Артем несколько раз пытался пригласить начальницу к себе домой на чашечку чая или кофе, но Зорина догадывалась, зачем ему это нужно, а потому мило улыбалась и отказывалась, считая, что интимная близость должна быть только по любви. Артем задавал себе вопрос: «Почему, почему она не питает ко мне пылких чувств, как остальные девушки? У меня никогда не было проблем с тем, чтобы заполучить любую… Обычно они слетаются, как пчелки на сладкое, и готовы лететь за мной в любое гнездышко». Он все время пытался найти путь к сердцу Зорины, усилия были напрасны. Ему очень хотелось, чтобы она влюбилась в него так же, как большинство женщин, с которыми он общался. А Зорина позволяла лишь ухаживать за собой, чтобы окружающие не думали, что она одна.

Когда Зорина простилась с Артемом и уехала из кафе, ее душа ликовала. И она никак не могла понять, почему. То ли потому, что наконец рассталась с ним, то ли из-за того, что избавилась от какого-то гнетущего чувства, которое преследовало ее в последнее время. Она ехала по знакомому маршруту к дому, слушала ритмичную иностранную музыку и изредка улыбалась, вспоминая минувший вечер. Наслаждаясь прохладой, которую создавал в салоне кондиционер, она несколько раз глубоко вздохнула и подумала: «Не понимаю, почему я целый год поддерживала с ним отношения? А он… вместо того, чтобы сказать, что любит, подчеркнул свою серьезность. А на самом деле гордый, тщеславный и вдобавок жадный. Разбаловали его девушки. Как я могла клюнуть на это? С ума сойти! – поражалась она своему выбору. – Хорошо, что мы редко встречались и не успели переспать. А то ведь могла и проявить слабость… О нет, никогда, что за глупость! Первый раз отдать себя всего лишь за красивые глаза? Ни за что… А он-то… узаконить отношения… – с усмешкой вспоминала она слова Артема. – Еще чего… Видите ли, леденеет у него все при виде меня… Надо же… Должно гореть, а не леденеть… А я-то, наивная девочка, ведь давно поняла, что у него другие цели и планы… Собственно, и у меня были другие цели». Девушка хмыкнула, вспоминая свои догадки относительно Артема, и на перекрестке уже хотела свернуть, но красный сигнал светофора заставил ее остановиться. Мысли об Артеме улетучились, она дождалась зеленого света и продолжила путь.

Конец августа еще дарил теплые и солнечные, а иногда жаркие дни. Зорина с детства занималась в художественной студии и до сих пор в свободное время любила рисовать. Такое время года, как истинный ценитель прекрасного, она обожала. И сейчас любовалась мелькающими за окном машины деревьями с чуть тронутыми приближающейся осенью листьями. Газоны вдоль улицы еще радовали сочной зеленью, клумбы пестрели бархатцами и астрами, которыми цветоводы украсили город. Зорина любила эти растения, часто рисовала их на холстах, и ценители ее творчества говорили, что хочется понюхать цветы, ведь они выглядели натуральными.

Девушка уже подъезжала к дому, как вдруг зазвонил телефон, лежавший на соседнем сиденье. Она включила громкую связь и услышала встревоженный голос домработницы:

– Зорина, Ксении Михайловне было плохо. Она хочет срочно видеть тебя.

– Я уже подъезжаю. Скоро буду.

Зорина и ее бабушка Ксения Михайловна, которой было уже за девяносто, жили в роскошном старинном двухэтажном особняке, располагавшемся в тихом живописном месте на окраине города. Построенный из красного кирпича дом говорил всем видом о пристрастии архитектора, проектировавшего его, к викторианской неоготике. Массивную крышу венчали башенки с тонкими шпилями, ко входу вела широкая каменная лестница, а дверь обрамляли величественные колонны, соединенные аркой. Не было сомнений, что дом и прилегающий к нему парк когда-то принадлежали весьма зажиточным людям. Но время наложило свой отпечаток. Здание ветшало, ремонтировали его уже так, как требовала необходимость экономить. Но все же строение сохранило дух эпохи и некую таинственность.

Перед террасой были разбиты роскошные клумбы, а от дома расходились аллеи с березами, елями, кипарисами, в тени которых можно было отдохнуть на массивных деревянных скамейках. Поодаль виднелся фруктовый сад. Все это архитектурное и ландшафтное великолепие было ограждено высоким каменным забором. За участком следил садовник, Николай Ефремович, человек лет шестидесяти, нанятый хозяевами в незапамятные времена. Мужчина был высок, отличался крепким телосложением и выглядел моложе своих лет. Его седые волосы всегда были аккуратно подстрижены, чисто выбритое лицо обычно украшала приветливая улыбка. Николай Ефремович, посвятивший всю жизнь биологии, после развода оставил научную работу, стал мало общаться с окружающими. Всем радостям жизни предпочитая одиночество, без колебаний устроился в этот дом и за годы преданной службы он подружился с Ксенией Михайловной. Та во всем доверяла своему работнику и души в нем не чаяла.

Многие посаженные садовником деревья уже достигали кронами крыши дома. А еще Николай Ефремович разбирался в целебных травах, по поручению хозяйки ездил собирать их далеко за пределы города. Увлекался он и селекционной работой, выводил новые сорта невероятно красивых цветов и, как за детьми, ухаживал за ними. Своими достижениями гордился, регулярно и с удовольствием докладывал о них Ксении Михайловне. Она же восхищалась его трудом и всячески поддерживала.

В этот дом Зорину принесли сразу после рождения. Здесь прошло ее беззаботное детство, счастливая юность. Вся жизнь была связана с родными стенами и уютным двором. Девушка любила дом как живое существо. Ей казалось, что он впитал тепло ее предков Пановых и надежно хранит многочисленные семейные тайны. Единственное, чего не довелось испытать маленькой девочке – материнской любви и тепла. Мама умерла спустя месяц после ее рождения, так и не познав полноты счастья материнства. Несмотря на заключение врачей, родственники по сей день сомневаются в причинах гибели женщины. Бабушка полностью заменила девочке мать.

Отец Зорины был поздним и единственным ребенком Ксении Михайловны. Дмитрий Федорович после смерти Насти с головой ушел в работу, у него не всегда хватало времени даже на то, чтобы прочесть дочери на ночь сказку. Зорина в детстве часто обижалась на него, плакала, но со временем привыкла. Ее любимым занятием стало рисование, учителя хвалили девочку и советовали развивать талант. А бабушка всегда твердила, что папа зарабатывает деньги, чтобы она ни в чем не нуждалась в будущем.

Портрет мамы в позолоченной раме всегда стоял на комоде в комнате Зорины. Она любила всматриваться в черты родного лица, сравнивала со своими и с удовлетворением находила сходство. Чем старше становилась Зорина, тем чаще она интересовалась подробностями жизни матери, но бабушка и отец старательно избегали любых вопросов. И девушка стала думать – за всем, что касается матери, кроется какая-то тайна.

Отключив телефон, Зорина взглянула на спидометр и прибавила скорости. Сердце учащенно билось, но она постаралась справиться с волнением. Бабушка много для нее значила, они никогда не разлучались надолго. В последнее время Ксения Михайловна сильно сдала, требовала к себе повышенного внимания, поэтому каждый раз, когда звонила домработница, Зорина с замиранием сердца брала телефон, опасаясь неприятных вестей. Правда, доктор успокаивал, говорил, что жизнь бабушки, несмотря на недомогания, не под угрозой. И все же экстренные звонки пугали внучку.

Зорина въехала во двор и вышла из машины. Взбежав по парадной лестнице, она открыла дверь и улыбнулась. У порога, радостно виляя хвостом, ее встречал восьмилетний ньюфаундленд Джейк.

– Джейк, лежать! – приказала Зорина и стремительно прошла в дом. Псу было непривычно сразу слышать такой приказ. Обычно хозяйка у порога говорила что-то ласковое, гладила по голове, угощала вкусняшками. Ньюф обиженно опустил голову и поплелся следом. Пройдя через холл, со вздохом улегся на прохладный мраморный пол. Марта, услышав, что пришла хозяйка, вышла из кухни навстречу.