====== 24. И кто бы мог подумать... ======

День учителя, как правило, касался всех, кто имел отношение к профессии: не только школьных учителей, но и преподавателей университетов и даже студентов. И хотя дарить подарки было непринято, как можно пройти мимо такого повода сделать приятное любимому преподавателю?

На самом деле в этот день Полина сомневалась дольше обычного. Всю первую перемену она переминалась с ноги на ногу, стоя под деканатом и решая как бы лучше свой подарок вручить. Ей было страшно, но не от самого процесса. Страшно получить отказ. Ведь пару недель назад Маргарита Васильевна сказала, что ничего от неё больше не примет. Неловко ей, комплексы уже, понимаешь ли.

Только после второй пары Полина придумала, как можно поступить. И решение было таким простым, что она искренне недоумевала, как не пришла к этому сразу.

Убедившись, что Маргариты в деканате нет, Полина зашла внутрь. Поприветствовала Елизавету, отдала ей пакет яблок, которые покупала для всех. И, немного запнувшись, попросила:

— А можно Маргарите Васильевне кое-что оставить? А то мне кажется, что если я ещё что-нибудь попытаюсь подарить лично, она меня побьёт.

— Это точно, — Елизавета наблюдала за последними несколькими сценами и понимала, о чём говорит Полина. — Конечно, оставляй. Я передам ей.

Реакцию на свой подарок Полина смогла узнать только в понедельник. Работа предстояла долгой и монотонной, поэтому в свой выходной она привычно пришла сюда чуть позже восьми и сразу принялась за работу. С Елизаветой они не разговаривали — у каждой было достаточно своих важных дел. А кроме них здесь толька сумка Маргариты была, которая говорить — как странно! — не умела. И тишину нарушали только клики мышек и редкий перестук клавиатуры. Поэтому когда открылась дверь, а за спиной раздался знакомый голос, Полина даже слегка вздрогнула.

— И Полина уже здесь, уже работает. Доброе утро.

— Здравствуйте.

Однако Поля не поворачивалась и даже просто головы не поднимала. Присутствие Риты — это прекрасно. Но таблицы с кучей ошибок никто не отменял. Ей просто нельзя было отвлекаться. И она не отвлекалась — ровно до тех пор, пока Елизавете не понадобилось выйти куда-то. Ведь как не поднять головы, когда тебя зовут?

— Полиночка, ты меня с помощью кофе поздравила. Спасибо, знаешь же, что я кофе люблю.

Полина улыбнулась, теряясь в простом вопросе: смотреть ей на Риту или на таблицу. Ничего внятного Поля ответить не смогла. Но Маргарита не сдавалась:

— Ты и сама, наверное, кофе любишь? Очень приятный запах, кажется, что профессионал выбирал.

Один косой взгляд и какое-то неразборчивое «угу» — лишь этим удостоила её Полина. Маргарита не понимала, чем вызвано такое отношение. И не хотела, что уж там, разбираться. Она фыркнула только: ну и больно надо! Делать ей как будто нечего, кроме как на диалог девчонок сподвигать.

Полина лишь хотела побыстрее закончить работу и предложить Маргарите провести вечер не в компании Варвары Александровны и рабочих программ. Она и подумать не могла, что заденет Риту таким поведением. Ведь они уже проходили подобное! Ведь она никогда прежде не обижалась!

Только думать обо всём этом ни у одной не было времени. Сроки поджимали и ощущались всё более тяжёлым грузом на плечах всех представителей факультета. Таблицы казались бесконечными. Строить их с нуля, сверяя каждую буковку и проверяя, не ушла ли в пешее странствие шапка, оказалось гораздо сложнее, чем казалось в начале. Но и это было не так муторно, как проверка чужой работы. Можно было, конечно, не прикладывать столько усилий… Вот тот, кто занимался этим до неё, похоже, вообще не переживал по этому поводу и делал всё на отвали.

Чем сильнее темнело за окном, тем отчётливее Поля понимала, что ни о каком «закончить» речи и не шло. Половину бы хоть сделать сегодня…

— А Маргарита Васильевна наша?.. — Варвара Александровна оторвалась от работы, покрасневшими после дня за ноутбуком глазами оглядела деканат.

— Она занимается, — ответила Елизавета, не поднимая головы, продолжая работу над расписанием для второй половины семестра.

— Интересно, чем она занимается? В такое-то время.

Лишь иногда Полина позволяла себе отвлечься и обратить внимание на разговоры. Когда в глазах рябило от всех этих линий, а цифры и буквы смешивались в голове в настоящую кашу. Но даже в такие моменты она и не думала жаловаться — знала ведь, на что шла. И она смиренно отрицала усталость. И отказывалась от чая, когда предлагали, иногда вгоняя этим в ступор людей.

Упорный труд продолжался и на следующий день, и после. Со вторника по пятницу работа шла медленнее, ведь в распоряжении Полины было не больше пяти часов ежедневно. И это при условии, что пока она могла задерживаться часов до восьми — вместе с сотрудниками деканата. Это не очень нравилось не только маме Поли, но им самим. И потому к следующей неделе ни один день не обходился без вопросов типа: «А твоя мама в курсе, что ты нам помогаешь?» или «не будет твоя мама ругаться, что мы тебя так задерживаем?» Полина не успевала отрицать это. Да, Инге Витальевне не очень нравилось, что Полина задерживалась до позднего вечера, но не более. В конце концов Поля сдалась и пообещала ещё раз спросить у мамы, что та думает об этом.

В очередное утро, когда Полине осталось доделать меньше десяти таблиц, в деканат зашла девушка. И хотя редкостью такое не было, что-то заставило Полину обратить внимание именно на эту посетительницу. Она понимала, что без очков никаких черт девушки, кроме цвета прямых волос, разглядеть не сможет. И всё равно подняла глаза, позволяя себе понаблюдать за разговором собиравшейся убежать Елизаветы и этой незнакомки.

— А Маргарита Васильевна здесь? — девушка говорила быстро, и голос её едва слышно дрожал.

— Она не приходила пока, но у неё вторая пара, так что должна вот-вот подойти.

— Ох, ладно… Подожду в коридоре.

Елизавета оказалась права: Маргарита Васильевна пришла очень скоро. Полина не успела даже проникнуться духом одиночества. На их разговор с девушкой, которая зашла сразу за Ритой, Полина старалась не обращать внимания, всё же иногда ловя себя на ревнивой мысли: «кто это?». И только когда в разговоре мелькнуло её имя, Поля навострила уши.

— Полину вот вчера в половину восьмого только отпустила. Студентка помогает мне, называется.

— Ой, кошмар какой! — девушка всплеснула руками.

Маргарита то ли заметила интерес Полины, то ли просто решила прояснить ситуацию. Ведь разговор принимал странные для невольного наблюдателя обороты.

— Полин, смотри. Это дочка моя. Похожи?

— Да что на меня смотреть?

Дарина — Поля точно знала, что дочь Маргариты зовут так — закрыла лицо руками. Но Полина успела заметить, как покраснели её щёки. И на самом деле ей было странно это. Дочка Маргариты, представлялось ей, больше всего должна была походить именно на маму. А пока напоминала скорее саму Полину — не в такой запущенной стадии.

Полина смотрела на этих двоих молча. Не потому что видела всё, что на расстоянии больше метра, размытыми пятнами, хотя и это играло не последнюю роль. Она предполагала, что однажды познакомится с семьёй Маргариты, но не думала, что это произойдёт так скоро и будет выглядеть так. В этот миг Полина поняла, почему её называли не иначе как ребёнком. Они же одного возраста, похоже! И Маргарите тогда даже не сорок — она как-то обмолвилась, что забеременела уже после окончания учёбы. Хотя она, считала Полина, впечатления совсем уж взрослой женщины не производила ни внешне, ни своим поведением. И теперь уже Полю начали одолевать сомнения. Двадцать лет, несомненно, много. Но разница в, скажем, лет тридцать…

А потом Полина ещё раз взглянула на Маргариту. И вдруг поняла, какая всё это чушь. Рита — это Рита. И не важно, сколько ей там лет. Полина никогда не любила цифры. А разве могут они мешать любить человека? И если да, любовь ли это вообще?

«А ведь получается, — попыталась отвлечься Полина, — у нас была стадия знакомства с родителями. Теперь — с детьми. И что же дальше?»