Литмир - Электронная Библиотека

– Велено доставить как можно скорее, – наконец проговорил посланник.

«Слабенькая карта».

– Значит, как можно скорее сделайте копию.

– Но… – Взгляд слуги заметался в поисках путей побега.

«Ага! Время козырей!»

– Слыхали про бронтских бешеных лисиц?

– Про кого?

– Не важно. Имейте в виду, что у гвардейцев есть приказ владыки выполнять любые мои распоряжения в рамках карантинных мер. Я велю им не выпускать вас из замка, пока подлинник этой тетради не вернется на мою полку. Вам ясно?

– Э-э… – «И-а-а!» – Да, мастер.

Алеш вручил ему записи и хотел накинуть сверху еще что-нибудь эдакое, но на пороге дождевым грибом вырос его маленький подмастерье Фабек.

– Мастер! – пытаясь отдышаться, позвал мальчик. – Там Марика в обморок упала!

Остриженные в круг соломенного цвета волосы торчали во все стороны и лезли ему в глаза. Бежал и спотыкался!

– Долг зовет, – вздохнул Алеш, широким жестом указал на подмастерья и, ударив посланника по плечу, взял со стула рабочую сумку.

Марика, одна из служанок госпожи Тильбе – девушка лет семнадцати, если Алешу не изменяла память, – всегда отличалась болезненной бледностью и худобой. Удивительно, что она не падала в обмороки регулярно.

– Ты ее видел? – спросил Алеш, когда они с Фабеком вышли в коридор, оставив у закрытой двери озадаченного «осла».

– Не-а, – мотнул головой мальчик. – Мимо проходил.

– Хм.

– А правда, что обморок – приступ благородства?

– Чего? Кто тебе это сказал?

– Девушки шептались, – смутился подмастерье. – И хихикали.

– Ясно. Нет, Фабек, обморок – это когда нарушается ток крови к голове. Благородной это ее не делает. Даже временно.

Мальчик нахмурился.

– Хм!

– Но это все не имеет значения, – продолжал Алеш, – потому что…

– Лекарь не герольд! – подхватил подмастерье, радуясь, что знает правильный ответ.

Алеш одобрительно кивнул.

Он никогда не делал для себя различий между батраками и господами: моча да рвота у тех и других одинаковые. Кому-то это не слишком нравилось – Лукии Корсах, например. Лучезарная госпожа предпочитала пользоваться услугами собственных лекарей, которых набрался целый отряд, по два-три человека на каждый сезон года. Эти ее предпочтения, впрочем, сформировались не так давно – не далее как жарким летом 1137-го, которое владыка с семьей и двором по обыкновению проводил в Кирте. Мастера Матея тогда только-только не стало, и Алеш мог урвать лишь редкие мгновения отдыха, пока сам не успел обзавестись подмастерьем.

В одно такое мгновение, когда он вышел подышать на галерею внутреннего двора и смотрел, как внизу у ног его любимой женщины играют дети, лучезарная госпожа Корсах вздумала дать ему совет. Это была плохая мысль. По двум причинам. Во-первых, Алеш знал, что яд в кубок невесты на свадьбе Отто Тильбе подсыпали по приказу Лукии – и она знала, что он об этом знает. Во-вторых, он терпеть не мог непрошеных советов – и ей предстояло об этом узнать.

Она приблизилась к нему царственной походкой, изящно облокотилась на парапет и многозначительно кивнула в сторону мнущейся у конюшен худощавой девицы с каштановыми волосами, которая явно ждала, пока кто-нибудь объяснит ей, куда идти и что делать.

«Знаете, кто ее отец?» – спросила Лукия, обмахивая блестящее от пота лицо унизанной бликующими кольцами рукой.

«Мужчина, – с полной уверенностью ответил Алеш. – Не моложе тридцати, полагаю».

Лучезарная госпожа натянула улыбку: «Ульрику Раске почти шестьдесят, он сейчас здесь в гостях и постоянно жалуется на головные боли. Сходите порекомендуйте ему что-нибудь действенное и постарайтесь не быть таким… собой. Это полезное знакомство для человека вашего положения».

«В каком смысле? Что не так с моим положением?» – поинтересовался Алеш.

Белая улыбка слегка помрачнела.

«Вы поняли, что я имела в виду».

Он пожал плечами.

«Я же сказал, не понял».

Они взглянули друг другу в глаза, лежащий между ними кривой шов по краям старой раны беззвучно треснул, и Лукия, будто бы доверительно наклонив голову, прошипела: «Осторожней. Когда суете руку в пасть хищника втрое крупнее вас, помните, что она может захлопнуться».

«Ну давай, попробуй, – подумал он. – Когда ты раскрошишь об меня зуб и придется его удалять, я приложу настолько скромные усилия для облегчения твоей боли, насколько позволит мне профессиональная гордость».

Хотя теперь ему, скорее всего, уже не представится такая возможность. Целый отряд лекарей между ним и челюстью Лукии Корсах. Неравный бой. И, если задуматься, вряд ли того стоящий.

Девица, из-за которой они с ней метнули друг в друга молнии, оказалась второй или даже третьей незаконной дочерью любвеобильного господина Ульрика. Вопреки обычаю полностью игнорировать существование ублюдков, старик Раске своих не бросал и пристраивал наилучшим возможным образом. Нора из Остравы – так звали эту девушку – стала верной компаньонкой Лукии Корсах, и последние три года они раздражали Алеша вместе.

Большую часть времени подруги были неразлучны, поэтому он, издалека заприметив гордую осанку полугоспожи и ее длинную каштановую косу, перевязанную лентой у тонкой талии, вздохнул и подумал: «Сегодня Корсахи весь день будут мешать мне работать?»

Однако самой лучезарной Лукии здесь, в толпе юных батрачек, сгрудившихся на пороге тесной спаленки, не оказалось – как удивительно! Нора из Остравы, вероятно, всего лишь решила составить компанию своей землячке. Алеш кивнул в знак приветствия и спросил, не обращаясь ни к кому в частности:

– Были судороги?

Повисло неловкое молчание.

– Что? – лениво откликнулась Нора.

– Судороги, – разжевал слово Алеш. – Она дергалась, когда упала?

– Я не видела, – пожала плечами компаньонка. – Я только пришла.

«Как славно! Еще не забыла дорогу назад?»

– А кто видел? – Он переводил взгляд от одной служанки к другой, но все стояли с непроницаемыми лицами, как стряпчие на суде. Только последняя, самая младшая, энергично замотала головой. – Это значит «нет»? – Девочка закивала. – «Нет, никто не видел» или «нет, не было судорог»?

– Не было, – пискнула батрачка, вдруг обретшая способность к речи. – Кажется.

– Хорошо, – вздохнул Алеш, уже приготовившийся объясняться с ней жестами. – Пока все могут выйти.

Служанки медленно расступились, наконец-то пропустив его к кровати, и гуськом посеменили за порог. Марика полулежала на такой огромной куче подушек различных цветов и размеров, будто ей заботливо принесли вообще все, что смогли найти в замке. Она уже пришла в себя и вперила в Алеша острый взгляд угольно-черных глаз, словно не рада была его появлению. Он сел на край лежака и поставил в ногах сумку. Фабек без команды притаился в углу и приготовился внимать каждому слову. Алеш осторожно обхватил тонкое запястье Марики.

– Как твои дела? Где-нибудь болит?

– Все в порядке, – заверила девушка. Сердце ее стучало ровно. – Мне просто нужно поесть.

– Ты ничего не ела? Уже за полдень.

«А сам-то?»

– Не хотелось.

– Что ты делала, когда тебе стало плохо?

Марика кивнула в сторону коридора.

– Сидела там со всеми. Ждала Нору.

«Дождалась».

– Покажи-ка язык. – Девушка, помявшись, открыла рот. «Кончик не прикушенный и пока не раздвоенный. Есть время сменить круг общения». – Раньше такое уже бывало?

– Нет, в первый раз. Я мало спала. Наверное, все из-за этого.

– Хм. А твои кровотечения?

– Должны быть со дня на день, – ответила она, погладив перетянутый широким шнурованным поясом живот, и на середине фразы ее голос слегка осип.

«Так-так».

– Когда ты в последний раз была с мужчиной?

– Я еще девица.

Алеш склонил голову набок и окинул вжавшуюся в подушки Марику внимательным взглядом.

– Тебя принудили?

– Нет! – возмутилась она.

«Что ж, “Любовь в старинном замке”, нерифмованное двустишие».

– Рад слышать. Так когда тебя в последний раз не принудили?

21
{"b":"770813","o":1}