Операция? Он все-таки ударил меня ножом?

– Я не собираюсь спать. Буду около любимой.

– Послушайте, ей только что сделали шунтирование. Больной нужен покой. А потом ее семья тоже ждет очереди пообщаться. Вам сейчас лучше уйти.

О, как я поддерживаю доброго доктора. Пускай идет и не возвращается! Никогда.

Врачу все же удалось выпроводить изверга, а я осталась переваривать это известие. Значит, мне все-таки сделали это шунтирование. Кардиологи мне уже давно об этом говорили, но операция очень дорогостоящая. При нынешних делах мужа я не могла себе этого позволить. Значит, кто-то дал денег.

Значит, мы снова кому-то должны.

Я так слаба, что практически тут же заснула с этой мыслью. Теперь мне снился Марат. Ласковый, понимающий. Будто я не уходила от него, и не случилось всего этого после.

– Лера! – он заходит в комнату, где поселил меня.

Поднимаю голову от книги. Марат принес мне накануне много всего: томиков в ярких обложках, журналов, планшет с играми и фильмами – в общем уже на второй день своего пребывания «в гостях» у врага, я подумала, что угодила ненароком в рай. Вот только связи у меня не было. Телефон и интернет были для меня под запретом. Но мне все равно было не с кем общаться. За годы замужества, Влад разогнал всех моих подруг, не говоря уже о друзьях.

– Лер, пойдем, прогуляемся. Я покажу тебе кое-что.

Со второго этажа спускаемся на первый. А потом он показывает мне ступени, ведущие еще дальше, вниз. Я заинтригована. Спускаемся в подвальное помещение, а там, за запертой дверью – огромный зимний сад. Очень ярко освещаются цветы, деревья, кусты, рассада.

– Но почему в подвале? – спрашиваю, скрывая восхищение.

Марат срывает яркий цветок и аккуратно вставляет мне его в прическу.

– Чтобы никто не знал из посторонних. Это мое личное уединенное место. Я столько лет потратил для того чтобы разбить этот сад.

– Представляю!

Сад огромен, на двести квадратных метров или более. И все такое цветущее, благоухающее, радующее глаз!

– Тут я отдыхаю от работы, от города, от суеты. – он берет меня за руку, проводя экскурсию по своим владениям. – Тут даже можно выжить какое-то время. Дверь бронируется, изнутри и снаружи, есть система орошения, но вода чистая. Ее можно пить.

– А еда?

– Еда растет. Приглядись: тут есть банановые пальмы, внизу овощи, корнеплоды и ягоды. – он срывает крупную клубнику и кормит меня ею с руки.

Сладкий сок течет по губам. Облизываю их, а Марат загипнотизировано смотрит на движения моего языка.

– Лера, иди сюда!

Подаюсь к нему, разрешаю приобнять, взять за подбородок, встретиться нашим глазам.

– Лера, я безумно хочу тебя. Но больше не буду принуждать. Я привык брать многое силой, но не женщину. Ты можешь вернуться к себе и я не трону тебя.

Я хочу остаться рядом с ним, в этом волшебном саду. С Маратом можно не вздрагивать каждый раз, ожидая что он потянется меня душить как Влад, или ущипнет за чувствительное место, либо вообще ударит. Человеческое отношение Марата привязывает к нему крепче, чем все вместе взятые угрозы Волкова.

Тянусь к нему на цыпочках. К его губам. Пробую их на вкус. Исследую, запустив пальцы в густые темные волосы. Марат подхватывает меня на руки. Несет в сторону пальм.

– Красивая. Легкая. Пушинка. Моя. Только моя, сейчас! – жарко шепчет он мне, прикусывая ушко.

Замечаю гамак, натянутый меж деревьев. Он опускает нас туда, освобождая от лишних одежд.

– Марат, мне нельзя беременеть.

Предупреждаю его на всякий случай. Вчера у стены он контролировал эту ситуацию, но лучше сразу поставить его в известность. Врачи давали мне плохие прогнозы на счет беременности, поэтому Влад, слава богу, не настаивал на детях. Не хватало еще рожать от сумасшедшего.

– Не бойся, заверяет он меня. Я не допущу этого.

***

– Лера… – слышу нежный зов из далека. – Ле-ер…

Я больше не в гамаке. Алиса гладит меня по руке, склоняется, чтобы поцеловать в лоб.

– Лер, ушел твой изверг пока. Хоть нормально пообщаться сможем.

– Алиса, что со мной произошло? – хриплю, потому что воздух из легких выходит сдавленно, натужено.

– Волков сказал что ты потеряла сознание, и он тут же вызвал скорую. Лер, тебе заменили сосуд. Шрам, говорят большой останется.

Пытаюсь немного пошевелиться, но понимаю, что вся грудь замотана бинтами.

– Но шрам, ерунда! Главное – ты жива осталась.

– А где родители?

– Я их еле спать уложила, а сама сразу к тебе, потихоньку. Не хотела, чтобы наш разговор кто-то слышал.

– Где деньги взяли на операцию? Волков снова наделал долгов?

– Лер, я продала колье, что мне вручила Сильва. Этих денег хватило. Лер, я надеюсь оно не краденное, хотя, какая сейчас разница, ради тебя я готова и украсть!

– Нет, колье – подарок. Только не спрашивай от кого.

***

Через два месяца

Я лежу отвернувшись к стене. Рука Влада скользит по моим волосам, пропуская пряди через пальцы, чуть задерживается и напрягается на затылке. Неужели душить будет, гад? Но кончики пальцев проходят опасную зону, теребя бретельки ночной рубашки, а потом и вовсе ныряя под тонкий шелк ткани.

Влад наглаживает мне спину, почти дойдя до ягодиц, его пальцы пробираются под резинку трусиков. Я вздрагиваю от отвращения.

– Лер, ты же не спишь?

Уснешь тут рядом с извергом, а как же… С тех пор как вернулась с больницы, могу спать только днем, когда муженек уезжает в город по делам. Запираюсь изнутри своей комнаты, прошу Сильву разбудить меня при его появлении, и только тогда могу расслабиться. По-другому никак.

– Лер… Лерушка-а… – Влад наваливается на меня как боров.

Он в одних плавках и я, через ткань рубашки чувствую его напрягшийся орган.

– Влад, мне нельзя сейчас!

– А мы потихоньку! Полегоньку! Ну же! – Он разворачивает меня лицом к себе и нависает на руках надо мной. – Неужели ты не соскучилась? Я за два месяца знаешь, как оголодал?

– Врачи мне запретили, – напоминаю ему, хотя похоже, напрасно. Влад возбужден и его не волнует ничье мнение и ничье здоровье.

– Да брось, – его руки скидывают бретельки ночнушки, обнажая грудь. – встали, затвердели, – он сжимает сосок между большим и указательным пальцами, – мои девочки рады меня видеть!

Хотя мы оба в белье, но Влад вольготно располагается меж моих бедер, вдавливаясь в меня, вжимаясь до боли.

Вскоре к пальцам присоединяется язык. Он ведет влажную дорожку до ключицы, а потом задевает шрам.

– …! – рычит Влад, отпуская меня. – Твой долбанный шрам! Испортил всю малину!

Молчу, радостная что хоть что-то могло остановить этого похотливого чудовища. Муж вскакивает, зажигает верхнее освещение. Я натягиваю одеяло до горла.

– Да выкинь ты эту тряпку! – орет он, дергая одеяло вниз.

Наклоняется над все еще розовым рубцом с неровными кое-где краями.

– Как с тобой спать после этого? Словно индюшку выпотрошенную трахаешь с ним.

Господи, ну какой идиот! Он меня еще в этом смеет обвинять? Если бы не его угрозы, рукоприкладство и запугивание, то мне бы и не делали эту операцию.

– Лера! – рычит он. – Мы завтра едем в тату-салон!

– Что? – это правда неожиданно. – Зачем?

– Сделаем обалденное тату на месте уродства!

– Ты с ума сошел? Он еще не зажил толком, какое тату?!

– Лера! Лерушка! – колотит в дверь Сильва, – Скорее открывай!

Бросаюсь к двери. Домработница взволнована и напугана.

– Быстрее девочка, вниз! Тут такое!

Бросив рассматривать в зеркале едва поджившее тату, опускаю футболку на изящный орнамент из тонких веточек цветов, надежно скрывающих шрам от операции практически ювелирной работы мастера.

Оправляю волосы, быстро спускаюсь. В гостиной полицейские. Много. И еще какие-то люди в спец-одеждах, что-то вроде бойцов ОМОНа, но точно я не знала. В их руках скрюченный, уложенный лицом в ковер Влад.