Всеволод Емелин Greatest Hits © В. Емелин, 2022 © ИД «Городец», 2022 © П. Лосев, оформление, 2022 * * * В тексте сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации Песня ветерана защиты Белого дома 1991 года Налейте мне, граждане, рюмку вина, Но только ни слова о бабах, Ведь мне изменила гадюка-жена, Пока я был на баррикадах. Не пуля спецназа сразила меня, Не палка омоновца сбила, А эта зараза средь белого дня Взяла да и мне изменила. В то хмурое утро, когда этот сброд Нагнал в Москву танков и страху, Я понял, что мой наступает черед, И чистую вынул рубаху. Я понял, что участь моя решена, Сказал я: «Прощай!» своей Зине. Она же лежала, как лебедь, нежна, На жаркой простершись перине. А к Белому дому сходился народ. Какие там были ребята! Кто тащит бревно, кто трубу волочет, Оружие пролетарьята. Баррикады росли, и металл скрежетал, И делали бомбы умельцы. Взобрался на танк и Указ зачитал Борис Николаевич Ельцин. Мы нашу позицию заняли там, Где надо, согласно приказа, Бесплатно бинты выдавалися нам И старые противогазы. Мы все, как один, здесь, ребята, умрем, Но так меж собой порешили — Ни шагу назад! За спиной Белый дом — Парламент свободной России. Мы цепи сомкнули, мы встали в заслон, Мы за руки взяли друг друга. Давай выводи свой кровавый ОМОН, Плешивая гадина Пуго. В дождливой, тревожной московской ночи Костры до рассвета горели. Здесь были казаки, и были врачи, И многие были евреи. Но встал над толпой и, взмахнувши рукой, Среди тишины напряженной Народный герой, авиатор Руцкой Сказал сообщенье с балкона. Сказал, что настал переломный момент, Что нынче живым и здоровым Из Крыма в Москву привезен президент, Подлец же Крючков арестован. Он здесь замолчал, чтобы дух перевесть, Послышались радости крики. А кончил словами: «Россия, мол, есть И будет навеки великой!» Пока я там жизнью своей рисковал, Боролся за правое дело, Супругу мою обнимал-целовал Ее замначальник отдела. Он долго ее обнимал-целовал, Он мял ее белое платье, А на ухо ей обещанья шептал, Сулил повышенье в зарплате. Покуда я смерти смотрелся в лицо Бесстрашно, как узник у стенки, С таким вот развратником и подлецом Жена задирала коленки. Я там трое суток стоял, словно лев, Не спал и почти не обедал, Домой проходя мимо здания СЭВ, Я принял стакан за победу. Победа пришла, вся страна кверху дном, У власти стоят демократы. А мне же достался похмельный синдром Да триста целковых в зарплату. Баллада о белокурой пряди и автобусном круге
За пустынной промзоной, Где лишь пух в тополях, Рос парнишка смышленый В белокурых кудрях. Со шпаной на задворках Не курил он траву, Получал он пятерки У себя в ПТУ. Он в компании скверной Горькой водки не пил. Рядом с девушкой верной Вечера проводил, С той, что под тополями Так любила ласкать, Забавляясь кудрями, Белокурую прядь. Над автобусным кругом Расцветала весна, На свидание с другом Торопилась она. Ждет в назначенный час он, А кудрей-то и нет. За арийскую расу Стал парнишка скинхед. И, предчувствуя беды, Сердце сжалось в груди — Если парень в скинхедах, Значит, счастья не жди. И последние силы Все собрав изнутри, Она тихо спросила: «Где же кудри твои?» И ответил ей парень, Пряча горькую грусть: «Да мы тут с пацанами Поднялися за Русь. Разогнули колена, Мы готовы на смерть. В своем доме нацменов Сил нет больше терпеть. Все купили за взятки. Посмотри: у кого Все ларьки и палатки, АЗС, СТО? Но они пожалеют, Что обидели нас. И запомнят евреи, И узнает Кавказ. Есть и в русском народе Кровь, и почва, и честь, Blood and Honour und Boden, И White Power есть». И в глазах у подруги Почернел белый свет. Стиснув тонкие руки, Прошептала в ответ: «Зачем белая сила Мне, такой молодой? Не хочу за Россию Оставаться вдовой. Если я надоела, Так иди умирай За арийское дело, За нордический край». И парнишка все понял И, идя умирать, Протянул ей в ладони Белокурую прядь. А как тверже металла Он ступил за порог, Вслед она прошептала: «Береги тебя Бог». А сама позабыла Своего паренька, Вышла за Исмаила, За владельца ларька. Над автобусным кругом Ветер плачет по ком? Вся прощалась округа С молодым пареньком. В роковую минуту Бог его не сберег. Сталью в сердце проткнутый, На асфальт он полег. В башмаках со шнуровкой Вот лежит он в гробу, В кельтских татуировках И с молитвой на лбу. А тихонько в сторонке, Словно саван бледна, Пряча слезы, девчонка С ним прощалась одна. От людей она знала, Что парнишку убил, Размахнувшись кинжалом, Ее муж Исмаил. И глядела в могилу, Дрожь не в силах унять, А в руках теребила Белокурую прядь. Над автобусным кругом Собрались облака. Добралася подруга До родного ларька. Голос слышала мужа, Не спросила: «Открой». А приперла снаружи Дверь стальною трубой. И минут через десять, Как соломенный стог, Запылал зло и весело Промтоварный ларек. Заливать было поздно, А рассеялся дым — Исмаил был опознан По зубам золотым. Ветер тайн не просвищет, След собакам не взять, Но нашли на кострище Белокурую прядь. Увозили девчонку, Все рыдали ей вслед. На запястьях защелкнут Белой стали браслет. Снятый предохранитель Да платочек по лоб. Никогда не увидеть Ей родимых хрущоб… Сколько лет миновало, Парни водят подруг, Как ни в чем не бывало, На автобусный круг. И смеются ребята, Им совсем невдомек, Что стоял здесь когда-то Промтоварный ларек. |
