- Да так, - улыбнулся Толик, - Решили сделать пару снимков, объехали деревню, а потом решили сделать крюк и заехать к жрецу. Нашли мы у стенки храма камешек и оставили грядущим поколениям некоторую информацию.
- Неужели? Это же опасно!
- Ну да, небезинтересная информация. Мы специально ее сделали на древневавилонском, для потомков. Найдут когда-нибудь этот камушек и прочитают: "Жрец храма Нанара - осел." А для современников мы составили подробнейшую транскрипцию, рядом, на стене. Красиво она выглядит, я вам скажу.
- Хулиганы, - Гамузенко усмехнулся.
Позади раздался хруст ветки.
- Кто здесь? - развернулся Гамузенко.
- Спокойно, свои, - успокоил его Мишка, - Заходи, Кузнец.
- Я так и думал, что вы не обычные люди. Наверно вы дети богов. Я давно хотел узнать, откуда вы приходите. А это наверное ваш храм?
- Да нет, мы просто... ну, вобщем ты не поймешь. Но мы все равно люди.
- Это и есть Кузнец? - поинтересовался профессор.
- Да, он, - кивнул Толик, - А зачем ты сюда пришел?
- Я хотел предупредить вас об опасности. Сегодня утром в деревню приехал гиринту с солдатами и жрец. Он был так сердит, после того, что вы сделали, - Кузнец усмехнулся, - Он ту надпись на стене забросал грязью, а камень я спас.
- А откуда...
- Ну. После вчерашнего разговора о жреце я не мог не догадаться, что вы сделаете. Так вот, жрец объявил вас детьми дьявола и приказал забыть все, чему вы нас научили. Правда я сомневаюсь, что это пройдет. Для виду все согласились (рядом стояли солдаты), но... Я вам очень благодарен за все, что вы сделали.
- А ты не боишься, что тебя накажут? Ведь все знают, что ты нам помогал.
- Нет. После речи жреца ко мне подошел дубсар и предупредил, чтобы я не беспокоился. Он становится новым машкимом, а меня забирают в храм, якобы для присмотра.
- А это разве не опасно?
- Нет. Если меня не будет, кто сделает мотыги крестьянам храма, кто скует мечи солдатам гиринту, а самое главное, - Кузнец усмехнулся, - кто же сделает украшения из серебра и золота для Его Святейшества?
- Ну, как знаешь. Но нам уже пора уезжать. Прощай.
- Прощайте, мудрые люди. Я вас никогда не забуду.
И Кузнец ушел, не оглядываясь, по тропинке в деревню.
- Хороший человек, - вздохнул Мишка, - Я буду скучать по нем.
- Да, таких встретишь нечасто, - согласился Толик.
- Нам уже пора, - напомнил Гамузенко.
Они спокойно затащили мотоцикл внутрь и зашли сами.
- Вы только это написали? - на пороге спросил Гамузенко.
- Да нет, - хихикнул Толик, - Я тоже что-то оставил.
Дверь захлопнулась.
Железная коробка мигнула и исчезла, оставив квадрат примятой травы.
Yieeia
1931 год. Ирак. Холм Аль-Убайд. Раскопки Ура под руководством профессора Леонарда Вулли.
- Профессор?
Ткань тента отклонилась, пропустив человека.
- А, это ты, - профессор Вулли вновь расслабился, откинувшись на спинку стула.
Пустыня раскалилась от жаркого солнца. Ни один самоубийца не рискнул бы высунуть нос на эту жару. Вялость профессора не смог расшевелить даже тот факт, что кто-то рискнул выйти из своего тента, чтоб подойти к нему.
- Извините, но профессор Гедд просил меня прийти к вам с этим, - он протянул лист бумаги.
Вулли вяло повернул голову и спросил:
- В чем дело?
- Понимаете, во время раскопок одной из улиц, какого-то ремесленного района, в слое приблизительно 3100-го года был найден черный камень с двумя надписями. Одна была повреждена, но вторая... Понимаете, она была на сделана на древневавилонском.
- Вот как? - с интересом спросил профессор, - Как он очутился в этом слое?
- Неизвестно. Но главное не в этом. Профессор расшифровал эту надпись. Вот она.
- Прочитайте вслух. Я очень устал.
- Извините, но она несколько необычная. Взгляните сами.
Вулли взял лист и мельком посмотрел на него.
- Что это значит?
- Мы хотели спросить у вас.
- "Здесь был Вася". Любопытно. Вася, это что-то с семитским корнем, - он внезапно помрачнел, - Ясно. Профессору захотелось пошутить, - он протянул лист назад, игнорируя отчаянные попытки возразить, - Передайте профессору, что его шутка имела потрясающий успех.
Человек понял, что ничего не добъется и вышел.
Вулли опять прилег на спинку стула и крикнул вдогонку:
- И скажите профессору, чтобы он больше не беспокоил меня своими глупостями.
