Финли требуется несколько мучительных, бесконечных минут, чтобы прийти в себя.

– Рора? – хрипит он и медленно моргает.

Я падаю животом на лесную подстилку.

– Не беспокойся, я здесь.

Положив его руку себе на плечо, помогаю ему сесть. Финли некоторое время остается совершенно неподвижным, руками опираясь на покрытую листьями землю, его глаза постепенно проясняются. Он с невозмутимым лицом осматривает кольцо деревьев, склоняющихся к нему.

– Я понимаю, – это все, что он говорит.

Это старое предупреждение, которое пульсирует в моей крови. Его края так знакомо касаются моей кожи. «Вон», – шепчут деревья. – «Прочь».

– Ты хорошо себя чувствуешь, можешь идти? Мы должны доставить тебя домой.

– Рора, – Финли морщится и сопротивляется моим рукам. – Послушай.

Я бы все отдала, чтобы не делать этого, но отвлекаюсь на лес вокруг нас, который уже давно стал неестественно тихим. Ни щебета птиц, ни шелеста листьев на ветру – все звуки исчезли.

– Мне нужно было убедиться, – бормочет Финли, и мое сердце колотится от высоты его голоса, слишком громкого в удушающей тишине. В его голосе нет удивления.

– Ты подозревал?

– Не говори мне, что уж ты – нет.

Я сжимаю губы в тонкую линию. В течение четырех лет я работала шпионом короля Жерара, путешествуя по всему Тилиану и наблюдая за настроениями населения. Прислушиваясь к любым проблемам или моментам недовольства, чтобы сообщить короне, и каждый раз надевая другое лицо. Мои возможности ограничены тремя формами животных, но я могу изменить свои человеческие черты, чтобы соответствовать любому человеку, которого видела раньше.

Эти обязанности изменились несколько месяцев назад, когда люди начали заболевать, и моей работой стало выявление новых случаев. Болезнь проявляется так же, как и бесчисленное множество других в начале: блуждающие боли, снижение аппетита, тошнота, усталость. Достаточно общий анамнез на ранних стадиях, чтобы невозможно было обнаружить магию, укореняющуюся внутри, по крайней мере, в человеческой форме. Мой мышиный нос с легкостью улавливает запах земли и пепла.

Только я никогда не нахожусь рядом с Финли в животной форме.

Мои пальцы сжимаются в кулаки по бокам. По мере прогрессирования болезни, призрачную агонию становится легко распознать. Помимо нескольких странных случаев, когда у тех, кто пахнет магией, вообще не развивается никаких симптомов. Эти жертвы склонны к приступам бреда, и тогда природа реагирует на них так: притяжение и безмолвие. Поворотный момент от обычных симптомов к смерти и признак того, что пациенты не протянут и года. Через некоторое время их голоса становятся выше или ниже, жестокие искажения их прежних «я». Хуже того, чувства у них обостряются во много раз: более острое зрение и слух, ощущение вибрации и движения на расстоянии нескольких комнат. Пациенты говорят, что это похоже на ураган, гораздо больший, чем может испытать любой человек, с бесконечной головной болью, стучащей в черепе. Перевозбуждение сводит большинство с ума еще до финальной стадии, когда с их языков срывается только бессмыслица.

– Рора, – зовет Финли с улыбкой, приподнимая бровь, когда я не отвечаю. Как будто это я заслуживаю жалости, а не он.

Финли, безусловно, является наименее королевской персоной во всех королевствах.

– Пойдем, – трясущимися руками стряхиваю веточку со своего платья. – Давай выбираться из этого леса. Ты можешь опереться на меня для поддержки.

– Всегда за практичность.

На этот раз я слышу печаль, окрашивающую его голос, и это похоже на иглу, прокалывающую мои легкие.

Без суеты принимая мои протянутые руки, Финли, пошатываясь, поднимается на ноги и на мгновение замирает на месте, прижимая ладонь к виску. Он, только что пришел в сознание и нетвердо стоит на ногах, поэтому мы можем лишь медленно идти пешком. Такой темп вскоре сводит меня с ума. Если бы Элос был здесь, он мог бы отнести Финли к целителям и помочь гораздо быстрее. Но милому Элосу не разрешалось появляться на территории замка или рядом с нашим другом уже больше месяца. Если подумать, то именно с тех пор Финли утратил свою привычную бодрость духа.

Ярость закипает глубоко внутри, быстро превращаясь в страх при мысли о том, как король Жерар и остальная часть двора отреагируют на то, что его младший сын…

Даже в дальних уголках моего сознания я не могу заставить себя сказать это. Но появляются другие зловещие мысли. Ужас быть наказанной и изгнанной за собственные действия, из-за чего нам с Элосом снова придется переезжать. Особенно когда жизнь, которую мы построили здесь, в Тилиане, так близка к стабильности, спокойствию и нормальному обществу. Словно я когда-нибудь сделала бы что-то, с намерением причинить боль принцу. Финли, который изучает карты и составляет планы побега, изобретатель бесконечных, воображаемых путешествий, свободных от ограничений. Финли, который раздражается из-за рамок удерживающих его судьбу, так же, как и я. Единственный, кроме Элоса, кто осмелился полюбить меня и не уйти.

Лес колышется вокруг нас, когда мы возвращаемся по своим следам. Каштаны, дубы и гикори наклоняются, а затем выпрямляются, как только мы отходим на несколько шагов. Это зрелище лучше подходит для долины моего детства, той ужасной дикой местности к западу от реки, где магия все еще процветает на фоне постоянно меняющегося ландшафта. Но не для этих земель, не для этого королевства, где в основном живут человеческие подданные, многие одаренные ушли, и магия, заложенная в землю, лишь тень ее прежнего «я».

Финли, ворча, теряет равновесие.

– Ты дрожишь, – осознаю я, проклиная себя за то, что отвлеклась. Купол тишины все еще окутывает нас, будто природа затаила дыхание.

Он складывает руки на своей узкой груди, обхватив локти руками.

– Со мной все в порядке.

– Не говори глупостей. Тебе нужно лекарство, – я прикусываю внутреннюю сторону щеки, надеясь, что у нас будет больше времени до того, как начнутся последствия бреда. – Территория все еще будет заполнена людьми, по крайней мере в течение часа. Нет никакого способа протащить тебя незамеченным.

– Мы можем просто подождать, пока они уйдут, – Финли пожимает плечами, топчась на месте.

– Или… – я протягиваю руку, чтобы поддержать его. Подумав еще немного, решаю: – Или мы остановимся у магазина Брэна и Томаса. Это намного ближе, и этот район сейчас уже должен пустовать.

– Брэн и Томас будут в замке, как и все остальные, – говорит Финли легким тоном притворного невежества.

Я переношу свой вес на другую ногу.

– Но не их ученик.

Финли тут же качает головой.

– Ты, должно быть, видел, как это работает, – настаиваю я. – Чем больше ты позволяешь температуре тела повышаться, тем больше вероятность того, что у тебя начнется еще один приступ.

– Я буду в порядке, пока толпа не разойдется.

– А если нет?

Финли ковыряет траву носком ботинка.

– Ты знаешь, что Элос мог бы помочь, и мы могли бы оказаться там намного быстрее. Пожалуйста, Финли.

Визит к моему брату будет означать неподчинение приказам короля Жерара. Ни один из вариантов не хорош, но я боюсь, что рискнуть и дождаться еще одного приступа будет еще хуже.

Я могу только надеяться, что король Жерар почувствует то же самое.

Финли, наконец, разжимает руки, и напряжение отчасти покидает меня.

– Спасибо.

Спуск по оставшемуся участку леса не занимает много времени. К счастью, звук врывается и сметает жуткую тишину, как только мы проходим линию деревьев и пересекаем травянистую полосу, обнимающую внешний край Роанина. Финли ничего не говорит, когда я меняю свою внешность; хотя я обязана поддерживать свою естественную форму на территории замка, чтобы меня могли узнать и, следовательно, привлечь к ответственности. За пределами замка я могу выглядеть как захочу. Трансформация – это простой способ представиться человеком, которым я хочу стать, и приблизительно скопировать его или ее тело. Волосы завиваются и удлиняются до самой талии; узкие темные глаза сменяются карими, как у лани; мое типично высокое телосложение становится на полголовы ниже. Я извлекаю материю из воздуха и направляю ее на свои кожу, глаза, кости, пока все не онемеет и трансформация не завершится.