Непослушными пальцами я вынул последнюю сигарету из пачки, но так её и не зажёг. "Когда вернусь домой - брошу курить на фиг. Начну прямо сейчас", -приняв такое неожиданное решение, я бросил сигарету в костёр, и вслед за ней отправил смятую пачку. Меня всего лихорадило. Я положил в огонь остатки дров, после чего сел, поджав ноги, и обхватив колени руками. Пламя достигло метровой высоты, и жар от него начал обжигать мне ступни. "Горит как пионерский костёр", -подумал я. -"Только маленький". Глядя на огонь, я чувствовал, как мои страшные мысли отступают. Его стихия удерживала меня в здравом рассудке, согревая и оберегая. Мир сузился до крошечного пятачка, освещённого костром. После того, как я назвал костёр "пионерским", в моей голове непроизвольно начал трубить горн. И мне тут же вспомнилась старая песня "Взвейтесь кострами синие ночи". Воспоминания пионерской юности обдали душу приятной, тёплой ностальгией, за которой появились уже новые мысли. "Ведь было время. Была какая-то мечта. По крайней мере, у меня. А ведь уже тогда всё это было лишь имитацией, остаточным явлением. Все эти пионеры, октябрята, комсомольцы. Кроме значков и галстуков, ничего пионерского и комсомольского в них уже не было. Идеи заменялись зубрёжкой торжественных стихов и клятв. Пустых слов, не подкрепляемых ничем. Словно всё катилось по накатанной плоскости. Люди возвращались к простым, незамысловатым стремлениям и потребностям, по инерции используя традиции своих предшественников. Не понимая, зачем они их используют. Подоплёки не стало. Идея исчезла. Та самая, которая совсем недавно гнала людей на вражеские пулемёты, и помогала с честью переносить нечеловеческие пытки. Вместо идеи осталась красная, луковая шелуха. Дети всё ещё стремились, а взрослые им уже ничего не давали. В результате, всё патриотическое воспитание покатилось под откос, и вылилось в то, что мы сейчас имеем. Если раньше "пионер" было почётным званием, то потом оно стало едва ли не унизительной насмешкой. Карикатурой, доведённой до гротеска. Когда пионеры превратились в гидроцефальных очкариков, а пионерки - в развратных нимфоманок. Новое общество наделило детскую организацию чертами, присущими ему самому, и само же над этим смеялось. Совершенно позабыв про такой феномен, как "пионеры-герои", которые в своём малолетнем возрасте совершали такие подвиги, что современной школоте даже не снились. В наши дни героический поступок школьника - это единичный случай, происходящий раз в год, и преподносимый с такой помпой, будто чествуют великого триумфатора, с репортажами по ТВ и щедрыми наградами. А когда-то, такие поступки были в порядке вещей. И в лучшем случае про них могли написать где-нибудь в "Пионерской правде". Потому что подвиг тогда был делом не уникальным, а обыденным. К нему все были готовы. И награды за него никто не ждал. Нынче же, мы можем этим лишь восхищаться, понимая, что сами вряд ли полезем кого-то спасать, и скорее достанем смартфон, чтобы заснять какого-нибудь другого безумного героя, бросившегося на помощь кому-то вместо нас. Герои в наши дни - это штучный товар. За героизм мы привыкли выдавать безрассудство. Никаких идеалов у нас не осталось. И столкнувшись с этой полной идейной пустотой, мы нелепо пытаемся что-то скопировать из тех, прежних, удачных начинаний. Но только так, чтобы никто не догадался, и не сравнил ненароком..."
Размышления о пионерах и об идее, внезапно вывели меня на новый виток осознания. Мысли, за которыми я пытался спасаться от собственного страха, вдруг необъяснимым образом привели мой разум к порогу желанного открытия. К тому, ради чего я сюда пришёл. Мозаика в голове начала быстро складываться. "Боже мой, как же я был слеп. Вот же ответ - лежит прямо перед моим носом. "Фабрика счастья" - это обычная свалка, по которой ползают осиротевшие, обездоленные люди. И их нищета заключается вовсе не в отсутствии средств к существованию. А в душевной пустоте. Отсутствии внутренней идеи. Они не понимают, куда идут, зачем живут и ради чего умирают. Это ощущение день за днём терзает их самолюбие, ведь они догадываются, что по сути своей ничем не отличаются от животных. Люди пытаются придумать себе новые цели, открыть новые горизонты, или хотя бы пойти за теми, кто, по их мнению, знает, куда идти. Но в итоге все ходят по кругу, не находя выхода с этой огороженной территории. Вот, почему они все несчастны, не удовлетворены своей жизнью, и не могут обрести душевный покой. Вот зачем они приезжают сюда, чтобы порыться в остатках былого счастья, и найти для себя хотя бы его осколочек".
Я попытался представить, как выглядело это общее счастье до своего разрушения. Огромное, сверкающее, чистое, как зеркало маяка. И вот это счастье вдруг разбилось, разлетевшись на миллионы осколков. А люди, мелкие, как таракашки, бросились собирать эти осколки, набивая ими карманы, и растаскивая по норкам. То, что принадлежало всем, стало принадлежать кому-то. Остались лишь жалкие крохи. Самые малюсенькие осколочки, которые кто-то как будто бы смёл огромной метлой в одну кучку, вперемешку с грязью, пылью и мусором. И те, кому не досталось счастья, окрестили эту кучку "Фабрикой счастья". Только почему-то фабрика эта не работает, и больше похожа на мусорный бак. Но люди всё равно в нём копаются, выуживая последние остатки, воспринимаемые ими за счастье. Ведь если подумать, то ни один из этих, так называемых "артефактов", не создаёт это самое счастье. Осколок лишь помогает людям открыть в себе что-то. Какую-то отдельную грань, доселе закрытую и спящую. И это открытие делает людей немного счастливее. Хотя бы в чём-то. Но это уже большое дело. На фоне непредсказуемого, мрачного будущего, растущих цен, социальной несправедливости и неравенства, всё что у людей остаётся - это надежда на то, что они отыщут маленький осколочек счастья, который будет давать им хотя бы какой-то смысл существования. Будет убеждать их в том, что они живут не зря.
-Браво, -произнёс чей-то мягкий, мурлыкающий голос.
Я встрепенулся, отвлекшись от костра, и с тревогой поглядел в сторону тёмного проёма, ведущего в соседний сегмент ангара. "Показалось?"
-Ты наконец-то понял смысл, -опять сказал кто-то.
-Кто здесь? Аркадий?
-Нет. Я - не Аркадий.
После этих слов, я увидел два больших жёлтых глаза, светящихся в проёме. Меня моментально пробил холодный пот. "Что это? Опять сон? Надо проснуться. Но как?"
-Не бойся. Я существую только в твоём воображении, -мурлыкал желтоглазый невидимка. -Ты можешь меня видеть, потому что погрузился на достаточную глубину.
-Я никуда не погружался. Кто ты?
-Можешь звать меня Ирусан. Хочешь, покажусь?
-А может не надо?
-Не переживай. Я здесь не для драки, а чтобы проводить тебя.
-Куда проводить?
