– Здравия желаю, – поздоровался Николай, подходя ближе. – Курсант Коновалов для прохождения учёбы прибыл, – доложил он своё появление.

– Документы, – важно произнёс часовой, не здороваясь и поправляя слезающую с плеча винтовку.

Николай достал из грудного кармана аккуратно сложенный листок направления и протянул его часовому. Тот медленно раскрыл лист жёлто-серой бумаги, прочитал написанное в нём и протянул обратно Николаю.

– Военный билет? – всё так же медленно, как будто нехотя, проговорил часовой.

Николай достал военный билет. Солдат изучил и его.

– Проходите в калитку, – сказал часовой, возвращая военную книжечку Николаю, – пойдёте по дорожке прямо, повернёте направо, там увидите первый корпус – это канцелярия. Идите туда оформляться.

– Спасибо, – Николай убрал документы и, подхватив вещмешок, прошёл в калитку.

Канцелярию он нашёл быстро. Пока шагал до неё, осматривался по сторонам и видел вокруг чистоту и порядок.

Порядок Николай любил. Чистота всегда радовала ему глаз. Уже давно он был убеждён, что порядок – это правильное проявление жизни. Ещё в детстве он подметил в природе этот порядок – всё жило по своим правильным законам. И с тех пор он старался сохранять это: чистоту мыслей, чистоту тела, порядок вокруг, порядок в себе…

В канцелярии на входе его встретил дежурный за столом. Тоже молодой. Но это был не курсант, как часовой. Это был офицер. У него на рукаве был виден чёрный ромбик в красной окантовке, в центре которого красовались две перекрещенные золотые пушки. Николай отдал ему направление и показал военный билет. Офицер изучил направление и пригласил Николая присесть на стул – подождать, пока он будет заполнять бумаги. Это заняло около получаса. За это время Николай огляделся.

Огромная комната канцелярии скорее напоминала зал. На тёмно-зелёных стенах висели в ряд портреты известных военных людей разных лет и разных войн. Николай рассмотрел каждый портрет, вглядываясь в лица, которые видели войну и побеждали в ней. Он войны ещё не видел…

16

После оформления и внесения Николая в списки учащихся, невысокий седой ефрейтор лет пятидесяти проводил его в казарму.

Казарма – это длинное одноэтажное здание, сделанное из досок. Снаружи этот дом был выкрашен в зелёный цвет, внутри – в коричневый. Обогревали казарму четыре большие печи, которые находились по четырём углам этого помещения. Топили углём. Склад угля был за казармой в сарае, который назывался «угольная». Дежурные по казарме курсанты носили уголь в обычных вёдрах. Дежурных было двое. Каждый носил по два ведра угля и каждый топил по две печи. Когда Николай с седым ефрейтором подходили к казарме из четырёх труб подымался дым.

Войдя в душно натопленное помещение, ефрейтор поздоровался с дежурным, который подкладывал широким совком уголь в топку: «Здравия желаю». Все трое приложили правую руку к головному убору, приветствуя друг друга.

– Принимайте нового ученика, – весело сказал ефрейтор, которого звали Степан Иванович.

– Добро пожаловать, – так же весело, даже бодро, встретил Николая ещё совсем юный дежурный с рыжими волосами и веснушками на улыбчивом лице. Ростом он был ниже Николая на целую голову.

С другой половины казармы к ним подошёл второй дежурный и тоже поздоровался.

– Никита, – протянул руку для знакомства рыжий паренёк.

Второй дежурный был тёмный кудрявый парень, ростом почти с Николая.

– Вано, – проговорил он южным говором, крепко пожимая Николаю руку.

– Николай, – отвечал каждому Николай, пожимая протянутые ему руки.

– Ну, а я – Степан Иванович, – представился ефрейтор Николаю. – Если что будет не понятно в наших правилах, спрашивай меня. Ладно, ребята, я пойду, а вы помогите Николаю устроиться, – и, немного прихрамывая на левую ногу, Степан Иванович побрёл к выходу.

– Степан Иванович – добрый человек, – рассказывал Никита, провожая Николая к его месту. – Он нам всегда помогает, чем может. В первый же месяц войны был ранен в ногу и на фронт его больше не берут. Вот он и устроился в училище… А он ведь ещё в Первую Мировую воевал…

В центральной части казармы располагались кровати курсантов. Они были в два этажа и стояли в восемь рядов. Новые знакомые отвели Николая в самый центр четвёртого ряда и показали ему кровать, которая была свободна.

– Это будет твоя. А вещмешок надо сдать в хранилище.

Николай мельком осмотрел свою новую кровать. Это была нижняя лежанка с подходящими размерами, похожая на ту, что была у него дома. Только над ней нависала таких же размеров верхняя лежанка. Рядом с этим двухэтажным сооружением стояла маленькая тумбочка с двумя выдвижными ящичками. Никита и Вано объяснили ему, что в тумбочке его ящичек тоже нижний, как и кровать – это такое правило, чтобы не путаться что-чьё.

– Тумбочка только для мелких личных вещей: расчёска, бритва, книга и что-то ещё, а крупные вещи надо сдавать в хранилище, – объяснял ему Никита новые правила будущей жизни.

Николай выложил из своего вещмешка в тумбочку нужные мелочи, крепко завязал его и попросил Никиту проводить его в хранилище.

Они вышли из казармы наружу и пошли по дорожке куда-то. Никита указал ему путь вперёд, а сам вернулся в казарму – дежурить. Впереди показалось ещё одно одноэтажное здание из зелёных досок. Над входом висела табличка с надписью «ХРАНИЛИЩЕ». Войдя в это хранилище, Николай увидел множество деревянных полок, которые громоздились по всему помещению и поднимались под самую крышу. На этих полках лежали вещи – много вещей. Между этих нагромождений в центре находился стол, за которым на стуле сидел ещё один человек в военной форме.

«Да, похоже, стол и стул самая нужная для человечества мебель», – сама собой мелькнула мысль.

– Здравия желаю, – в очередной раз произнёс Николай, подходя к этому столу.

Человек за столом был в очках. Он посмотрел на Николая поверх стёкол своими выпуклыми бледно-зелёными словно у рыбы глазами, отложил в сторону журнал, в котором что-то записывал, и встал.

– Новенький? – спросил очкарик. – Добро пожаловать. Как звать?

– Коновалов Николай.

– Вещички принёс на хранение. Давай.

Николай протянул свой вещмешок этому человеку. Тот взял, развязал, вывалил все вещи на стол, затем разложил их в каком-то порядке и открыл журнал. Несколько минут писарь записывал скрипучим пером, иногда окуная его в стеклянную чернильницу. Составив список вещей Николая, он дал ему перо и сказал:

– Проверь, всё ли я правильно описал. Если всё верно, подпишись около своей фамилии.

Николай быстро прочитал написанное и подписал этот список.

17

К обеду в казарму вернулись курсанты с учений.

Курсантами их называли потому что они проходили курс.

Курс – это быстрое обучение чему-либо.

Теперь курсантом стал и Николай.

Уставшие молодые люди, разгорячённые занятиями на свежем воздухе, ввалились весёлой шумной толпой в казарму и разошлись по своим местам. К Николаю подошли и окружили его несколько человек.

– А, новенький, – первым заговорил с ним невысокий паренёк с торчащими в разные стороны соломенными волосами, осматривая Николая небесно-голубыми прищуренными глазами.

Николай поднялся со своей кровати протягивая руку для знакомства. Окружавшие его ребята поочерёдно пожимали руку называя свои имена.

– Андрей.

– Степан.

– Борис.

– Александр.

– Михаил.

– Евгений.

– Иван.

– Егор.

– Алексей.

Рукопожатия были крепкие, тёплые, быстрые.

Николай почувствовал теплоту человеческих чувств. Он сразу стал другом этим людям. И они стали для него друзьями. Это было особое родство – родство человеческих душ и стремлений.

Эти ребята, которые первые знакомились с ним, занимали соседние кровати. Кровать Михаила находилась над кроватью Николая. У них была одна тумбочка на двоих. Николай с Михаилом образовали так называемую бытовую связку.