Он тоже не был большим поклонником формальностей, но, учитывая щедрость предложенной платы, не возражал.

Когда он, наконец, вышел из дома Шварценштейна, было уже совсем темно. В серебристом свете уличного фонаря одинокая черная ветка все еще тянулась из-за забора, отчаянно ища добычу или утешение, но не находя ничего.

Крошечное подозрение, словно паук, поползло по цепочке мыслей Тристана, неприятно щекоча. De Praestigiis Daemonum, которую Шварценштейн с таким упоением читал утром — не та ли это книга, за которой охотился Врабек, та, что о демонах? Нашел ли ее Шварценштейн первым или получил после смерти Врабека? Похоже, у него были тесные связи с полицейскими, которые расследовали это дело, и, конечно же, он поддерживал связь и с сотрудниками жилищной компании. Трудно ли будет убедить кого-нибудь из них извлечь хоть одну вещь из вещей Врабека? Даже не слишком большую. Просто старая книга. Наследники Врабека, если таковые и существовали, даже не подозревали о ее существовании.

Последовала еще одна странная мысль, столь же отталкивающая. Может быть, Врабек отвлекся и забыл выключить свою усиленную магией систему безопасности не просто случайно? Шварценштейн, несомненно, выиграет от внезапной кончины Врабека, как ворон с его герба, питающийся мертвой добычей. Подобно многим другим страстным коллекционерам, он не был похож на человека, который, стал бы сомневаться в средствах получения желаемого.

Хотел ли он знать, поймет ли это Тристан? Было ли это очередным испытанием?

Он намеренно указал Тристану на антиквара, который, как оказалось, не обладал никакой ценной информацией. Единственное, что было в нем интересно, — это его неудовольствие при упоминании заклинания безопасности, вероятно, сделанного тем же самым магом, который обеспечивал защиту его собственного магазина. Если он знал, как оно работает, мог ли он сообщить об этом Шварценштейну, намеренно или ненамеренно? Тогда он заподозрил бы, что могло произойти, особенно если бы знал, что именно Шварценштейн приобрел книгу, за которой охотился Врабек. Но, конечно, он будет держать рот на замке, избегая дальнейших неприятностей.

Шварценштейн, возможно, хотел посмотреть, сложит ли Тристан все эти факты, скрытые под другими фактами, и изучить, каким человеком он был. Если Тристан не упомянул о своих подозрениях по этому поводу, это означало, что он либо дурак, упустивший крошечные зацепки, либо благоразумный человек, который будет молчать, как антиквар. В любом случае, с ним легко работать.

Тристан отмахнулся от этих неприятных мыслей. У него не было никаких доказательств. Кроме того, что бы ни случилось, это его совершенно не касалось. У каждого дня было достаточно своих забот, и было бесполезно гадать, какие темные твари прячутся под гладкой поверхностью, если они не прыгают и не кусаются. В своей работе Тристан часто сталкивался с опасными людьми, которые не совсем уважали закон, особенно когда дело касалось артефактов черного рынка. Как показала практика, жизнь была намного проще и безопаснее, когда он оставлял чужие дела в покое. Хороший человек мог бы думать иначе, но Тристан знал, что далек от этого.

В общем, он был очень доволен собой, завершив дело за один день, как и собирался. Единственное, что сильно омрачало его настроение, — это перспектива снова увидеть Драгомира. Они договорились встретиться в вестибюле «Приют алхимика». Тристан найдет Ярека и попросит его рассказать Драгомиру секрет, который он теперь знает, таков был план. Тристан не был уверен, что Драгомир будет полностью удовлетворен тем, что он узнает, но, по крайней мере, он будет знать правду.

Еще Тристан немного опасался признаться Яреку, что им придется остаться в Праге на некоторое время, но это было более мягким беспокойством. Конечно, Ярек поймет.

Как бы то ни было, перед возвращением в отель ему предстояло выполнить очень важное задание, и отвлечь его на какие-либо отдаленные заботы было достаточно трудно. Ему нужно купить обувь для Ярека. Инкуб сказал, что он не замерзнет, но то, что он станет зимой ходить по улицам босиком, конечно, будет выглядеть странно. Где же люди делали покупки в Праге в такой поздний час?

Когда Тристан, наконец, вернулся в «Приют алхимика», Драгомира нигде не было видно. На самом деле это было облегчением, потому что, как бы Тристану ни хотелось все объяснить, он боялся, как Драгомир воспримет его рассказ. Сам факт, что Драгомир согласился его выслушать, должен был бы утешить — честно говоря, Тристан ожидал, что он будет более кровожадным, — и все же его отсутствие было желанным.

Отложив, таким образом, неприятное дело, Тристан спросил, нельзя ли ему сейчас же увидеться с мастером Мейером. Он подумал, что, возможно, придется подождать до утра, и приготовился к этому, но Мейер все еще был в своем кабинете. Должно быть, ему позвонил Шварценштейн.

— Итак? Контракт, — сказал Мейер, не отрываясь от бумаг на столе. Комната была тускло освещена, и желтоватое мерцание на его лысой голове создавало жуткое впечатление, что она сделана из воска. Тристан чувствовал себя немного глупо, стоя перед ним с пакетом из обувного магазина в руке. Надо было оставить его в приемной. Отбросив в сторону внезапную застенчивость, он без приглашения уселся в мягкое кожаное кресло напротив Мейера.

Наконец Мейер соизволил взглянуть в лицо своему гостю. — Похоже, вы произвели хорошее впечатление. Это очень удачно. Я выполню свою часть сделки, если вы этого хотите. Но сначала я должен кое-что прояснить. Если я расторгну свой контракт с инкубом, который вас так интересует, вы согласитесь взять его на себя? Вот в чем дело. Когда инкуб принимает плотскую форму, он становится объектом общего закона, как и любой другой демон. Но у него нет никаких документов. Он может исчезнуть в любой момент, когда захочет, и даже изменить свой внешний вид. Поэтому кто-то должен за него поручиться. В противном случае инкубу придется регулярно заявлять о себе в полицию, если только он не захочет иметь дело с вами. Я имею в виду магов. — Он помолчал, возможно, заметив, что Тристан слегка съежился при этих словах, а затем спросил с большим сочувствием: — вы все еще уверены, что хотите заполучить этого инкуба на таких условиях?

Он ничего не говорил Тристану об этом. Возможно, он надеялся, что теперь он передумает. Шварценштейн должен будет Мейеру одолжение, несмотря ни на что, даже если Тристан изменит свое мнение о Яреке, напуганный ответственностью: иметь любовника-инкуба — это одно, а быть ответственным за него — совсем другое.

Но Тристан не собирался отступать и не хотел никаких неприятностей для Ярека. Выяснять отношения с полицией было совсем не весело.

Переписывание контракта на имя Тристана не заняло много времени. Он был уже приготовлен. Тристан думал, что присутствие Ярека будет необходимо, но он ошибся. Требовались только свидетели, поэтому для подписи были вызваны два сотрудника. Завтра Тристану предстояло зарегистрировать документы в магистрате, и на этом все. Остальная часть его платы за изгнание бесов была успешно переведена, так что его бизнес с Мейером закончен.

Когда Тристан спросил, где он может найти Ярека — он все еще думал об инкубе как о Яреке, хотя теперь знал его гораздо более странное первоначальное имя, вероятно, Ханаанское по происхождению, — Мейер посоветовал ему обратиться к помощнице управляющего. Она найдет инкуба в мгновение ока.

Когда Тристан поднялся, чтобы уйти, Мейер добавил с легкой снисходительной улыбкой из-под подстриженных усов: «Просто послушай моего совета, не забывай, что это инкуб, и ничего больше. Они хороши как временная интрижка, но для настоящих отношений вам нужен настоящий человек».

Тристан решил уйти без комментариев. Он был не в состоянии спорить. После долгого дня он чувствовал себя усталым. Теперь, когда его задача выполнена, напряжение, которое все это время держало его настороже, наконец-то покинуло его, и он понял, что устал и проголодался. Ему следовало бы найти себе что-нибудь съедобное, но он не хотел тратить на это время. Он хотел бы, чтобы Ярек не возражал, если бы они быстро перекусили где-нибудь поблизости, затем зарегистрировались в общежитии, которое он рассматривал как временную базу, в одном квартале от Староместской площади, а затем тихо отключились. У них может быть дикая ночь… ближе к утру.