Прасфора укуталась в любезно принесенный из «чайной» плед и сделала глоток.

– …ну так вот, – продолжил Альвио, внезапно перестав баловаться с огоньком. Юноша выудил откуда-то тетрадку в кожаном переплете и протянул собеседнице. – Я тут сделал еще пару зарисовок…

Прасфора Попадамс видела эту тетрадку чаще, чем собственное отражение в зеркале. Рефлекторно открыла последние изрисованные страницы.

Конечно же, там тонкими карандашными линиями там гарцевали драконы.

Альвио, уже окончив учебу, понял, что быть волшебником всегда, круглые сутки – это не про него, и рубильник его страсти переключился на всякого рода существ, так или иначе с волшебством связанных. Юноша ничего не имел против лошадок, кроликов, кошек и других зверушек, но изучать их ему казалось до безумия скучно, к тому же, нельзя же отбирать хлеб у зоологов-натуралистов. Вот и ринулся Альиво в сторону существ иного рода – в частности, драконов. С ними все было куда проще, потому что любой, кого не спроси, знал – да, драконы реальны, это не бабушкины сказки. И что, что они не летают? Конечно, делать им больше нечего – они дрыхнут глубоко под землей либо около драгоценных металлов, свойства и цвет которых перенимает их чешуя, либо спят на награбленном. Когда ты огромная ящерица с крыльями фантастического размаха, чем еще заниматься?

Альвио был влюблен в драконов – не настолько, конечно, чтобы пытаться их, как другую живность, завести. Любое животное погибло бы у Альвио уже на второй день от отсутствия не столько питания, это ладно, сколько внимания – юноша целиком и полностью погружался в исследования, поедая информацию, как конфеты. И даже называл себя драконологом – почему, спрашивается, не взять и не придумать род деятельности с легкой руки?

– А это что такое? – Прасфора удивленно провела по рисунку существа, напоминающего помесь орла и льва, и второго – коня с рогом.

– Это грифон и единорог, ты что, Прасфора!

– По-моему, ты изучал магических животных, – откашлялась девушка.

– А это что, по-твоему?

– Мифические животные.

А вот второй страстью – и особенностью Альвио – стала его помешанность на существах, которых, в отличие от драконов, никто не видел, но о них почему-то постоянно говорили, или находили старые записи. Большинство, как это обычно бывает, ссылалось на то, что все это – чистой воды выдумка, но юноша, разойдясь в споре как следует (или выпив лишнего, что, в сути, одно и то же) начинал гнуть свое так упорно, что от его стараний все находящиеся рядом ложки и вилки становились кривыми. Альвио говорил: у всякой вещи есть рациональное основание и, если кто-то хотя бы раз упомянул сияющую призрачно-белым лошадь с одним рогом, значит что-то сподвигло его сказать такое.

Вариант о бурной фантазии, приправленной не очень хорошим алкоголем, юноша даже не рассматривал.

– Ну, я видел этих грифонов, когда ездил в горный город, – пожал плечами Альвио, поправив длинный шарф. – Точнее, не самих грифонов, а их изображения – в основном барельефы…

– Тебе не кажется, что это просто украшения? – Прасфора вернула тетрадку.

– Ты знаешь мою позицию – не кажется! Тем более, я точно верю в ту зарисовку моего деда, или прадеда, постоянно забываю. Такое невозможно придумать! Он рассказывал, как видел грифонах на скалах горного города…

Это было отдельной историей. Действительно, в архивах Альвио хранился такой рисунок, притом не просто каля-маля, а анатомически точное изображение. Вот только было это так давно, что никто уже драконологу не верил. И не только сейчас, ведь даже отец Альвио еще во времена своей молодости говорил: все это – сказки. И не принимал аргументов, что надо бы съездить в горы и проверить, увидеть самому. Однажды, все же, приехал – и никаких гифонов, кроме изображений да барельефов, тоже не увидел.

Потому вопрос о дедовском или прадедовском изображении оставался открытым.

Драконолог перевел тему:

– Как там твои дела с вашей новой… эээ… доставкой?

Прасфора вздохнула. Ну вот, пришло время рассказывать все, как есть.

– Да как, никак, – пожала девушка плечами. – Сегодня меня послали куда подальше, ну это-то ладно. Само по себе все как-то не очень активно…

Альвио поправил кругленькие очки в золотой оправе.

– А ты вообще веришь в успех этой затеи? – заговорчески спросил он, конечно же, зная ответ заранее.

– Ну а как же! – фыркнула девушка. – Если не верить, то никогда не реализуется – тем более, любая задумка всегда потенциально обречена на успех. Главное этим успехом ее обеспечить.

Юноша улыбнулся. Конечно, ничего другого Прасфора сказать не могла – вот она, русоволосая мисс Попадамс во всей красе, идет напролом, пока не поймет, что перед ней жилой дом, и его проламывать не очень-то прилично, хотя реально.

Если Прасфора Попадамс сдастся – обязательно наступит конец света, вот уж точно.

– А как твои… – Альвио замялся и сделал глоток чая, – кухонные дела?

У девушки еле-заметно дернулся глаз.

– Все так же, – вздохнула она. – Я не могу. Даже заглянуть не могу.

– А ты пробовала резко вбегать в кухню…

– Конечно же! Сразу, как ты предложил – это казалось очень действенным. На меня все, конечно, посмотрели, как на идиотку, но это ерунда. Я и минуты внутри не продержалась.

У Прасфоры затряслась рука.

– Да что же это такое, – проворчал Альвио.

– Вот это, – девушка постучала себя по лбу. – Что-то там, внутри – и оно никуда не хочет уходить.

Прасфора верила, что через себя можно всегда перешагнуть – достаточно просто вложить столько усилий, сколько до этого даже не снилось, а потом – пуф! – и любая проблема, или задача, чудесным образом решается. Хотя, почему же чудесным – вполне себе обычным, своим собственным образом. Но справиться с панической боязнью кухни, с этим королем тараканов в голове, у Попадамс не получалось, что бы она не пробовала. Да к тому же, когда внутри ютится целый рой из комплексов, тяжело передавить их всех разом.

Можно подумать, что в числе этих переживаний была внешность Прасфоры – но это суждение весьма и весьма ошибочно. Девушка знала, что она полненькая – но считала такую полноту привлекательной.

А вот сейчас Попадамс опустила голову – просто так, – и взгляд ее упал на ноги. В голове стал клещом набухать еще один пунктик: ладно, все-таки, может это и не столь привлекательная полнота…

– Прасфора! – вдруг закричал кто-то.

Девушка резко подняла голову – так, что аж в глазах потемнело – и посмотрела на Альвио, но он сам был в недоумении. Его и без того расширенные от удивления газа стали размером с апельсин из-за очков.

Девушка повернулась в сторону. К «чайной», словно бы с каждым шагом проваливаясь под землю и оставляя воронку, на всех парах спешил Кельш Попадамс.

– Прасфора! – повторил он, наконец-то добежав, остановившись и согнувшись в три – а то и во все пять – погибели, чтобы отдышаться. При этом отец девушки судорожно тряс каким-то листком.

– Папа? Что-то случилось?

Мужчина затряс листком и снес чашку юноши – та пролилась на брюки драконологу-любителю.

– Здравствуйте, господин Кельш, – Альвио не забывал о нормах приличия даже во время таких ситуаций.

– Привет, Альвио, – махнул рукой хозяин «Ног из глины», даже не заметивший, что чашка лежит на столе, хотя ей положено там стоять.

Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, которыми можно не просто поросячьи домики, а целые поросячьи империи смести с лица земли, Кельш выкрикнул:

– Вот! – он передал письмо Прасфоре. – Твой дядя… не шестиюродный, а родной дядя… В общем, ни то приболел, ни с ним что еще случилось – ну, ты знаешь этот горный Хмельхольм… Просит приехать, привезти алхимические лекарства – там что-то редкое, у них такого нет. Я все уже купил и приготовил, заодно отвезешь ему нашей еды. Ну и вдруг это поможет нам немного расшевелить доставку? Тебе лучше идти прямо сейчас. Пока мы дойдем до «Ног из глины», пока… Я бы и сам поехал, но ты ведь знаешь, булочка моя…