторванный лоскуток и с силой прижимаю к себе. Этим и привлекаю внимание хайлорда.

– Кто это? – он медленно осматривает меня от ног до головы, задерживаясь на испачканном разорванном платье, растрепанных волосах, разбитых губах. – Что с ней?

– Сказала, что напали разбойники. Чудом добралась до крепостных ворот, просила укрытия и защиты, – лжет лорд, а меня от этого разрывает на части.

Больно невыносимо. Я дергаюсь, открываю рот, чтобы опровергнуть лживые слова, но скрип кожи рядом и то, как Гарет кладет руку на рукоять меча, заставляет молчать.

– Как не помочь бедняжке? – продолжает лгать лорд, а я еле сдерживаюсь, чтобы не закашляться – так жжет горло. – Возьму служанкой, не выгонять же ее.