– Спасибо… – искренне благодарю его и разворачиваюсь на каблуках.

«Бежать… Срочно бежать!» – кричит мой внутренний голос. А спорить с внутренним голосом – себе дороже. Я уже была почти у выхода, когда меня бесцеремонно схватили мужские руки и развернули на сто восемьдесят градусов.

– Ты ключи на столе забыла, – слышу я словно сквозь густой туман.

– Клю…чи… – почти шепчу я.

– Ключи… – Паша протягивает мне мою связку ключей. – На столе оставила.

– Спасибо… – ещё раз благодарю его, и на ватных ногах направляюсь к выходу.

Аккуратно, чтобы не поскользнуться на высоких каблуках я выхожу в коридор. Плавно двигаюсь к лестнице и поднимаюсь по ступенькам. Только на пятой ступеньки я разрешаю себе обернуться назад и тут же сталкиваюсь с его горячим взглядом. Он тут же подаётся вперед, но затем, почему-то останавливается. Взяв себя в руки, я продолжаю движение наверх. Только оказавшись в своём кабинет, я наконец даю выход своим эмоциям.

* * *

Что это сейчас такое было??? Что со мной не так? Нет! Что с ним не так? Почему, только от одного его взгляда я плавлюсь, словно пломбир на горячем солнце? Одно прикосновение его руки, и моё тело трясёт точно в лихорадке. Рядом с ним чувствую себя какой-то малолеткой, аж, самой противно!

Как мне теперь проводить занятия в его группе. Никогда ещё со мной такого не случалось. А я между прочим дипломированный специалист, который никогда не преступал норм и правил приличия. Помогла подружке, на свою голову!

Так! Паринова, бери себя в руки! Мало ли на свете красивых мужиков. Да и не так уж он и красив… Наглое враньё самой себе! Да, таких, как он я в жизни никогда не видела. И это тот самым Паша – зануда, тот самый мальчишка, который при любом удобном случае пакостил и ябедничал про нас с Маринкой. Хотя… Опять сама обманываюсь. После начальной школы Паша вообще перестал на нас с Мариной обращать внимание. Общались с ним в основном только у них дома, а в школе – словно и не были знакомы. Признаюсь, такое поведение даже злило меня. Общение наладилось, лишь после их с Маришкой шестнадцатилетние.

Помню, собрались мы с одноклассниками у них дома праздновать их двойной день рождения «с размаху», Лидия Михайловна в тот день в смену вышла. Тем более, что выпало оно как раз на весенние каникулы. Борька тогда где-то «нарыл» бутылку портвейна. На пятнадцать человек, а это добрая половина нашего класса, спиртного было немного, но попробовали выпивку в тот вечер абсолютно все. Осталась только пустая бутылка. А что молодёжь делает с пустой бутылкой? Правильно! Играет в игру «Бутылочка». Правила очень просты: раскручиваешь бутылку и на кого покажет горлышка, когда бутылочка остановится, становится объектов твоего лобызания. Сначала целовались «в щёчку», а потом, видимо осмелев от выпитого спиртного, решили играть «по-взрослому» и целоваться в губы. В этот вечер я впервые поцеловалась…

Поцелуй проходил в полнейшей темноте. Борька специально выключал свет в комнате, чтобы мы не смущались друг друга. Если честно, мы могли и не целоваться, просто сделать вид, что выполнили условие игры. Но нет, Паша – сама честность! А проигрыш – долг чести. В темноте я почти не видела его лица, лишь блеск его голубых глаз выдавал своего владельца. На пару мгновений мы прикоснулись губами друг друга. Вроде бы ничего, а я до сих пор помню этот момент. Мой первый поцелуй…

Как же хочется почувствовать его губы вновь на своих губах…Ощущать их мягкость, узнать какие они на вкус. Это просто какое-то наваждение. Стоило закрыть глаза, как я вижу его улыбающееся лицо, блеск его бирюзовых глаз, чувствую тепло его сильных рук и горьковатый запах парфюма…

Завтра же попрошу Виктора Борисовича, чтобы снял меня с занятий у пятого курса. Скажу, что не понимаю их программу, что не справляюсь, да что угодно! Лишь бы не встречаться больше с Макаровым Павлом, студентом пятого курса, 511 группы.

На утро просыпаюсь раньше звонка будильника. Вспомнила, что вчера, так и подготовилась к лекциям по «Теории литературного чтения» у пятого курса, который так не кстати спихнули на мою бедную голову. Налила кофе и включила ноутбук. Сразу же перешла по закладке. А утро, оказывается, может быть добрым! Вот тебе – готовая лекция, да и презентация прилагается. Спасибо вам «Чернова Ирина Юрьевна, доцент и т. д. и т. п…», видимо умная тётка, столько лекций на сайте разместила, нужно будет в комментариях написать благодарность.

Первая пара – группа 511, аудитория 214, иду «во всеоружии». На мне бежевая водолазка «под горло» и строгий брючный костюм с жилеткой вместо пиджака, туфли выбрала самые удобные, лодочки и с устойчивым квадратным каблуком, волосы заплела в косу, замотав её в форме «шишка» чуть ниже темечка, а на глаза нацепила очки, правда компьютерные, но зато образ самый, что ни на есть – учительский. Не придерёшься. Вошла в аудиторию вместе со звонком, тем более, что находилась она всего в десяти метрах от моего кабинета. Приветственное «здравствуйте» и я уже возле учительского стола. Подключаю ноутбук к проектору и нажимаю на иконку.

– Анна Сергеевна, а можно вопрос? – незадолго до звонка слышу голос со второй парты.

– Конечно, можно, – отвечаю, кажется тому парню, что вчера за свой свист получил от Макарова в грудную клетку.

– А сессию вы у нас принимать будете? – тут же выдаёт он.

– Не знаю, – откровенно признаюсь ему. – Всё будет зависеть от здоровья вашего преподавателя, тем более, что возможно, уже следующее занятие у вас будет вести другой педагог.

Странно, но от этой новости пятикурсники словно расстроились. Может быть я вчера отнеслась к ним слишком предвзято. Ну, свистнули они пару раз, хотя можно было это и за комплимент принять. Да и Макаров не на каждую пару сможет ходить, вот и сегодня его не было. Попрощавшись со студентами, я в приятном расположении духа вернулась в свой кабинет, отложив разговор с Виктором Борисовичем до лучших времён.

ГЛАВА 4

Павел Макаров

Вот я и дома… Четыре года на другом конце материка, а словно лишь вчера друзья провожали меня на поезд «Санкт-Петербург – Москва». Всего одна пересадка в столице и целых шесть суток на боковушке плацкартного вагона до места назначения. Зато столько свободного времени для того «чтобы подумать». В груди щемило от предательского сочувствия к матери. До сих пор стояло перед глазами её заплаканное лицо, когда она провожала меня на поезд. Но по-другому я не мог… не получалось…

Закончив школу с золотой медалью и самыми высокими баллами по ЕГЭ мне была открыта дорога в любой ВУЗ Санкт-Петербурга, да что там Питер, меня приглашали ведущие ВУЗы Москвы, на одном из которых я и остановился. Наука и техника меня не прельщали, и я решил пойти в РАГС при президенте РФ и стать госслужащим. А, что! Если уж и выбирать, то самое лучшее, раз шанс такой выпал. Практику проходил не где-нибудь, а в самом кремле. Кому расскажешь – не поверят. После третьего курса начал подрабатывать, немного отсылал матери с Маринкой, остальное тратил на себя. Именно тогда и познакомился с Жанной. Рыжая бестия вскружила голову так, что ни о ком кроме неё и не думал. Чуть ли не в первый месяц наших отношений предложил ей жить вместе. Поиск квартиры взял на себя. Нашёл «однушку» недалеко от её колледжа, создавал все условия для «любимой девушки». Хотя самому теперь приходилось чуть ли не за час выходить из дома, чтобы с двумя пересадками на метро добираться до академии.

* * *

– Паша, ты сегодня сможешь пораньше освободиться? – Жанна лежала на моей груди и своим пальчиком водила по влажной щеке.

Я только закончил бриться и выходил из ванной комнаты, где моя ненасытная львица в прямом и переносном смысле «напала» на меня. Подхватив её под бёдра, я тут же рванул в комнату, где повалил Жанку на постель и, задрав полы её коротенького домашнего халата, без всякого стыда и совести овладел маленькой рыжей плутовкой.

При росте метр шестьдесят, она смело могла бы спрятаться у меня подмышкой. Не представляю, как только выдерживали её хрупкие ножки тридцать шестого размера от хождения на таких огромных каблуках. Это ж не каблуки – ходули! Жанна всегда стеснялась своего невысокого роста и надевала обувь только на двенадцати, а то и выше, сантиметровой высоте, без разницы был ли это каблук или платформа. Только дома, в моих объятиях она снова становилась «моей малышкой».