— Во Францию. В Кале. У моего племянника есть там дом, дальше посмотрим. — Джин говорила глухо и уже без улыбки. — Если обстоятельства складываются так прямо сейчас, то нам будет лучше трансгрессировать немедленно.

— Как?! Сейчас?

Гермиона ощутила злую когтистую руку, сжавшую горло. Никакой больше прогулки по белым пляжам Айоны. Просто уйти навсегда. Не прощаясь. До лучших времен.

— Да. Сейчас. — голубые глаза Джин буравили ее. Впервые в жизни она не находила в них успокоения. — В Черном лесу Сонной лощины под столетним дубом в ущелье Прозерпины находятся порт-ключи. Они перенесут нас сразу в Кале. Мы будем перемещаться по отдельности, потому что Венделл считает, что это безопасней. Если у тебя не собраны вещи, то захвати палочку и предметы первой необходимости, я трансгрессирую прямо сейчас, а папа — после разговора.

Гермиона кивнула, пытаясь прийти в себя от принятия новой реальности. Она схватилась за ручку двери, готовая уйти и бежать собираться, когда на языке ожогом воспламенился вопрос.

— А дедушка?

Мама не смотрела на нее. Ее ответ опустошал.

— Он остается.

Комментарий к 17. Страшные истории для рассказа перед сном.

до конца пять глав :/

––––––––––

телеграм:

https://t.me/lustforpauli

========== 18. Ты опозорила любовь. ==========

Комментарий к 18. Ты опозорила любовь.

Буквально вдохновлено песней “you give love a bad a name”.

Ты обещала мне рай, а провела через ад.

из Bon Jovi, U give love a bad name

Гермиона металась по комнате словно ошпаренная кошка. Все вокруг нее было в беспорядке: те недели, которые она провела здесь безвылазно отразились на общем убранстве. Вокруг нее валялись в хаосе смятые простыни, одежда. Из распахнутых окон доносились звуки весны, которая начинала распускаться пышным цветом повсюду.

Но Гермионе было не до этого. Она пыталась найти палочку, и мысль о том, что Пожиратель Смерти находился в их доме, доводила ее до дрожи. Она винила родителей за то, что те решили уезжать слишком поздно, когда зло торжествовало практически безраздельно над Англией. На что они надеялись?

Что Лорд исчезнет сам? Гермиона с тоской подумала о Драко. Зачем он согласился на этот ужас? Она не верила в то, что он плохой человек, Драко вырос в обществе, где действительно были крайне агрессивные взгляды, но почему-то хотелось верить, что он Пожиратель Смерти, но не до конца. У него же просто не было выбора.

Гермиона признала свои чувства к нему. Это было странно, похоже на горячее желание больше, чем на принятие, она знала его лишь с этой страстной стороны, но уже была влюблена. На ее столе лежало раскрытое письмо, которое Драко прислал из Хогвартса. То, о чем он писал заставляло сердце сжиматься.

…Теодор отправил донос на своего отца (у мистера Рейгана была грязнокровая супруга), а показания Панси привели под суд Асторию. Теперь я свободен, Грейнджер. Но почему-то внутри теплится мерзкое чувство, что я не прав. И не имею ни малейших оснований для радости…

Гермиона боялась Рейгана Нотта всю свою жизнь. Одним из ее воспоминаний были газетные сводки, в которых лицо сэра Нотта выглядывало на нее с колдографий. Гермионе казалось, что перед ней сидит древнее чудовище, принявшее вид лощеного красивого старика. Но самым странным для нее было осознание, затопившее мозг однажды. Гермиона испытывала к Рейгану практически такое же живое отвращение, которое теплилось внутри нее после общения с Ноттом.

Как-будто неприязнь к сыну перескочила и на отца. Это было так рационально, но одновременно невозможно, что ей хотелось смеяться от нелепости. Теодор написал донос на отца. Мерлин. Мерлин правый, Мерлин всемогущий, Мерлин Блядский.

Тео, ты серьезно?

Слова Малфоя про Асторию кольнули сильнее. Панси? Гермиона перечитывала эти строчки несколько раз, но все-таки в ее голове по-прежнему сидела неувязка. Панси была омерзительной, но придавленной авторитетом Астории. Гермиона знала, как она боится потерять ее протекцию! Но что заставило Панси пойти на предательство? Ревность? Может быть.

Но все-таки беспокоилась Гермиона отнюдь не за душу Панси. Гермиону тревожила она сама. Глубоко в душе она однажды пожелала Астории всего того, что случилось с ней. Ведь Астория была преградой. Преградой между ней и Малфоем.

— Ты тоже! Поклянись мне.

Это был ее требовательный голос. Ее просьба. Гермионы.

Нет, цель не стоила средства. Сейчас она была убеждена в этом. Гермионе с родителями было нужно бежать из этой страны только потому, что люди, чьи цели оправдывали средства пришли к власти. Они разрешали убивать во имя цели, предавать во имя цели, но нельзя было не понимать, что в один день эта схема придавит и Гермиону гвоздями железной девы, и тогда уже жернова цели перемолют ее саму.

Астория была сучкой. Астория мешала. Но Астория была живой.

Гермиона сжала губы и сбросила в маленькую сумку галеоны и несколько пар нижнего белья. Пожалуй, все остальное будет лишним. Она сосредоточилась и уже была готова трансгрессировать, когда настойчивый стук раздался в дверь.

— Гермиона, это дедушка!

Она замерла. Жалость свалилась на нее, наковальней придавливая к полу. Он остается.

— Я хотел попрощаться, Гермиона! — он снова настойчиво постучал. Попрощаться? Он знает подробности плана? А где папа, где Пожиратель?

Она в нерешительности дернулась. Это же дедушка. Ее любимый старый дедушка, вынянчивший ее, подаривший ей первый сборник сказок Барда Бидля. Он остается.

— Гермиона! — его голос звучал требовательней. Стук слева продолжился. Она подошла к двери и, сомневаясь, крикнула.

— Дедушка, а где папа?! — Гермиона сжала губы, вслушиваясь в ответ. Дед закашлял.

— Он трансгрессировал в середине нашего разговора. Вероятно, в Черном Лесу. — Гермиона сморгнула, осознавая ответ, заглушенный дверью.

— Ааа… Пожиратель?

— Он ушел, дорогая. — голос деда звучал как всегда. Как-будто бы он предлагал Гермионе сладость тайком от матери.

— Как ушел? — что-то ей все-таки не нравилось. Подозрение засучило свои мохнатые лапки.

— Гермиона, открой дверь, и я все расскажу! — возмущено проговорил он. — Не следует юной леди держать деда под…

Гермиона распахнула дверь быстрым движением. Это ее родной дедушка, тут нечего подозревать! Нечего платить злу его же оружием.

— Хорошо, проходи. — за створками показался ее высокий худой старик.

Венделла действительно не было рядом с ним, но из-за спины выглядывала черная накидка плаща Пожирателя Смерти, который стоял за плечом деда. Его лицо было скрыто серебряной маской, витиеватым заслоном пряча его от глаз. Злость и обида схватили Гермиону за шею, падая в лапы к пауку подозрения. Он остается.

Гермиона попыталась отпихнуть входящих и захлопнуть дверь, но секунды, проведенные в замешательстве сыграли им только на пользу. Дед шагнул вперед и обезоружил ее.

— Экспеллиармус. — он проговорил это быстро и без эмоций. Пожиратель позади него не двигался.

Гермиона попятилась назад. Немая обида упала на нее, застилая глаза. Дедушка, это ты?

Палочка выскользнула из ее рук, оказавшись древком в большой ладони деда с ободком старого обручального кольца. Она еще какое-то время вибрировала в его руки словно живая. Глаза Гермионы расширились, плескаясь яростью. Он уперлась поясницей в крышку стола, молча оставаясь на расстоянии.

— Так будет лучше. — дед спрятал палочку во внутреннем кармане своего фрака. Он посмотрел на нее с жалостью, но совсем без сочувствия. Единственное, что ей удалось увидеть в его глазах — восстановленную справедливость.

Гермиона стиснула губы. Ее сердце дрожало где-то в спине.

— Где, папа? Ответь мне правду! Хотя бы ради того, что я твоя внучка! — ее голос сорвался, трепыхаясь.

— Я же тебе сказал, Гермиона. — сделал мягкую попытку дед. — Он трансгрессировал во время нашего разговора.

Гермиона с ненавистью огляделась, словно загнанный в угол зверек, ее глаза остановились на черной фигуре Пожирателя Смерти.