Только это невозможно. Все ее странички оказываются закрытыми, и вряд ли она меня добавит в друзья, если попрошусь – скорее, будет пожизненный бан. Я откладываю телефон в сторону, потому что желание пообщаться с ней становится просто непреодолимым.

– Пап, пойдем смотреть спокойку, – прибегает Сережа и вытягивает меня из тяжелых мыслей.

Я смотрю на него, понимая, что никогда бы не смог поступить иначе. Я все сделал тогда правильно, а то, что за ребрами до сих пор болит и в груди расползается пустота – это мелочи. Переживу как-нибудь.

***

Танька приходит, когда на часах уже почти одиннадцать. Не торопясь, раздевается в прихожей, вертится перед зеркалом и мурлыкает себе под нос песню. Такая довольная и счастливая, что я закипаю. Ей вообще ни хера не надо? Даже не позвонила, чтобы узнать, как сын, забрал ли я его, все ли в порядке.

– Смотри, какая красота, – сует мне под нос пальцы с кроваво-красными ногтями, – я сегодня женщина-вамп.

– А мне кажется, что сегодня ты охренела. Впрочем, как и всегда.

– Что опять не так? – она тут же куксится, прячет свой маникюр и недовольно поджимает губы.

– Ты считаешь, что это нормально – взять и свалить, в последний момент сообщив мне, что не можешь забрать ребенка из сада?

– Дорогой, ну не ворчи. Это было единственное свободное время перед Новым годом. Что я должна была сделать? Пропустить? И остаться с некрасивыми ногтями на праздник?

– Да, Тань! Именно так. Пропустить. Забить на маникюры-педикюры и вспомнить о том, что ты – мать!

Он морщится так, будто я ее обозвал нецензурным словом:

– Я не понимаю, в чем проблема. Сходила, сделала. Теперь у меня ухоженные руки, которые не стыдно показать людям, – ее голос дрожит от искреннего гнева. Она реально не догоняет, почему я на нее наезжаю. – Ты успел? Забрал его?

– Представляешь, успел. Отменил последнюю встречу и как сайгак побежал в детский сад.

– И что тебя не устраивает? Все всё успели.

– Да, успели. Пришли домой, а есть нечего. Ты не работаешь, сидишь дома, так какого хрена я должен приходить вечером и готовить?

– Пфф, а доставками-то пользоваться не учили? – она разводит руками. – Открываешь приложение, выбираешь что хочешь и заказываешь. Три минуты и никаких проблем.

– Тань, ты охренела. Просто охренела.

– А ты хочешь, чтобы я превратилась в неухоженную свинью, которая только и может, что сопли подтирать, сюсюкаться да жрать готовить!

– Не ори, он уже спит, – цежу сквозь зубы.

Мне до чертиков надоели наши скандалы, уже тошнит.

– Да плевать. Что теперь, сидеть тише воды ниже травы и бояться чихнуть?

Я хватаю ее под руку и тащу в кухню подальше от Сережкиной комнаты.

– Пусти меня, Орлов! – она вырывается и толкает меня в грудь. – Что ты себе позволяешь?!

– У меня к тебе тот же вопрос. Ты себя ведешь как сука, которой ни до чего нет дела. Либо шляешься, либо на диване кверху жопой лежишь и ролики смотришь. Оглянись: дома развал, ни хрена не сделано!

– А ты включаешь крохобора и экономишь на нужном. Я давно тебе говорила, давай наймем домработницу. Она и уберется, и приготовит, и рубашки тебе погладит. Любой каприз за наши деньги. Но нет, ты жмешься, как упырь.

– Слушай, отличная идея. Давай наймем. И домработницу, и круглосуточную няньку, – я киваю, – сразу после того как ты ответишь на один вопрос: а на фиг ты вообще нужна будешь при таком раскладе?

– Я женщина, Ден! Женщина! А не придаток к этому спиногрызу! И уж тем более не поломойка и не повариха! – она моментально заводится и начинает визжать. – Ты, наверное, забыл об этом? Так я напомню! Я – женщина!

– Прекрати!

– Что прекрати?! Что?! Вот скажи, когда ты ко мне последний раз прикасался? Молчишь? – зло ухмыляется она. – Ну молчи, молчи. Я и сама знаю, что после родов стала уродиной.

– Все у тебя нормально после родов.

Он действительно выглядит хорошо. Стройная, подтянутая. Ни растяжек, ни отвисших титек, ни целлюлита.

– Да? Все нормально? Тогда давай прямо здесь и сейчас. Покажи мне, как ты меня любишь и хочешь.

Хватается за мой ремень на брюках и начинает его истошно дергать, пытаясь расстегнуть пряжку.

– Достаточно! – с силой сжимаю тонкое запястье, прекрасно зная, что делаю больно.

– Ай, пусти! – шипит она, вырываясь. – Совсем сдурел.

– Не позорься.

– Я позорюсь? Я? Ты ко мне как к пустому месту относишься, даже оттрахать хорошенько не можешь, – замечает мою усмешку и зло добавляет, – или вернее сказать – не хочешь?

Демонстративно отпускаю ее руку.

– Что и требовалось доказать. Признавайся, у тебя другая баба появилась?

– Нет.

Перед глазами почему-то образ Женьки. Полжизни бы отдал, чтобы она посмотрела на меня как раньше: ласково и с огоньком. Но, увы, это невозможно.

– Что ты врешь, Орлов? – взрывается она. – А знаешь, что? Мне плевать! Я уже устала от такой скотской жизни! Устала от того, что ты относишься ко мне как к пустому месту. Тоже найду себе мужика и буду домой приходить только к ночи. Посмотрим, как тогда ты запоешь.

– Ты давно так делаешь, – меланхолично напоминаю ей и достаю кружку. Надо выпить чая, а еще лучше чего-нибудь покрепче, чтобы успокоить нервы, которые звенят, словно провода под напряжением. В вытягивании жил моя дорогая жена не знает себе равных – заводит с пол-оборота.

– Что, думаешь, не найду? Еще как найду. Будешь тогда локти кусать.

Ой, блин. Скорее бы уже нашла и заткнулась.

– Скажи, Тань, а на что ты надеялась, когда настаивала на свадьбе? Что у нас все наладится? Что стерпится-слюбится? Что будем ходить за ручку и смотреть друг на друга влюбленными глазами?

– На фиг мне твои ручки сдались.

– Тем более. Я предупреждал и тебя, и твою семейку, что так будет. Между нами пропасть, и теперь поздно удивляться и строить из себя обиженную. У нас в принципе не могло ничего получиться.

– У нас ничего не получилось, потому что ты женился на мне только из-за ребенка! – обвинительно тычет в меня пальцем.

Не только, но, к счастью, о некоторых вещах моя благоверная не знает.

– Да. Из-за него.

– И при этом тебе плевать на его мать!

О как, теперь она уже мать.

– Ммм, хочешь, покажу, как наш сын рисует, – открываю фотку новогоднего шедевра, которую мне скинула Ольга Алексеевна вместе с расписанием психолога, – зацени.

Она недовольно рассматривает изображение.

– И что? Какая-то кривая елка и человечки. Тоже мне шедевр.

– То есть тебя тут только елка напрягла? А вот это черное пятно нет?

– Я даже не могу понять, что это за фигня.

– Эта фигня – ты! То, как он тебя видит.

Танька равнодушно жмет плечами:

– Все понятно, художником ему не стать. Таланта – ноль.

Я ее сейчас убью. Бесполезный разговор. Она просто ничего не хочет понимать. Впрочем, как и всегда. В этом моя жена отличается удивительным постоянством.

Женечка

– Мамочка, смотри какая принцесса! – восхищенно вздыхает Маришка.

Мы сидим на ковре в гостиной, едим мандарины и смотрим мультики. Вернее, смотрит она, а я только делаю вид, на самом деле не понимая ничего из того, что происходит на экране. Все мои мысли крутятся вокруг сегодняшней встречи с Деном. Я до сих пор не могу дышать. Кажется, будто сорвали защитный полог, который я с таким усердием наращивала все эти годы, и снова закинули в прошлое, туда, где было чертовски больно.

Он такой… такой…

Я не могу подобрать слов и сказать какой. Только сердце щемит, когда вспоминаю наше прошлое и думаю о том, как все могло сложиться, если бы он тогда не променял меня на другую. Это Маришку бы забирал папа из сада, вел ее за руку, заплетал неуклюжие косички, а я бы встречала его с работы и была бы самой счастливой женщиной на свете.

Мечтательница. У него есть та, которая встречает.

– Я буду такая же красивая? – не унимается Марина, наблюдая за принцессой.