– Конечно, – снова делая глоток шампанского, подтвердил, – идите же пока музыка не закончилась.

Алан и Лаура несмело двинулись вперед. Томас прищурился, осматривая обе пары. Первый друг, с которым его давно связывали дружеские отношения, после того, как он спас мать Фабиана из заточения Юлиана. Тогда он пришел к нему, чтобы заключить сделку о нейтралитете и это в большей степени нужно было именно Юлиану. Увидев незнакомую женщину связанной, Томас не колебался ни минуты и прибавил к своим условиям сделки ее освобождение. И Юлиан согласился, тем самым проложив путь к тесной дружбе Томаса и Фабиана. Оттого и обоюдная симпатия друга и Таши не осталась для него незамеченной.

Второй друг, дружба с которым крепла с каждым днем, заставлял его немного нервничать. Непростыми оказались отношения в самом начале их знакомства, и о дружбе между ними не могло идти и речи. Но перемены пришли сами и Томас не стал отгораживаться от них. И сейчас видя, как Алан смотрит на Лауру, он понимал его взгляд. Ведь и сам Томас, иногда забывался, находя в ее лице знакомые черты и чувствуя удушающую тоску на сердце.

– Довольно грустное зрелище наблюдать за счастьем других, – раздалось рядом, но Томас не шелохнулся, лишь почувствовал, как напряглись мышцы, а пальцы сдавили бокал.

– Что тебе нужно, Спайк?

Довольно крепкий и высокий парень стоял рядом с ним, опустив руки в карманы пиджака – Спайк Рочестер, уже как второй месяц правая рука Юлиана и его поверенный в стенах школы. Нагловатая ухмылка отразилась на его лице.

– Если учесть, что я занял твое место рядом с Юлианом, мы должны теперь как минимум чаще общаться, не думаешь?

– Что я думаю, тебе не понравится, Спайк, – отрезал Томас, – дела школы это единственное что заставляет нас общаться и, кстати, только, благодаря этому ты здесь.

Алан сдержал свое слово, когда на вопрос Юлиана о переговорах между Орденом и тудорами,  ответил да. Переговоры состоялись, и Томас тоже присутствовал на них как член Совета. Именно на них было принято решение о перемирии, включающее в себя необходимые с одной и приемлемые с другой  стороны компромиссы Открытая война была стянута в один крепкий узел, но Томас знал, что распутать его Юлиану ничего не будет стоить. Поэтому все его сознание отвергало факт полноценного мира между ними, а перемирие ощущалось лишь временной передышкой. С момента заключения договора перед тудорами открылись двери школ, до этого им недоступные. Все учебные заведения были под контролем Ордена, который стремился ограничить все пути тудоров к городским структурам и постам власти. И это было первым и основным условием тудоров, которое пришлось принять. Так в стенах школы появился Спайк и другие.

– Ты не хочешь признавать, что здесь я благодаря полученному преимуществу Юлиана, отчасти над твоей личной жизнью, Томас, – Спайк наслаждался этой игрой слов, пытаясь сильнее задеть своего собеседника.

– А не боишься, что моя личная жизнь тебя закопает, Спайк? – внешне Томас был сдержан, но внутри него бушевала ярость. Если бы не перемирие, он бы уже размазал Спайка по стене, пропустив через него свою магию, которая уже искрилась на пальцах и отражалась в бокале шампанского.

– Ну-ну, Томас, не злись, – здравый смысл все-таки одержал вверх, завидя искры магии и оглядываясь. Даже среди тудоров к нему относились с опаской, Томас был из тех врагов, которых себе никто не пожелает, и с которыми лучше было бы дружить, – у меня вообще-то к тебе деловое предложение.

Спайк предварительно оглянулся, убедившись, что их никто не услышит. Эта предосторожность не укрылась от Томаса, и он вопросительно взглянул на того.

– Я готов поделиться с тобой важной информацией со стороны тудоров и поверь, мне есть что рассказать, – его голос перешел на полушепот.

– Что взамен?

– Твое место в Совете.

Томас громко усмехнулся такой наглости.

– Ты в своем уме, Спайк!?

– Ты и раньше отказывался от этого места, сейчас же просто передашь его мне.

– Хочешь играть на двух сторонах одновременно или место рядом с Юлианом уже не такое теплое? – Томас  не переставал удивляться.

– Власть – это то, что меня обезопасит, а сторону я выберу, когда…, – и осекся.

– Когда что? – насторожился резкой паузой Томас.

– Так ты согласен или нет? Я делюсь с тобой информацией о планах Юлиана, а ты мне официально передаешь место в Совете Ордена, – Спайк занервничал, – Бредли думай быстрее, поверь то, что я тебе расскажу стоит этого, и возможно кому-то спасет жизнь.

– В отличие от тебя Спайк, я уже выбрал свою сторону, – очень серьезно произнес Томас, – и дело не в Ордене или тудорах. Дело в том, что у тебя здесь, – и Томас ткнул указательным пальцем ему в грудь в область сердца, – пока Спайк, твое предложение отклонено.

Световой столп рассеялся, оставив после себя лишь небольшое мерцание. Передо мной возвышался огромный белый дворец, упиравшийся пиками в густые облака, боковые башни с обеих сторон тонули в голубом тумане, по всему периметру дворец опоясывал открытый коридор похожий на длинный нескончаемый балкон. Весь дворец казался сплошной ледяной скульптурой, изящные грани которой казались то резкими как лезвия,  то плавными и обтекаемыми.  Я ожидала почувствовать морозную свежесть, прохладный ветерок в лицо, но к моему удивлению воздух все так же был наполнен мягким теплом, вьюнки щекотали кожу рук и нежным шепотом тревожили слух.

Оставив позади себя меня и стража, Фейерия быстро пошла вперед. Я снова взглянула на нити захвата на руках и почувствовала себя узницей. Душу растревожило чувство досады и раздражения, Фейерии не было никакого дела до моих неудобств, а кожа на запястьях тем временем жгла все сильнее, причиняя боль.

Догнала я Фейерию лишь у самого входа, когда в безуспешной попытке открыть двери руками, она сделала резкий выпад рукой, воздух вокруг ладоней завибрировал, но ударной волны я так и не увидела.

– Снова? – голос Фейерии переходил на крик, – да что здесь происходит?

– Это Дворец Верховного Приама, чтобы войти, нужна инициация, – пояснил страж.

– Это мой Дворец! Я вам покажу инициацию! – Фейерия теряла терпение, белый ареол над головой, который я мысленно для себя изобразила и по которому причислила ее к ангелам, сразу же исчез, стоило мне увидеть ее глаза, метающие молнии.

Фейерия коснулась своего лба и, схватив руку недоумевающего стража, повернула ее ладонью вверх и прижала к ней подушечки пальцев. В ту же секунду на ее лбу вспыхнула фиолетовая метка – глаза стража медленно округлились, и что-то бессвязно прошептав, он пал перед ней на колени.

 Горделиво вскинув голову, Фейерия лицезрела павшего перед ней ниц стража, и улыбка превосходства осветила ее лицо. Я замялась на месте, картина столь неравного положения вызвала во мне смятение и неприязнь. Вот уж действительно настоящая богиня, со своим высокомерием и надменностью.