– Ох, – выдохнула Элли, едва переводя дух. – Это была… была одна из этих. – Она вытащила из кармана ещё одну металлическую сферу. – Я называю их дымовыми шарами. Они содержат… сахар, селитру и соду. – Она сделала паузу, ожидая, что девочка будет впечатлена, но та просто продолжала смотреть. Глаза у девочки были большие, карие с золотыми искрами. – Я сама их сделала, – прибавила Элли.

Но девочка по-прежнему ничего не говорила, просто смотрела.

– Я, знаешь ли, изобретатель, – у Элли совсем пересохло во рту.

Девчонка даже глазом не повела.

– Меня зовут Элли.

Уши девочки слегка дрогнули. Всё остальное было так же бездвижно, как и статуя, высящаяся над ней.

– Эм… а как твоё имя? – спросила Элли.

– Кейт, – ответила она. – Можно посмотреть?

Элли передала ей дымовую шашку. Девочка повертела её пальцами, изучая.

– Э… Кейт? – сказала Элли. – Ты ведь работаешь на Королеву, правда?

Кейт подняла глаза, в них что-то опасно блеснуло. Предчувствие неминуемой расправы.

– Я просто, эм… – запиналась Элли. – Дело в том, что я тоже хотела бы на неё работать.

И наконец Кейт моргнула, медленно и осознанно.

– Что ты можешь сделать для Королевы?

– Ну, как я сказала… я изобретатель. Я создаю вещи. Я сделала лодку, которая может плавать под водой. Как думаешь, ты не могла бы спросить у неё, а что, если я… понимаешь…

– Для чего Ей можешь быть нужна ты?

– Ну, я думаю, что могла бы быть полезной, – проговорила Элли. – И я хочу быть частью чего-то хорошего. Ты работаешь на Королеву, ты же должна понимать, что я имею в виду?

Кейт изучала Элли всё тем же опасным взглядом.

– Ты не хочешь работать на Королеву, Элли, – сказала она. – Королеве нельзя доверять.

Она бросила дымовой шар оземь.

Дым метнулся Элли в нос. Она закашлялась и выставила руки, потянувшись в серую завесу перед собой. Но пальцы её коснулись голой стены, а когда дым рассеялся, Элли обнаружила, что стоит в пустом переулке.

Одна.

4756 дней на борту «Возрождения»

Я приношу Карге воду для её растений и для мальчишки. Я покупаю рыбу у рыбачьих кланов. Теперь, когда Голубоглазый мёртв, я не принадлежу ни к какому клану. И денег у меня тоже нет, но Карга даёт мне свёклу и лук на обмен, такие крутобокие и сочные, что, кажись, из них вода брызнет, если их проколешь. Совсем не то что измочаленные овощи, которые землепашеские кланы растят на Небесной палубе.

– В чём твой секрет? – спросила я, глядя, как она обрезает вишнёвое дерево в тусклом свете свечи.

– Внутри меня живёт бог. Вот, возьми. – Она отдала мне часть отрезанных ветвей, их надо было собрать в ведро.

– Как оного зовут?

– Оный никак себя не зовёт.

– Я думала, у богов есть имена. У Врага есть имя.

– Это имя, которое мы дали оному, и к немалому оного восторгу, даже не сомневаюсь. Как твоё имя, девочка?

– Лейла, – сказала я. – Лейла, китовая верховая.

– Теперь тебе нужно новое имя.

– Не хочу я новое имя.

– Это имя не описывает тебя.

– И что? Ты зовёшь себя Сосудом, но я ещё не видела никакого тому доказательства.

– Подержи это, – сказала Карга, вкладывая мне в руки горшок с землёй.

– Не знаю даже, чего я трачу тут своё время, – сказала я, чувствуя, как во мне вскипает раздражение. – Ты не принесла мне ничего, кроме горя и мальчишки, который лишил меня китовых глаз и который спит здесь всё…

Что-то коснулось моего запястья, и я выронила горшок. Я ожидала глиняный брязг, но… ничего. Горшок завис в футе[4] от деревянного пола, ветвь курчавилась от земли, обвиваясь вокруг моей руки. Я смотрела, как остренькие листочки разворачиваются из тугих почек.

Старуха смотрела на меня.

– Ты остаёшься здесь, потому что думаешь, что у тебя не осталось ничего иного, дитя. Ни родителей, ни братьев и сестёр, ни даже кита. Божество же во мне… оное потеряло весь этот мир. Но с ним, – она опустила глаза к овчиной шкуре, на которой совершенно неподвижно лежал мальчишка, – мы сможем сделать мир опять новым.

Карга провела рукой над моим запястьем, и ярко-пурпурный цветок выметнулся, распускаясь.

Сиф покидал «Гнусный дуб» каждое утро ни свет ни заря, чтобы трудиться на корабле Янссена. Иногда Элли будил уже звук закрываемой им двери, и она, недовольная, одинокая, выползала из-под простыни в громадную и пустую спальню.

Однажды она приковыляла в бар, где Молворт как раз мыл пол. Комната воняла застарелым пивом и вином, лужи одного и другого были повсюду, а вдобавок почему-то разбитая скрипка. Мужчина спал на столе у окна, его идеально круглый живот поднимался, затмевая солнце, и опадал.

– Эм… может, я помогу? – спросила Элли. Молворт ткнул мужчину рукоятью швабры, добившись в ответ только рыгания.

– Ты только под ногами будешь путаться, – пробурчал Молворт, извлекая из кармана вилку и придирчиво осматривая зубья в солнечном свете. – Чем ты вообще занимаешься?

– Ну… в настоящий момент ничем, – призналась Элли, засунув руки глубоко в карманы. – Я никогда раньше не бездельничала.

– Помолись Королеве, и Она укажет тебе путь, – посоветовал Молворт, держа вилку над голым животом мужчины. – И, может, попробуй иногда расчёсывать волосы.

Элли буркнула под нос и вышла из паба. Сзади раздался пронзительный возглас, всполошивший кур и чаек.

Не зная, чем ей заняться, пока Сиф рыбачит, Элли бродила по острову. Она обнаружила кузню возле Горбатых скал, где тощие козы с голубоватой шерстью сигали с уступа на уступ. В кузне было жарко и дымно, и Элли вдохнула полной грудью, воображая, что она у себя в мастерской. Она почти ожидала, что вот-вот появится Анна, обнимет её или ущипнёт за руку.

– Чего ты хочешь? – спросила женщина, вставая из-за мехов. Её кожа была картой старых ожогов.

– Я ищу работу.

– Ты умеешь готовить?

– Немного. Однако я не…

– Мне нужно, чтобы кто-то готовил мне суп.

– Нет, ты не понимаешь, я изобретатель.

– Так изобрети мне суп.

– Я могла бы… сделать тебе машину, которая будет точить твои инструменты или… выгонит весь этот дым? Я могла бы усовершенствовать эту твою кузню. Она выглядит очень старой.

– Ты мне будешь рассказывать, как делать мою работу?

– Вот именно! – воскликнула Элли. – Я могу подсказать тебе всякие варианты, как ты могла бы делать свою работу лучше.

– Недужные нудилы мне без надобности, мне нужно, чтобы кто-то приготовил мне суп.

– Ну пожалуйста, мне нужна работа!

Кузнечиха закатила глаза:

– Помолись Королеве, и Она укажет тебе путь. А теперь выметайся.

Так Элли побрела к югу на берег Абрами, где старики и старухи хоронились в тени пальмовых деревьев, пока дети играли и визжали на мелководье. Она зашла в аптеку, тесную лавчонку, загромождённую полками с разноцветными порошками, с потолка там свисали сотни вязанок высушенных растений. Пахло гнилью и вонючими фруктами.

Сухотелый мужчина, стоявший за прилавком, взглянул поверх газеты, которую читал. На развороте шли крупные буквы:

– Королева, помилуй, что с тобой? – возгласил мужчина, в ужасе выпучив глаза. – Почему ты не обратилась ко мне раньше? Ветвь василистника[5] вернёт краску твоим щекам.

Он протянул побег с сиреневыми цветочками. Элли состроила гримасу.

– Это же белладонна. Она очень опасна[6].

– Дитя, я несколько больше тебя знаю о травах. Возьми-ка. – Он протянул что-то небольшое, круглое и красное. – Это в считаные минуты починит твою ногу.

– Это редиска. Ты всё это продаёшь людям в качестве лекарства? Я буду удивлена, если ты никого не убил!