При воспоминании о Норках на неё навалилась тяжелая усталость и грусть одновременно. Ноги частично перестали слушаться, и она уже не ступала ровным шагом, а плелась вслед за парнем. Она подняла взгляд к тёмному небу, вернее к кусочку неба, которое проглядывалось между большими высокими многоквартирными домами. В Норках нет такого маленького ограниченного неба. Там оно везде, от одного края земли до противоположного, от горизонта до горизонта.

Марта мысленно обратилась к небу.

«Помоги мне. Прошу. Не дави меня, прошу. Зачем я приехала сюда? Почему в Норках не сиделось. Сейчас бы уже новости смотрела и ко сну готовилась. Нет же. Поехала лучшую жизнь искать. За большими деньгами поехала. И что нашла? Больше потеряла. Аню выкрали, дай бог, чтоб жива была. Сама бомжую. Ночую неизвестно где и у кого. Спасибо хоть добрые люди на земле живут. Вчера не ночевали под открытым небом благодаря Варваре Йосифовне и напоена, накормлена. Сегодня злой и грубый Митя не дал пропасть. Злой, но добрый. Смешная аллегория получается. Вот только не смешно. Скорее грустно. Злой парень, а в тоже время, добрый. Добрый, и в тоже время злой. На меня с железякой чуть не бросился. Меня пожалел, посочувствовал. Наверное, все же добрый, а злой, потому что тяжело ему. Он же еще ребенок, а не мужик сорокалетний. Я в его возрасте с мамой жила и в школу ходила. А где его родители?».

Митя вывел Марту из грустных размышлений:

– Не отставай. И давай быстрее, ночь уже.

Марта решила не обращать внимание на то, что он опять стал ею командовать, ведь на самом деле уже темно, а они не на прогулке. Конечно, она устала и поэтому снизила шаг, а еще на небо засмотрелась. Усталость – усталостью, но она даже не может сориентироваться, где находится и сколько им еще идти.

– Далеко еще? – спросила она.

– Недалеко, но в гаражах света нет, там темно и дорога не ровная, можно ноги переломать в темноте. Я-то дорогу знаю, а ты точно себе что-нибудь свернешь.

«Точно, Дима, претворяется грозным мужчиной, на самом деле он неплохой, чувственный» – подумала Марта.

Дима, не подозревая, что окончательно перешел из категории злых, в категорию добрых, продолжил свои объяснения:

– Там фонарь только на въезде горит, но нам там идти нельзя. Мы через лаз все ходим.

Марта удивилась и шепотом спросила:

– Все?

– Да, нас много таких, – спокойно пояснил Митя. – А ты думала мы с Малой одни?

Марта не смогла ничего ответить. Она не могла себе представить, что в подобных гаражных условиях живут люди. И их таких много.

– Гаражи наши давно построили – хмыкнул Митя и недовольно продолжил – только раньше они для машин предназначались. Сейчас хозяева машин живут на другом конце города, и ездить в эти гаражи им неудобно. Легче поставить машину под открытым небом под своими окнами во дворе. Только для машин это нехорошо. Они ржавеют и эрозией покрываются. Я уж точно знаю.

– Откуда?

– У моего хозяина СТО. Я у него на мойке работаю – пояснил Дима. – А рядом ремонтируют машины. Я к парням заглядываю, когда минутка появляется. Вот и видел эти эрозии на железе.

– Понятно.

– Многие гаражи пустуют – продолжил он, – но, говорят, скоро территорию заберут и построят развлекательный центр или магазин. Это ведь прибыльно.

– А гаражи?

– Я же тебе говорю, гаражи никому не нужны. А кому нужны были, тому парковку возле дома выдадут.

– А что будет с гаражами?

– На металл сдадут.

– А вы? Что с вами будет?

– Еще не знаю. Нам бы эту зиму пережить.

– А потом?

– А потом весна.

– Логично.

– Ха-ха, – засмеялся он – я имел в виду, что весной у меня день рождения. Мне восемнадцать исполнится.

– Взрослый станешь. Совершеннолетний.

– Да. Этого я жду.

– И что потом?

– А потом меня на работу официально возьмут. Вообще больше возможностей. И гоняться за мной перестанут.

– Кто?

– Да есть тут одна сволочь. Алька со своими шавками. Житья нам не дает. В город опасно выйти. Облаву делает. Хорошо друзья у меня хорошие. Предупреждают. И хорошо, что про наш гараж не пронюхали еще.

– Ты от полиции скрываешься?

– И от нее тоже. Ладно. Все. Идем тихо, а то собаки сторожа нас услышат, будут гнать до самого дома. Я, конечно, их подкармливаю, но они все равно гавкают. Бежать придется. А ты дороги не знаешь.

Красиво Митя назвал гараж домом. От этого названия идти туда стало приятней. Марта улыбнулась. Приятней, но не легче. Митя дорогу хорошо знал и обходил каждую ямку и каждый булыжник. А Марта наоборот. И как она не старалась идти нога в ногу, все равно в каждую ямку попадала, на каждом булыжнике ногу подворачивала. Она даже умудрилась поцарапать руку, пролезая в узкий проход между очередными гаражами. Железка, за которую она зацепилась, была ржавая и корявая, поэтому было очень больно. Она присмотрелась в темноте. На светлой коже растекалась кровь. Она прижала рану здоровой рукой.

Митя остановился и тихонько поскреб в дверь какого-то гаража. Оказалось того самого. Марта хмыкнула, посетившей ее мысли: зря дети ее предупреждали и боялись, что она их сдаст. Сама она бы точно не нашла и не узнала гараж, в который сегодня днем ее привела Малая.

Дверь тихо отворилась и выпустила лучик неяркого света на улицу.

Митя быстро подтолкнул Марту внутрь, зашел сам и закрыл дверь на щеколду. От света одной единственной настольной лампы, сильно опущенным абажуром к самой столешницы, Марта зажмурилась и услышала знакомый голос Малой.

– Ой, у тебя кровь.

– Где это ты так? – спросил Митя.

Марта открыла глаза и попыталась объяснить.

– Там. Между га… – она не договорила, проглотила оставшуюся часть предложения и вытаращила глаза.

Ее взгляду предстала шокирующая картина. Шторки, разделяющие гараж на две комнаты, были раздвинуты, и Марта увидела это. Везде где можно было сидеть, стоять и лежать, сидели, стояли и лежали дети. Мальчишки лет восьми, а может десяти. Она еще сильнее вытаращила глаза и стала их разглядывать. Они все были похожи друг на друга и в тоже время разные. Чумазые, в несвежих рваных одеждах, тихие и молчаливые, с огромными глазами на недокормленных лицах.

Малая в это время намочила тряпку и прислонила ее к ране, Марта от неожиданности вздрогнула и пришла в себя, но сказать ничего не могла. Она с ужасом смотрела на детей, а те с любопытством смотрели на нее огромными, пугливыми глазами.

Малая стала обтирать руку от крови.

Марта помотала головой, пытаясь собрать мысли в ней вместе.

– Больно? – спросила Малая.

Марта опять помотала головой. Вот о ком говорил Митя. Он сказал, что они с Малой не одни такие в гаражах. Просто Марта не могла себе позволить даже на секундочку представить, что это дети. Она даже предположить не могла, что это могут быть дети.

– Где ты так порезалась? – с трепетом спросила Малая, – больно. Да? Глубокая такая рана. Дима.

– Сейчас перекись дам – отозвался парень.

Марта перевела взгляд на девочку. Она заботливо обтирала руку от крови, стараясь не сделать больно. Марта опять удивилась. С момента их знакомства, Малая казалась ей грубой, наглой девчонкой, которая легко может оскорбить, сделать больно и даже, при возможности, обворовать. Марта, наконец, обрела дар речи.

– Между гаражами железяка торчит, я не заметила и об нее порезалась.

– Да есть там такая, – сказал мальчишка лет десяти.

Он слез со стеллажа и сел на пустую бутыль, взял со стола редиску и стал ее грызть, не громко поясняя:

– Это между двести четырнадцатым и двести шестнадцатым. Вы же там шли, Митя?

– Да, Ванек, – подтвердил Митя и взял руку Марты. – Давай обработаю.

Мальчишки давно ждали, когда он нальет перекись, приготовились, сразу подскочили и обступили Марту.

– Смотри, смотри, как пенится – восхищался мальчик.

– Шипит – подхватил другой.

– Класс.

– Вау.

– А почему у меня такого не было? – удивился один из них.