Литмир - Электронная Библиотека

– И тебе здравствуй, Катя, – спокойно ответила я. – Не поможешь багажник разгрузить?

– Если у тебя там нет беленькой или пива на опохмел, то сама и корячься! – презрительно фыркнула сестра и, шатаясь, скрылась в стареньком доме.

Ладно, я ведь не ожидала, что мне хотя бы улыбнутся или спросят, как мои дела, правда? Этого не было никогда. Большую часть моего пребывания мать меня вообще игнорировала, ровно до того момента, как доходила до определенной кондиции и у нее начиналось «время воспоминаний». Точнее будет сказать, время припоминаний, каким уродом и козлом был мой отец, обрюхативший ее и бросивший, и какой дрянью оказалась я, не пожелавшая как-то испариться из ее утробы и тем самым пустившая под откос всю ее жизнь. При всем этом по сей день я так и не знала даже имени донора спермы, зачавшего меня, всего-то и информации – был он красавчиком, каких больше нет, и разбил бедное сердце матери, которое она с тех пор только бухлом и склеивала.

Выгрузив все до единой коробки из багажника на обочину, я спрятала под сиденье сумку с кошельком и картами, не оставив в карманах даже мелочи, закрыла все двери и заблокировала их. Плавали, знаем. Сама потащила первую партию в дом и привычно скривилась от царившей там вонищи какой-то кислятиной и дешевым табаком. Раньше я еще и субботники тут себе устраивала, стремясь отдраить все, что можно успеть за день. Но потом забила.

– Ма-а-ам! – позвала в дверном проеме.

– Денег привезла? – Родительница сидела за заваленным плесневелыми объедками и окурками столом и потягивала мятую сигарету с видом как минимум императрицы в изгнании. В который уже раз всмотрелась в ее некогда редкой красоты лицо и уже мутные от вечного дурмана светло-голубые глаза, и сердце заболело.

– Я консервы привезла. Много. Меня, наверное, теперь долго еще не будет. – Может, уже никогда.

Пожалуйста, спроси, хоть раз в жизни, спроси, в порядке ли я! Как же я хочу знать, как это – поделиться своей болью и страхом со своей матерью! Поплакать на ее плече, чтобы все самое страшное таким больше не казалось!

– Дались мне твои жестянки! Сама небось такой гадостью не питаешься, а мать с сестрой – нате, жрите! Дрянь неблагодарная! Зачем только тебя мучилась рожала! Чего в роддоме не бросила, уродину дефективную, погань бесцветную!

Слушать такое мне приходилось с малых лет, давно и обижать перестало, но сегодня вскипело.

– Не бросила, потому что надеялась, что мой долбаный папаша одумается и вернется, а тут ты меня ему и предъявишь! А он весь такой проникнется и замуж тебя, страдалицу, возьмет, и будет тебе жизнь в шоколаде! – выпалила на одном дыхании и тут же пожалела. Словно полыни полный рот набила. Зачем эта злость? Кому от нее легче?

– В общем так, коробки с продуктами на обочине перед двором! – отчеканила, давая себе обещание, что больше сюда ни ногой. Как бы там ни пошло, хватит с меня. – Захотите – сами заберете. Нет – пусть местные растащат, все хоть кому-то пользой обернется!

Я только собиралась развернуться, как получила мощный толчок в спину и, потеряв равновесие, с маху воткнулась левой стороной лица прямо в помойку, по ошибке считающуюся здесь столом. И сразу же правую руку заломили до искр в глазах и сверху навалилась пыхтящая и жутко воняющая перегаром тяжесть.

– Держи эту суку холеную, Ванек, крепче держи! – прошипела Катька, бросаясь шарить по карманам моей куртки. – У нее ключи от тачки где-то тут должны быть, а там бабок наверняка навалом!

Попытки воровства, конечно, уже пережить мне случалось, обижаться на такое, учитывая собственное ремесло, грешно, но вот открытое насилие и нападение – это нечто новенькое. Обманчиво расслабившись под удерживающим меня бугаем, я быстро сориентировалась и, схватив свободной рукой пустую бутылку со стола, шарахнула от души его, скорее всего, по виску, тут уж как пришлось. Он взвыл и отскочил от меня, Катька с матерью тоже заорали, я, не теряя времени, уложила идиота еще одним ударом, оставившим в моей руке одно лишь горлышко водочной тары. Отшвырнув его, подошла к сестре, отвесила смачную пощечину и убралась наконец к чертям из этого дома навсегда, держась за полыхающую огнем ушибленную скулу и разминая плечо.

Естественно, как бы себе ни внушала, что ничего нигде и не шелохнулось и не больно мне ни капельки, обмануть собственный организм не удалось. Приступом накрывать стало, едва выехала за пределы поселения, но я упрямо тянула со звонком Коксу, пока шел незагруженный участок дороги, но вскоре сдалась. Я в таком состоянии угроза не только для себя, но и для других людей. Нашарив в бардачке таблетки, заглотив и запив их, набрала номер друга, а после перебралась на заднее сиденье, накрываясь с головой валявшимся там пледом. Все, что помнила позже, – злобное рычание Кокса, обещавшего прибить всех к хренам, и поглаживание моего лица. Проснулась я уже в своей постели, как всегда, голодная до тошноты.

– Короче, Снежка, тянуть больше смысла не вижу, – встретил мое появление на кухне Кокс. – Мы беремся за дельце с этим похищением и летим тебя лечить. И мне похер на любые твои возражения, я – главный, я и решаю!

Спорить с ним, когда он выглядел так и говорил таким тоном, – бесполезно. Проверено неоднократно. Временами милый Зайчик мог становиться деспотичным альфой, и хоть убейся об него – не сдвинешь и на миллиметр.

– Ладно, – смирившись, махнула я рукой. – Какие там у нас вводные? Кого хоть воруем, узнал?

– Давно, вообще-то. Между прочим, презанимательный такой дядька, чисто внешне реально выглядит крутым. Посмотришь? – постучав по клавишам, он развернул ко мне экран ноутбука.

– Да ты издеваешься надо мной! – пробормотала я, едва не выронив свой стакан с водой, уставившись на лицо преследовавшего меня красавчика-блондина, он же чертовски пугающий громила.

Глава 8

Если я думал, что в Тахейн Глиффе после победы над дварфами и свадьбы стало скучно, то в последние дни я должен был взять свои слова обратно, ибо постиг новый уровень этого чувства. Целыми днями таскался за двумя вздорными ба… слегка увлеченными моннами, одна из которых превозносила любую ерунду в мире Младших как нечто необыкновенное, то и дело сыпала историями из прошлой жизни, а вторая внимала ей с таким видом, словно каждая из этих историй была великим откровением. И ладно Илва, но и драконий принц развешивал уши, будто пропустить что-то важное для его Единственной фригидной куклы смерти подобно. Ну просто слов нет, как занимательно постигать процесс покупок продуктов в супермаркете, особенно учитывая, что все можно заказать прямо на дом и причем в готовом виде. Я им еще и конспектировать за Эдной посоветовал бы, да боюсь, так и делают, бестолочи. Даже язвить тут было бесполезно. Какой смысл изощренно подкалывать и виртуозно оскорблять кого-то, если это не задевает одних или совершенно непонятно другим? А я, кажется, стал стремительно тупеть от невольного познания ежедневной людской бытовухи. А вдруг это виноваты проклятые гормоны Эдны, лишающие способности к острому мышлению всех беременных? Интересно, они, случайно, по воздуху не передаются? Мне пора носить респиратор или лучше сразу костюмом химзащиты подстраховаться? Потому как эта подлая женская феромоновая атака, похоже, еще влияла и на мужское либидо, если судить по деспоту, а теперь и по мне. Каждую вторую ночь на этой неделе Грегордиан являлся к своей супруге (редкая глупость, поскольку большую часть ночи он проводил вне пределов ее постели), и я отправлялся за сладким в местные клубы, но ни разу мои приключения не переросли в настоящее разнузданное непотребство. Женщины вокруг – прекрасные, доступные, на все готовые даже без усилий с моей стороны – вдруг стали казаться на одно лицо, вкус, цвет и аромат. А я терпеть не могу однообразие. Однообразие – это как если бы каждый день есть одно и то же и спать с одной и той же. И, во имя Богини, это не преувеличение с моей стороны. Еще несколько лет назад все не выглядело настолько уныло в этом смысле в мире Младших. Сейчас же? Одинаковые скулы, брови, надутые губы, ресницы, заставляющие подумать о мохнатых ползучих тварях, прилипших к их векам. Как по одному лекалу сиськи, задницы, тряпки, мимика, манера говорить и сами фразы. Как, пожри их взбесившийся ноггл, я должен чувствовать разнообразие и развлечение, если едва могу отличать этих чокнутых, подражающих друг другу или какому-то общепринятому стандарту баб? Я даже не мог с абсолютной достоверностью сказать, кого из них я имел, а кого еще только собирался. А еще этот странный отталкивающий запах ненатуральности, который появлялся у прелестниц, помещавших в себя то, чего в их теле не должно находиться от рождения. Краски и яды в кожу, нечто омерзительно искусственное в губы, груди, ягодицы… Человеческим мужчинам его не уловить, не распознать, но я его ощущал сразу же, и никакими духами он не маскировался. Такого даже моя тотальная неразборчивость не выдерживала. Можно было, конечно, поохотиться в других местах, в тех же магазинах, по которым Эдна таскала Илву, просто на улице, но после предупреждения Грегордиана смешивать дело и развлечения я не хотел. Впрочем, столкнись я снова с моей призрачной леди, нашел бы способ и возможность совместить приятное с полезным. Когда есть достаточное количество желания, лазейка найдется всегда. Итак, какой из этого вывод? Правильно, виновата Эдна и ее летучие гормоны, обеспечивавшие мне клятую химическую кастрацию!

10
{"b":"771354","o":1}