Весь следующий час Гамильтон помогал Великому Человеку расслабляться.

Полувзвод Монро-Альфы был распущен незадолго перед тем, как Мак-Фи отпустил всех по домам. Свое новое положение одного из руководителей, пусть и не ахти какого ранга, Гамильтон использовал для того, чтобы обеспечить им с Клиффордом возможность просочиться наружу одними из первых. Оказавшись на лестнице, напряженный и возбужденный перспективой предстоящих действий, Монро-Альфа принялся что-то восторженно лепетать.

— Заткнитесь! — оборвал его Гамильтон.

— Но почему, Феликс?

— Делайте, что говорят! — свирепо приказал Гамильтон. — К вам домой!

Монро-Альфа надулся и смолк — что, в общем-то, было даже кстати: Гамильтон не хотел с ним разговаривать, пока они не останутся наедине. По дороге он высматривал телефон. На сравнительно небольшом расстоянии — несколько маршей и короткий пандус — они миновали две кабины; первая была занята, на второй светилась надпись: «Не работает». Гамильтон выругался про себя.

Они прошли мимо блюстителя, но Гамильтон даже не надеялся, что сумеет вдолбить в отупевший и мутный мозг смысл своего сообщения. И потому, едва двери квартиры Монро-Альфы закрылись за ними, Гамильтон быстро шагнул к приятелю и отобрал у него оружие прежде, чем тот успел что-либо сообразить.

Монро-Альфа удивленно отпрянул.

— Зачем вы это сделали, Феликс? — вскричал он. — Что случилось?

Гамильтон с ног до головы окинул его взглядом.

— Дурак, — констатировал он с горечью, — непроходимый, законченный, истеричный дурак!