========== Девушка на один день ==========

Сколько себя помню, я всегда был жаворонком и просыпался примерно в шесть часов. Вот и этот день не был исключением. Прикрываю глаза от надоевшего солнечного луча, что проник в мою комнату под узкую щелочку черных штор. Помещение опущено в полумрак, только солнечная золотая нить падает на пол и, словно стрела, врезается в мое лицо. Сколько бы раз я не поправлял шторы перед сном, утром все равно выходит один итог. Зеваю и присаживаюсь на кровати, беря в руки телефон и выключая будильник. Я никогда не изменял себе и всегда просыпался в одно и тоже время, но все же перестраховка не помешает.

Пока есть время, решаю закончить работу, которую начал неделю назад. Рисунок упорно не хотел получаться. На листе отчетливо видны следы от ластика, некоторые места почти протерты до дыр, но я не хочу начинать рисунок заново, хотя бы потому, что знаю: новый не выйдет. Я не скажу, что я растяпа и не умею рисовать, у меня сносно все получается, и восхищаются моими работами не только друзья и родные; но такое чувство, что с этим портретом я превратился в рукожопа. Я долго смотрю на изображенную девушку и невольно любуюсь ей. Волосы волнами до плеч, глаза чуть прищурены, как у хитрой лисы, аккуратный нос, манящие губы, хоть верхняя губа чуть больше, чем нижняя. Обычная, таких миллион, но в то же время самая особенная. Решаю, что должен добавить несколько штрихов волосам. Метка на груди приятно обдает теплом. Глупо улыбаюсь, как тринадцатилетний влюбленный мальчишка. Я не раз влюблялся, но именно эта девушка вызывает у меня бурю эмоций. Может быть, потому, что она не со мной. Да вообще ни с кем.

Устраиваюсь поудобней, скрестив ноги по-турецки, и не замечаю, как маленькая стрелка на часах медленно, но уверенно приближается к цифре семь. За любимым хобби не замечаешь, как пролетает время. Минутная стрелка грохочет на всю комнату — давно пора выкинуть эти часы и купить новые, или отнести в ремонт, — но я не обращаю на них внимание, углубившись полностью в мысли и в процесс работы. Глаза Алексии смотрят прямо в душу. Они у нее такие выразительные, веселые, с щепоткой хитринки, с яркими огоньками.

Звук будильника брата, что спит в соседней комнате напротив, доносится до моей норы. Улыбаюсь, откладываю карандаш в сторону и оглядываю рисунок. Все же мне никогда не удастся передать образ Алексии, как бы я ни старался. Она неповторима.

Прячу альбом куда подальше — на случай, если Богдан решит наведаться ко мне в гости, встаю, подтягиваюсь и плетусь в ванную босиком. Не люблю я тапочки, в отличие от своего брата, который буквально не снимает их дома. Была бы его воля, он бы и по улице в них гонял, если бы не засмеяли.

Все-таки есть плюсы, что Богдан любит поспать подольше: нет очереди в ванную.

Примерно через полтора часа я вновь увижу ее. Узнаю среди сотни людей ее каштановые волосы. Алексия… Необычное и редкое имя. Все по шутке называют ее Лешой, кроме меня. У нее красивое имя, и оно создано, чтобы его произносили, а не коверкали как попало. По груди разливается тепло.

Заканчиваю все водные процедуры и натягиваю на голое тело шорты. Слышу, как Богдан глубоко вздыхает и стучится в дверь.

— Сейчас, папа, — растягиваю последнее слово, как жевательную резинку. Брат хмыкает. Он очень похож на отца: такой хмурый, невеселый и постоянно вялый, поэтому я в шутку стал называть его так, а он меня…

— Любимая мамуля, вы скоро? А то мне нужно в туалет, — не мама, не мамочка, а именно «любимая мамуля». Это очень раздражает. Я ему просто папа, а он меня так.

Открываю дверь и встречаюсь с холодными серыми глазами. Ничего не говоря, пропускаю его в ванную, краем глаза ухватив метку на плече. Три красные линии устремлялись к середине, словно хотели соединится. После его появления Богдан перестал носить майки. Такая же метка красуется и у меня. На груди. Каждый раз, когда я вижу ее у брата, на меня словно сваливается огромный камень. Становится трудно дышать. Никогда не испытывал ревность, но, видимо, пришло время. Наш купидон, видно, устал от волшебного лука, либо же пересмотрел боевика, но он явно стреляет в нас двумя пистолетами. Хотя в меня он попал первым, а после уже в Богдана.

Алексия никогда не будет с моим братом, да и со мной тоже. Влюбиться в отчаянную — как ходить с гранатой в руках. Взорвешься. Она не может любить по природе, когда ты можешь лопнуть от любви. Такие, как она, стыдясь своего «диагноза», идут и делают татуировку на видном месте, чтобы люди видели, что они такие же. Они стыдятся своей особенности. Алексия наоборот гордится отчаянностью. В такие моменты я хочу раствориться, исчезнуть раз и навсегда, потому что мне больно осознавать, что она не испытывает ко мне никаких чувств, кроме дружеских. Когда она улыбается, мне становится жарко, когда у нее плохое настроение, я весь дрожу. Другие уже начали подозревать, что я влюбился. Мой же брат словно не испытывает ничего. Он сохраняет свое серьезное и опечаленное лицо всегда, не меняя. Раньше я вообще думал, что он один из отчаянных, но все изменил один случай.

Такие, как она становятся писателями, инженерами, архитекторами, учеными — в общем, умными и многоуважаемыми людьми. Таких людей редко встретишь, но почему-то в мою жизнь ворвалась она, как осенний ветер в жаркую комнату.

Иду на кухню и открываю холодильник. Не густо. Если мне не отшибает память, сегодня очередь Богдана идти за продуктами. Вот и отлично. Составлю ему длиннющий список. Перехватываю в холодильнике хлопья, на которые уже тошно смотреть, но деваться некуда, и молоко. Чувствую себя среднестатистическим американцем или же маленьким ребенком, который ест эту гадость каждое утро. Богдан постоянно покупает эти дурацкие хлопья от Nestle с зайчиком и хрустит вечером за фильмом вместо чипсов. Я же задолбался постоянно наступать на эти шоколадные шарики и мыть ноги много раз.

Заливаю хлопья молоком и сажусь на стул. Брат выходит из душа, вытирая голову. Увидев, что я поедаю его вкуснятину, недовольно хмурится и откидывает полотенце на стул.

— Что? Жрать нечего, а ты не ешь их с молоком.

Брат ничего не отвечает. Еще лучше. Открывает холодильник и достает оттуда два последних яйца. Я не могу смотреть на брата, когда он что-то делает, особенно, когда готовит. Во-первых, Богдан делает все со скоростью самой медленной черепахи, во-вторых, он пачкает много посуды, даже на самый простой омлет. Богдан убавляет огонь и прикрывает сковороду с едой до минимума, затем выходит из кухни. Я же доедаю свои хлопья и, помыв за собой тарелку, направляюсь в комнату. Достаю чистую футболку из шкафа, которую погладил заранее, и джинсы. Одеваюсь. Вот так всегда, когда я почти готов, брат только завтракает. А я должен ждать его, словно у моря погоды. Кстати, о завтраке… Из кухни тянет неприятный запах гари. Я бегом несусь туда и вижу, что брат, размахивая полотенцем, кашляет. Кухня вся опущена в стену дыма, и я бегу открыть форточку.

— Блин, Богдан, ты вообще когда-нибудь будешь следить за своей едой? — кричу я и выхожу быстро из кухни, чтобы не пропахнуть этим дымом.

— Включи еще вытяжку, — добавляю я, заходя в гостиную. Плюхаюсь на диван и включаю телевизор. Опять ничего интересного. Каждое утро у меня под копирку. Встаю ни свет ни заря, рисую Алексию, завтракаю и жду полчаса Богдана. Книгу бы про меня точно не написали: я и моя жизнь слишком скучные.

Ну вот, наконец наш принц на горошине готов. Брат заходит в зал, а я весело вскакиваю с дивана:

— Ну наконец-то. Все же моя мольба дошла до Господа. Спасибо тебе, о Всевышний, — вздымаю вверх руки. Богдан не оценивает мой театральный спектакль. Соглашусь, актер из меня никудышный, но улыбнуться он мог. Парень скрещивает руки и недовольно на меня посматривает. Взгляд у него отцов, аж до мурашек.

— Наигрался?

— Да. И вообще, Богдан, собирайся быстрее. Чувствую, что живу не с братом, а с девушкой.

— А я чувствую, что живу с долбоебом. Пошли, в универ опоздаем.