— Под стать тебе… — с усмешкой парирует Альберих, резко поднимаясь и упираясь ладонями в чужую грудь, мстительно проводит по ней ногтями, не мигая смотря в янтарь чужих глаз. — Королева для червя и редкостного гадёныша…
И оттолкнёт от себя, ноги под себя поджав. Улыбнётся, оглядывая неугомонного взбесившегося мальчишку. Хочет сделать ей больно? Ещё и таким способом? Её едва не прорывает на смех. Мальчишка может сделать ей больно только своим неумением. И то не факт. Она склонит голову набок. Думать о чём-то подобном во время близости — преступление, хотя… это неплохо отрезвляет. Кэйа позволит ему приблизиться вновь и мягко возьмёт за подбородок.
— Если ты наговорил это всё и рассчитываешь прикоснуться ко мне прямо сейчас, то тебе придётся встать перед выбором… — она прищурит глаза, где-то глубоко внутри сомневаясь в правильности своих действий. — Либо ты не распускаешь своих рук и уходишь ни с чем, либо забываешь обо всём, что мы только что друг другу наговорили и делаешь то, что скажу я… Кто же знал, что ты у нас в первый раз к девушкам прикасаешься.
Она заглянет в чужие глаза в ожидании ответа, отпустит чужое лицо, переместив руку на его плечо. Если он согласится, ей будет немного легче. Да, это измена, да, она идёт против своих чувств но всё равно мягко улыбается, уже уйму раз отругав себя за то, что вообще позволила себе оказаться в бездне. Она улыбается, и как только мальчишка прижимается щекой к её груди, позволяет себе ласково засмеяться, поддевая пальцами плотную чёрную ткань топа, царапает и довольно сморит как очаровательно фыркает мальчишка, сбрасывая тот с себя вместе с белым плащом. Она оближется, кончиками пальцев проводя по коже.
Мальчишка посмотрит на неё ища подвох, но не обнаружив такого выдохнет, позволяя Кэйе провести ногтями по груди и на мгновение зацепиться глазами за следы, оставленные на коже. Видимо, желание оказалось немного сильнее чем бесконечное ожидание.
Девушка усмехается, притягивая к себе лицо принца. Она не скажет ему о том, что его сестра погибнет и никогда не придёт к нему, не скажет о том, что он здесь навечно, но кажется… Он сам об этом догадывался, раз так спокойно сказал ей всё, что она слышала едва оказавшись здесь. Она улыбается, догадываясь о том, что её ждали как панацею от всех болезней, а потому осторожно накрывает чужие губы, поглаживая мальчишку по щекам. Пока что она позволит ему эту близость. Маленькая слабость, вызванная тоской по человеку, к которому её ни за что не пустят, пока бездне не понадобится хранитель ветви. Она оближет губы мальчишки, обведёт кончиком языка дёсны и отстранится, с хитрым прищуром заглянув в растерянные янтарные глаза.
Если говорить честно, то без мыслей об уходе и уничтожении мира, он очень милый, можно влюбиться, если сердце не занято. Альберих мысленно усмехнётся, убирая пшеничные волосы с чужого лица, о, она обязательно позаботится о нём, главное чтобы сам принц не сильно сопротивлялся, а потом…
Она позволит ему чуть больше. Потому что пока он способен её огорчить лишь своей робостью, казалось бы, запретной для правителя бездны, да совершенным непониманием того, что в постели нужно делать. Ну, это она способна исправить, а дальше, будет гораздо проще. И всё-таки, от улыбки она не удержится, стягивая с Итэра перчатки.
— Несколькими мгновениями раннее ты был гораздо увереннее… — заметит она, мягко касаясь языком чужих пальцев, она проведёт по ним, медленно продвигаясь чуть выше, вбирая те в рот, кинет спокойный взгляд на дрогнувшего принца, и мысленно фыркнет. Очаровательное и глупое создание. И как только орден бездны решил поставить его во главе? Быть может это она чего-то не понимает? Сейчас это не имеет значения…
— Я и не знал что ты позволишь мне это… — ответит он, едва она выпустит его пальцы, а ниточка слюны порвётся, каплей опадая на её губы.
— В прошлый раз тебе не нужно было моё согласие… — спокойно напоминает она, разводя перед мальчишкой ноги и упираясь спиной в стену. — Вылизывай, потом будет проще работать пальцами… — и засмеётся, увидев как тот удивлённо на неё смотрит. — Только не говори мне, что не понимаешь что именно я имею ввиду и совсем не понимаешь что к чему.
— Потому что ты сбежала от меня, потому что ты моя королева, потому что ты принадлежишь мне — ни бездне, ни миру под звёздами. Лишь мне… — заурчит он, опускаясь к её животу, о, он безусловно понимал что от него просят, спасибо падшему богу, на досуге рассказавшему ему об этом, но это всё равно безумно смущало, гораздо сильнее чем чужие слова о близости. — Потому что я знаю, она не придёт… А ты останешься здесь, потому что очень сильно любишь тот мир и не позволишь ему превратиться в руины и пепел.
Она облегчённо выдохнет. Итэр умный, сам догадался, и судя по тому как он трётся щекой о её живот, он очень сожалеет о сказанном. Альберих не сдержит шумного выдоха, и он опустится, плавно обводя бусину клитора языком. Смуглая рука мягко ляжет на макушку, заставляя того приластиться. Она прекрасна, когда не смотрит холодно или гневаясь. Она прекрасна, когда позволяет прикоснуться к себе, даже если потом грубо отталкивает.
Её шумные выдохи — желанное лакомство, ценнее чьих-либо восторженных стонов. И ему кажется, что она довольна им, поддувает на вылизанное место, и уложив руки на внутренние стороны бёдер, разведёт внешние половые губы языком. Бог показывал ему на пальцах, но… Внутренности от них немного отличаются, поэтому он на пробу осторожно обводит края, медленно приникая в чужое нутро. Так странно… В нос ударяет солоноватый запах кожи, и он утыкается носом в чужой лобок, медленно проводя по стенкам. Девушка вздрагивает, кажется чуть дёргает его за волосы, давая понять что он делает что-то не так. И он успокоится, извиняясь оглаживая её бёдра. Выдохнет и зажмурится, краем уха вслушиваясь в размеренное дыхание. Кажется, пока всё в порядке… Он примется тягаться в стенки, принимаясь слюнявить те, если бы язык был чуть больше, можно было бы не растягивать пальцами, но судя по тому, что Кэйа всё ещё напряжена и смотрит ясно, то думать о конце ещё довольно рано.
И он мечется, ударяя по стенкам, впивается пальцами в бёдра, притягивает к себе, и победно фыркает, найдя нужную точку. Девушка дугой выгибается, стонет приглушённо, свободной рукой рот прикрывая, словно не желая избаловать, мягко по голове гладит и позволяет наконец отстраниться, но лишь для того чтобы вязкую жидкость слизать, осзнавая собственные действия менее ясно. Он справился со своей задачей, заставил её расслабиться и смягчиться. Это так здорово, ровно как и развести сомкнувшиеся губы пальцами и снова прикоснуться к чужому нутру. Это так странно, это так пьянит, заставляет широко улыбнуться и на мгновение утонуть в осознании власти над чужим телом. Взгляд стал мягче и облизнувшись, он смахивает остатки выделений со своих губ слизав. Кажется, слишком сладко. Главное удержать себя в руках, иначе он потом не сможет от неё оторваться.
Её рука ложится поверх его, словно останавливая. Она поворачивает его пальцы на девяносто градусов и более не препятствует, принимаясь гладить его щёки. На мгновение он теряется, но после плавно вводит пальцы по первую фалангу, внимательно смотря в глаза девушки, видит короткий кивок, позволяющий ему зайти дальше и он выдыхает, осторожно проникая чуть глубже. Раздвигает пальцы и зажмуривает глаза. Главное не смотреть, иначе можно потеряться и совершенно забыть об условиях. Мягкое прикосновение к руке, разрешение продолжать вновь. И он осторожно добавляет ещё один палец, сморит как она насаживается на них самостоятельно. Её глаза прикрыты, а руки напряжённо упираются в постель, чуть подрагивают, после чего она голову откидывает, заставляя глазами впиться в открытую шею. Ему хочется запятнать её, оставить на ней уйму отметин, чтобы она не смела забывать о том, кому должна отдать своё сердце целиком, полностью и желательно без сожалей. Он бы с радостью отдал бы той старую одежду, что не сокроет многочисленные метки, что он оставит на её груди и ключицах. И юркий язык снова обводит губы, пальцы двигаются навстречу, шумный выдох с её стороны заставит улыбнуться и прильнуть лицом к чужой груди. Спрятать в ней лицо и вытащить пальцы, мягко укладывая руки на её талию. Чуть сожмёт, словно приводя девушку в себя, а потом мазнёт языком по ключице, ластясь к рукам, словно ожидая разрешения, словно она не позволит ему продолжить, если он сделает что-то не так.
