— Ты можешь остаться у меня дома, если не хочешь переодеваться сейчас или стесняешься… Но сегодня мне поручено приглядеть за ребёнком и она будет здесь… Представлю тебя своим супругом… — продолжит Альберих, стягивая с того перчатки. — Вообще, это вызовет какие-либо вопросы, но ты не волнуйся, я выкручусь, главное подыграй мне… И вставай, я уверена, что в пути ты почти не ел, хоть покормлю тебя с утра….

И Дайнслейф послушается, поднимаясь с постели и застилая её. Девушка спокойно выдохнет. У него есть голова на плечах, его не придётся прятать от чьих-либо глаз. Она кидает взгляд в окно. Кажется ещё рановато… Но не суть, чиркает огнивом, поджигая набросанные сухие листья для подпитки, если время не поджимает, можно приготовить что-то посложнее яичницы. В своё время ей повезло научиться готовить, была в их городе шеф из соседнего региона, недорого взяла за обучение, зато заметно упростила ей жизнь. Она ещё раз оглядывает имеющиеся у неё продукты и облегчённо выдыхает, благо достаточно муки и ягоды она сумела спасти от Кли, хоть в каком-то количестве. Что ж, время приниматься за готовку.

Закончив с этим, она выходит, чтобы позвать его и впечатывается лицом в его спину. Тот вздрагивает, обеспокоенно смотря на Кэйю, а потом улыбается, когда видит улыбку на лице девушки. Она зовёт хранителя в кухню, и отходит к окну, внимательно разглядывая натянутую ткань на чужих плечах. Ну уж нет, так не пойдёт.

— Пожалуй, я оставлю тебя сегодня дома. Дверь запру, не хочу чтобы нам потом задавали лишние вопросы, не скучай… — и поцеловав того в лоб, примется за свою порцию.

— Почему тебе поручают следить за ребёнком? — поинтересуется он, отрываясь от пищи.

— Боюсь, что даже я не смогу ответить тебе на этот вопрос. Но если бы ты знал что это за ребёнок… До жути непоседливый и любопытный. Постарайся не рассказывать ей о Каэнрии, иначе нам придётся стремительно делать ноги. Детский язык совсем длинный и не заставишь его молчать.

— Можно я попрошу тебя о кое-чём? — спросит он, прежде чем она уйдёт.

— Да, что случилось?

— Если ты всё-таки окажешься в руках у принца… — тихо скажет он, зажмурив глаза. — Веди себя тихо… Не привлекай лишнего внимания, я обязательно тебя вытащу…

И она ему верит, мягко улыбается и понимающе кивает. Если хранитель говорит об этом, значит это имеет место быть, значит однажды орден попытается забрать её… Значит о ней ещё помнят и ждут. Как гадко!

***

Когда бумаги оказываются заполненными и проверенными, а стрелка часов оказывается ровно на четырёх, в её кабинет ураганом влетает рыцарь-искорка, в сопровождении главного алхимика. Та приветственно запищит, подбегая к столу, и получив привычное поглаживание по макушке, усядется на стул, прижимая к себе пушистую игрушку. Альбедо наклонится к ней, шепотом спрашивая у неё:

— Что ты в итоге решила?

Она прищурится, посмотрит совершенно спокойно, словно у неё спрашивают какую-то ерунду, а не серьёзные вещи.

— Я сделаю всё, чтобы не стать для бездны матерью… — ответит она так же тихо и получив удовлетворённый кивок, проводит того взглядом, переключит своё внимание на девочку. — Ты ведь не забыла про орехи?

— Нет, нет! — воскликнет девочка, слезая со стула и доставая из рюкзачка мешочек, откроет его, показывая капитану его содержимое и спрячет обратно, ожидая когда они уже пойдут. — Мисс Лиза дала мне ещё сахар, говоря, что ты постоянно про него забываешь…

Капитан улыбнётся, и поднимется из-за стола. И почему этим занимается она, а не Сахароза? В прочем… Не суть важно, подобное её успокаивает, заставляет забыть о выборе и обязанностях. Берёт в руки сумку с униформой, закидывая ту на плечо, вторую руку подаёт малышке. Ах, если бы только это дитя знала сколько крови на её руках… Она молчит, выводя крошку из здания ордена. Надо будет зайти к Саре и кузнецу. Забрать масло и ключ. А потом… Главное чтобы, она не набросилась на Дайна с порога. Иначе совсем забудет про печенье и что-либо ещё… Но всё равно улыбается, жалея о том, что она вообще не попросила кого-нибудь с ней остаться.

Магистр особняком стояла на том, что сейчас она не готова принять кого-либо в ряды рыцарей, каким бы профессиональным воин он ни был. Зато Беннет светился от счастья, когда она просила Катерину записать за юношей ещё одного участника. Это мальчишка ещё маленький, поэтому далеко не отправится, значит и он будет в большинстве своём в зоне доступа.

Забрав ключ, и заметив удивление малышки, щёлкает её по носу и ведёт в дом. Малышке не стоит задумываться что хранится глубоко внутри её. Пусть будет самым счастливым ребёнком, пока это возможно.

Пока бездна не висит дамокловым мечом над её головой, а Кэйа не сидит на коленях принца бездны, не прижимается к его плечу или же не вырывается из тяжёлых цепей, которыми её будут удерживать под землёй. Или не будут… Если она будет делать всё правильно, то её никогда не найдут… Никогда не прикоснутся к ней, если она не допустит себе подобных ошибок…

***

Дома, капитан застаёт рыцаря зашивающим её рубашку. Видимо ткань всё-таки не выдержала. Девочка тут же убегает в кухню, а рядом с Дайном ложится сумка с формой и сапогами. Он кивает, положив на спинку починенную рубашку. И она ласково улыбнётся, заглядывая в кухню, девочка снимает шапочку и обвязывает фартук. Кэйа усмехнётся, сняв печатки и накидку. Отвернётся, и уйдёт месить тесто с малышкой.

— Сестричка Кэйа, а что за человек сидит у тебя на кровати? — спросит девочка, начав раскатывать тесто. — Я никогда его раньше не видела!

И метнёт взгляд в дверной проём, где окажется рыцарь, что под смех капитана, мягко обнимет её, оставляя осторожный поцелуй на виске Кэйи, что поднимет голову, мягко целуя рыцаря в ответ.

— Кли, солнышко, это мой муж… — и Дайн спокойно посмотрит на девочку, устроив голову на её плече, оставит ещё один поцелуй на щеке девушки и заберёт у неё орехи, собираясь измельчить их.

И Девочка восторженно запищит, будет задавать ей вопросы, заставляя улыбаться обоих. Будет тискать её руку, смотря как запекается печенье, будет оглядывать Дайнслейфа, попытается потрогать его за руку, а потом распахнёт глаза, смотря то на девушку, то на хранителя.

— А почему ты никому ничего не говорила об этом?

— Потому что счастье любит тишину, дитя… — ответит ей блондин, крепко обнимая капитана за плечи. — Тем более, я не хочу чтобы кто-то задавал моей милой лишние вопросы…

***

Они встретятся на пике буревестника когда всё будет готово к ритуалу. Солнечный лень приятно ударит по лицу. Хранитель закончил своё поручение, Альберих — свою зачистку. Он улыбается, целуя её в уголок губ, а потом приподнимает повязку, заглядывая в прокаженный глаз. Иссиня-чёрной краской нарисует знак на её веке и крепко обнимет, проводя носом по её щеке…

— Ты можешь почувствовать… Желание… Не бойся этого… — тихо заговорит он, опуская ту за землю. — Всего одно слово и я сделаю всё, что ты пожелаешь…

И она согласится, дрожащими руками обнимая шею Дайнслейфа, заурчит, позволяя тому обнажить себя, крепко обнимет его ногами, смотря так взбудоражено, та задрожит, и выгнется в спине.

И хранитель вопьётся зубами в чужую шею, прикоснётся к её животу, выжигая четырёхконечную звезду под чужим пупком. Примется зализывать укус и вздрогнет от жжения на плече. Такая же звёздочка. Он улыбнётся, поглаживая её бока. Прикроет глаза, принимаясь вылизывать её ключицы. Словно снова ощутил эту печать на себе. Только теперь безумное желание не будет мучить его несколько дней. И он улыбается, принимаясь кусать чужие плечи, крепко прижимая её к себе крепко-крепко, опустится к груди, принимаясь соски чужие вылизывать, и под выдохи восторженные, притронется к девичьим бёдрам, почувствует влагу и заурчит тихо, пристраивая поудобнее. Его Кэйа, его милая Кэйа… Теперь его никто не остановит…

И сжимая зубы на бусинке, осторожно проникает в чужое тело, вылизывает ореол, посасывает, тихо замычав от ногтей, что в кожу его головы впились. Он фыркнет, чувствуя как она задышит под ним, а после начнёт двигаться, покрывая поцелуями груди и ключицы, поглаживая чужие бёдра, медленно-медленно, вопьётся в них ногтями, в шею девичью вгрызаясь. Рычит тихо, крепко обнимая ту, и под чужие стоны погладит по ягодицам, чуть сжимая те, почувствует как царапают его спину и выдохнет, ослабевшее в тисках сжимая. Укладывается щекой на грудь, в чужое сердцебиение вслушиваясь, закрывает глаза, не двигаясь, замрёт, и нос в груди чужой спрячет, зажмурится, от запаха кожи пьянея.