В холле обнаружился только один лифт, к которому выстроилась очередь. «Странно, – подумала Мила, – такое огромное здание и один лифт. А если сломается?» В кабинке лифта Мила оказалась вдвоём с элегантной женщиной. Да и кто бы ещё сюда поместился, если пышная юбка платья Милы нежного цвета фуксии заняла почти всё пространство лифта?
– Вам какой? – с застывшей над кнопками этажей рукой вежливо обратилась женщина к Миле.
Мила замялась. Она не знала, на какой этаж ей нужно. Целью было попасть в дом. Но какую-то цифру надо было назвать, и Мила брякнула:
– На самый верхний!
– Туда лифты не ходят, – усмехнулась женщина и нажала на 60-й этаж.
Вскоре лифт остановился и женщина вышла. Обернувшись к продолжавшей стоять в глубине лифта Миле, сказала:
– Дальше только пешком, – и легко пошла по лестнице вверх, звонко цокая тоненькими шпильками по ступенькам.
Мила высунула нос из лифта и ужаснулась. Площадка, на которой остановился лифт, была завалена строительным мусором. Но самое страшное было то, что между лифтом и площадкой зияла дыра шириной сантиметров 30. В неё запросто можно было провалиться и лететь до первого этажа, ударяясь головой о каждую площадку. Мила так ярко это себе представила, что её прошиб озноб… Но, почему-то, вместо того, чтобы нырнуть обратно в спасительное нутро лифта и безопасно спуститься вниз, выпрыгнула из него на площадку.
Первым порывом Милы было побежать вслед за женщиной, тем более, что она ещё не успела подняться высоко. Мила разглядела край её юбки, мелькнувшей за поворотом лестницы, и изящные лодочки на ногах. Но в этот момент ясно ощутила, что ей надо идти не вверх, а вниз. Где-то там будет цель, ради которой она зашла в этот дом…
Ступеньки лестницы спиралью обвивали лифт. Перил у лестницы не было, и Мила старалась держаться ближе к стеклянной стене здания, за которой виднелись очень знакомые очертания какого-то города. Вспомнить его название у Милы не получалось. Но вот, на одной из площадок открылся коридор, в конце которого Мила ясно разглядела дверь, обитую белым, сверкающим в темноте коридора, почему-то измятым, металлом. «Как будто выпрямили доспехи рыцаря в сверкающих доспехах и оббили ими дверь», – подумала Мила. И поняла – вот она, её цель.
Мила нажала на кнопку звонка. Щёлкнул дверной замок. Дверь открылась, как будто Милу уже ждали за дверью.
– Виктор, это ты?… Вы?… – потрясённо произнесла Мила и…
И тут Мила проснулась. Сна не было ни в одном глазу. Господи! Виктор! Она ни разу не вспоминала о нём за эти десять лет. Нет! Пожалуй, одиннадцать. Да, именно так! Ведь они познакомились в тот день, когда она узнала о своём зачислении в Московскую Консерваторию…
Мила со стайкой девчонок в эйфории от сбывшейся мечты отправилась шататься по Москве. Познакомились девчонки около списков с фамилиями поступивших. Начали прыгать от радости, взявшись за плечи друг друга. Почувствовали, что радость требует какого-то выхода, но только обязательно надо держаться вместе.
Виктор каким-то образом присоединился к ним на теплоходе по Москве-реке. Мила тогда была в счастливом бреду, ей радостно было всё, родными, близкими были все окружающие люди, на весь мир она смотрела весёлыми, влюблёнными глазами. Когда, в какой момент, они с Виктором остались вдвоём, Мила не помнила. Но сейчас вспомнила ощущение тепла и уюта своей ладони в его руке. Где потом гуляли, о чём говорили – всё стёрлось в памяти. Что было точно, так это чувство внутренней свободы, что для Милы, которая обычно зажималась, общаясь с противоположным полом, было удивительно.
Они проходили мимо здания, на котором висела табличка «Отдел Записи актов гражданского состояния района…», и её совершенно не смутило, когда Виктор предложил:
– Может, зайдём?
Так просто сказал, как будто в кино пригласил. Также легко, как на сеанс в кино, Мила и согласилась. Они подали заявление на вступление в брак на какое-то число сентября. На какое, Мила сейчас вспомнить не могла. И ничего её не кольнуло в том сентябре. Она только приступила к учёбе в Консерватории. Всё было новым, ошеломляющим, волнующим, а о маленьком приключении она забыла на следующий же день того далёкого, как показалось в сентябре, июля. Да и можно ли было воспринимать его всерьёз? Хотя… При расставании Виктор подарил ей розовую розу на длинном стебле и, глядя серьёзно, с каким-то невысказанным вопросом в глазах, сказал:
– Одна роза в честь нашего первого дня…
– А в честь других дней? – пококетничала Мила.
– Я буду дарить тебе розы в честь каждого нашего дня, – серьёзно ответил Виктор.
– Ну, тогда к сентябрю их будет уже девяносто! Не унесу, – рассмеялась Мила.
– Я же буду рядом! – сказал Виктор и нежно коснулся губ Милы лёгким поцелуем…
Ну, как?! Как можно было такое забыть на следующий же день!?!
Мила отошла к окну и прислонилась пылающим лбом к прохладной поверхности стекла. «Где же мне тебя искать, Витя???» За окном виднелись очертания Генуи. Но они ничем не напоминали тот город за стеклом небоскрёба из её сна…
5
На жеребьёвке финального этапа Конкурса скрипачей имени Паганини10 Мила ожидаемо вытянула Концерт для скрипки с оркестром №4, ре минор, ms60. Ещё вчера она бы расстроилась, если бы не вытянула 2-й скрипичный концерт с самым сложным, требующим виртуозной техники исполнения, соло на скрипке. А сегодня была бы крайне удивлена, не заполучив 4-й.
В финал конкурса традиционно выходили 6 скрипачей, которые разыгрывали между собой жребий – кому какой играть Концерт для скрипки с оркестром Паганини из тех шести, которые были известны на данное время11, тем самым, определяя и порядок своих выступлений в финале, он же гала-концерт со зрителями в зале…
На конкурс Милу опять сподвиг пойти Эдуард Давидович. После триумфа на концерте в Большом зале Консерватории в жизни Милы в профессиональном плане мало что изменилось. Впрочем, и в личном тоже ничего не поменялось. Её втиснули в два концерта абонементов – один «Молодые таланты» в Концертном зале Чайковского (ранее заявленные исполнители солировали в целых произведениях, а ей предложили сыграть рондо «Кампанелла» из Концерта для скрипки с оркестром №2 – часть выигрышная, но, всё же, кусочек) и в Камерном зале Консерватории «Взгляд в будущее» (там, где было 6 солистов, нашлось место и для седьмого). Названия абонементов были многообещающие, но, если учесть, что некоторые из имён повторялись в них уже не один год (Миле тоже пообещали полноценное участие в этих абонементах, в случае удачного выступления, конечно), то эта дорога была в никуда. Не то чтобы в «никуда», но и не туда, куда хотелось Миле.
А Эдуард Давидович сказал просто: если хочешь чего-нибудь добиться, давай нацелимся на престижный международный конкурс. Мила согласилась. Только робко спросила: «На какой?» А когда он ответил, чуть не потеряла сознание от страха. Ведь это же надо – замахнуться на Конкурс имени Паганини в Генуе! Там же такое строгое жюри. На последних трёх конкурсах первая премия вообще не присуждалась. А если учесть, что конкурс проводится раз в два года, то это уже 7 лет, как не находится ни одного достойного исполнителя! «Вот и прекрасно! – ответил учитель, – Значит, размер денежного приза к твоему участию вырастет в четыре раза. И у нас с тобой целый год впереди для подготовки, чтобы отхватить его!»
Насчёт приза он, конечно, пошутил, а в остальном – отнюдь. И Мила пахала целый год, как папа Карло. И вот она здесь. 3 этапа уже позади. А впереди – финал. Вчера была жеребьёвка, сегодня генеральная репетиция, где она должна будет донести свою концепцию произведения до дирижёра и оркестра. А завтра – гала-концерт, и после последнего, 6-го Концерта Паганини, объявление лауреатов.
