И он подходит к ним, протягивая руку капитану, улыбается, когда она её принимает, делая шаг навстречу и быстро уводит её от наглеца. Успокаивается, слыша тихое спасибо. Чувствует как расслаблена рука в его хватке, следует за ней, очевидно, идя в сторону её дома. Он выдыхает, поднимая глаза на неё, щурится недовольно, стискивая чужие пальцы, сжимает зубы, пока она не улыбнётся, не потянется за ключами, заставив его отпустить.

— Спасибо… — ещё раз скажет она, пуская его в комнату, склонит голову вбок, запрётся и выглянет в окно, убеждая себя в том, что её не преследовали, кинет растерянный взгляд на Альбедо, оставит накидку в кресле и скроется в комнатке поменьше, не удивляясь тому, что за ней пойдут. — Ты так странно смотришь на меня, словно твои слова действительно не были шуткой…

Альбедо вздрогнет, осторожно обнимая её за талию. Так вот почему она так удивлённо смотрела на него, не верила его словам, считала это чем-то другим, думала что с ней играются… И в это же время его охватывает злость, он прижимается щекой к её спине, трётся о неё, чувствуя как она поглаживает его по рукам.

— Знаешь, такие игры неприятны и болезненны к своему окончанию… — тихо-тихо скажет она, её плечи дёрнутся и она развернётся, внимательно смотря на алхимика. — Если ты вздумал играть, то скажи об этом сразу…

И чужой голос звучит так неуверенно, так тихо, что на пару мгновений ему не верится в то, что перед ним стоит капитан, что он заставил её говорить об этом…

Кто заставил тебя испытать это, милая?

И алхимик прижмёт её к себе, опустит голову на грудь, потрётся о неё щекой, и услышав тихий вздох, закроет глаза. Её руки вновь лягут ему на голову. Мягко, почти невесомо погладят его, пальцы примутся перебирать его волосы, невольно заставят поёрзать, спрятав нос в чужой груди.

Касания прекратятся совсем внезапно, точно так же как и усталый выдох. она отпустит его и опустит голову, осторожно от себя отстраняя.

— Если ты действительно хочешь лишь поиграть…

— Не смей этого говорить! — зашипит он, схватив её запястья. — Не смей думать о том, что я хочу обмануть тебя, не смей!

И она грустно улыбнётся ему, прильнёт к стене вновь скрестив руки на груди. Проклятая… И безумно красивая, желанная и безумно ранимая под толстым слоем льда. Алхимик льнёт к ней вновь, ластится, прося прикоснуться к нему вновь.

Альбедо не понимает. Не понимает почему она сжимается, осторожно-осторожно, боясь спугнуть, коснётся его, совсем осторожно, будто с опаской. Почему она боится? Почему смотрит так неуверенно, словно он сделает ей безумно больно, будто заставит испытать что-то неприятное…

— Научи меня любить, Кэйа… — тихо скажет он, прищурив хитро глаза и прижимаясь вновь. — Так, чтобы ты никогда не думала о том, что я с тобою играю.

И она вновь засмеётся, мысленно сравнив алхимика с вредным и настырным котёнком. Улыбнётся, и всё-таки, пока только в своей голове, согласится. Если её так настойчиво просят, то грех в подобном отказывать. Тем более кому-то вроде Альбедо. Её смех стихнет, руки ласково проведут по затылку, перебирая светлые пряди. О, она научит его любви, возможно немного неправильной и безумной, такой же как и она сама. Тем более… Алхимик — не человек. Она опустит взгляд, спрячет нос в чужих волосах и опустит руки на его плечи. Мягко погладит, прежде чем он поднимет голову, заставив её оторваться от светловолосой макушки. Посмотрит с вопросом, словно ожидая её решения и как только она кивнёт, успокоится, чуть на носки поднимаясь и носом по щеке проводя.

Её согласие заставляет дрогнуть. Алиса говорила что подобное чувство — безумно дорогое сокровище, но если это действительно так, то почему с ним так легко согласились рассказать как получить его? Или? Почему капитан молчит, продолжая ласково-ласково гладить его по плечам, улыбаясь уголками губ?

Неужели она сама не знает? Или пытается подобрать слова, чтобы он понял её? Рука остановится, она ещё раз посмотрит на него и мягко отстранит от себя, перехватывая за руку, уводя за собой в более светлую комнату. А после и вовсе стянет перчатки, кидая на его руки заинтересованный взгляд. Прикусит губу, переплетая свои пальцы с его.

— Кожа к коже, гораздо приятнее, не думаешь так? — спрашивает она, кидая взгляд на перчатки на своих руках и на мгновение отпустив его, снимает с себя одну, не скреплённую ремешком с рубашкой. — Вот так, чувствуешь моё тепло?

И он кивнёт, разглядывая её руку, заметит контраст и вновь поднимет лицо на капитана. Почему она делает и говорит это? Ему казалось, что любовь выглядит немного иначе, что она несколько более… Откровенно? Да, именно так, но Альбедо молчит, пальцами другой руки потянувшись к другой перчатке. Ему говорили, что если это действительно любовь, то можно рассчитывать на доверие. И немым с немым вопросом он посмотрит на неё вновь, проведёт по застёжке, что держит перчатку, склонит голову набок, прося разрешения и уткнётся лбом в плечо, не понимая почему в голову ударяет желание сорвать её, сорвать всё, что скрывает её тело от чужих глаз.

— Ты можешь снять её, если действительно хочешь этого… — тихо ответит она, отведя взгляд на окно, надо бы зашторить, прежде чем алхимик разойдётся, почувствовав всё, что с ним сделает нечто эфемерное для людей и безумное потрясение для создания вроде него. — Только будь осторожнее…

И алхимик услышит её, осторожно, едва сдерживая себя от того, чтобы вырвать её с мясом, расстегнёт, стащит перчатку, уколется об уголок звезды на ней, и отбросит прочь, глазами впиваясь в след от ожога. Она рассказывала о том, что поссорилась с названным братом, догадывался о том, что там явно не обошлось просто словами, но…

— Он такой дурак… — тихо скажет Альбедо, прикладываясь губами к следу от ожога, проведя по его краям языком, словно стараясь успокоить её, обещая не спрашивать о нём. — Я вылечу его, обещаю…

И она снова кивнёт, как только он отстранится от отметины. Выдохнет, перестав чувствовать чужую хватку, отойдёт к окну беря в руки подсвечник. Если она зашторит окна, будет совсем темно, а она пока не готова оказаться рядом с ним во мраке. Быстрое движение огнивом, искра падает за фитиль, и она мягко улыбается, оглядываясь на алхимика, что внезапно оказался почти под рукой. Ласково улыбнётся, потрепав того по волосам и наконец зашторит окно, прочь от всяких любопытных глаз. Это так странно, вроде бы ничего особенного, а чувствует себя так, словно впервые оказывается с кем-то наедине при приглушённом свете. Поставит подсвечник на тумбу и сядет на край кровати, спокойно посмотрев на Альбедо.

— Наверное, ты ожидал другого, правда? — спросит Кэйа, посмотрев на него несколько устало, похлопает рядом с собой, предлагая тому сесть и выдохнет, опустив голову, нагнётся, стягивая сапоги, тихо усмехнётся, прежде чем продолжить. — Я не могу полностью обрушить её снегом на твою голову… Я расскажу и покажу, только потом не говори мне что она отвратительна и неправильна… Хотя, наверняка под стать мне…

Он нахмурится, встанет напротив неё, положит руки ей на щёки и вздохнёт беспокойно. Улыбнётся, когда она прильнёт к его рукам и глаза прикроет, прежде чем отстраниться и упасть спиной в постель.

— Если снимешь сапоги и плащ, можешь лечь рядом. Расскажу чуть больше… — и откинет голову, думая что алхимик попросит её закончить, и она поймёт…

Но вопреки её ожиданиям, она слышит как падает чужой плащ, как рядом проминается матрас, а светловолосая макушка снова оказывается перед глазами. Она улыбнётся и обнимет его за шею. Действительно, котёнок, не иначе…

— А теперь крепко обними меня и засыпай… — тихо продолжит Альберих, медленно-медленно поглаживая по волосам, знает же, что ему не нужен сон, но всё равно говорит об этом, словно забывает о том, что в её руках не живой человек…

И мысленно усмехается. Она настолько не нравится людям, что её полюбило удачное творение кхемии? Хотя нет, людям она тоже безумно нравится, но явно не как объект для любви. Да, как желание и обожание — безусловно, но для чего-то менее приземлённого — никогда.