Венделл нахмурился сильнее.

— Венделл. Подумай о дочери! Сейчас у власти Лорд, который будет очень очень больно репрессировать грязнокровок и предателей крови. Ты знаешь не хуже меня, что его опорой всегда выступали мы. — голос Рейгана зазвучал высоко и сладко. — А теперь подумай об угрозах, которые несет твое положение Гермионе. — он облокотился о черный мрамор камина и начал загибать пальцы. — Первое, ты не воевал в Первой Магической. Второе, ты до сих пор не Пожиратель Смерти. Третье, твоей фамилии нет в Справочнике. Мне продолжить?

Грейнджер промокнул губы и отбросил салфетку на столик.

— Рейган, я надеюсь ты совсем не угрожаешь мне? Ведь так. — мягко ответил он, хотя внутри его души поднималась настоящая буря злобы. Нотт разулыбался, и его свалявшиеся морщины у уголков рта обвалились внутрь.

— Ну что ты, Венделл! — он поспешно вернулся к дивану и элегантно приземлился рядом. — Я просто говорю о фактах, мне кажется, ты стал очень закрытым последнее время, поэтому я хотел вернуть бы тебя в реальность.

— Благодарю, дружище! — Грейнджер сильно хлопнул его по плечу. Нотт усмехнулся.

— Более того я ощущаю себя в некотором долгу перед тобой. — глаза Венделла сощурились кустистыми черными бровями на этих словах. — Когда Прозерпина отказала прадеду в замужестве, а он повел себя как мстительный мерзавец, лишив всю семью статуса, Кантанкерус проявил самую мерзкую сторону своей души! Я не желаю оставаться перед всеми Грейнджерами виноватым из-за его действий, поэтому предлагаю исправить все прямо сейчас.

Он замолк и дал золотым часам пробить четверть пятого. Венделл ждал.

— Гермиона станет женой моего сына, а справедливость восторжествует. — медленно закончил он. Это было утверждение.

Холодный взгляд Венделла противостоял морщинистому улыбающемуся Рейгану, из-под старой кожи которого словно выглядывал змей-искуситель. Они хранили молчание может быть еще очень бы долго, но в этот момент дверь буквально вылетела из петель, и в комнату ворвался высокий худой старик с длинным носом, на котором красовались очки в тонкой серебряной оправе.

Он подлетел к Нотту и заключил его в объятия.

— О, Мерлин сжалился над нами! — громко и безапеллюционно прозвучал его слабый хриплый голос. Он подхватил графин и налил огневиски в высокие бокалы, подхватив один, он опрокинул его. — За справедливость!

— Отец.

Старый Грейнджер не слушал его, он буквально плясал.

— О, джентльмены! Я клянусь Мерлином, что спускался к пятичасовому чаю, когда ненароком услышал ваш разговор! Но теперь! Вы не в праве меня винить! — он подхватил два бокала, чокнул их друг о друга и выпил залпом еще один. — Моя внучка будет в священной книге! Лорд вернулся и восстановит справедливость! Мерлин, для этого стоило жить!

Венделл отошел к окну. Он выглянул на небо, затянутое серыми тучами, которые гнал суровый ветер. Рейган благосклонно принимал поздравление старика.

— Все ваши планы прекрасны, джентльмены, но одному из них явно не суждено сбыться. — быстро и элегантно проговорил он. Отец и Нотт синхронно повернули головы в его сторону. — Я не намерен продавать свою дочь в обмен на какие-либо привилегии. Я ни разу не слышал о том, чтобы Гермиона говорила что-то о симпатии к Теодору. В свое время мне посчастливилось жениться по любви, и я хочу, чтобы моя дочь испытала те же чувства.

Ноздри на лице старого Грейнджера вздулись, он сделал несколько широких шагов.

— Сын. Ты обязан подчиниться моей воле. Гермиона выйдет за Теодора, и это не обсуждается. — с шамкающеей дикцией отчеканил он.

Венделл горько усмехнулся.

— Отец, это обсуждается не мной и не тобой, а только Гермионой и Теодором. Я не ставлю крест на этом браке, но моя дочь не предмет торга.

Нотт усмехнулся и опустился в кресло, подхватывая бокал.

— Твои идеи, Венделл, всегда звучат слишком оппозиционно. Я не помню случаев, чтобы браки внутри священных 28 заключались по чистой и пылкой любви. — чуть с издевкой проговорил он. Венделл подошел к двери и обернулся.

— Так никто и не говорит о священных 28. — его брови дрогнули, и он вышел.

— Грубиян! — воскликнул старичок Грейнджер. Рейган задумчиво пил виски. — Поверь мне, любезный зять. — старик торопливо обратился у нему. — Все будет хорошо. Не слушается отца, послушается кого-то другого. — он улыбнулся. — Ты не сердись на моего бедного сына. Он всегда был немного не в себе.

Рейган кивнул. Но все-таки этот визит удовлетворил его наполовину.

========== 8. Ящик Пандоры. ==========

Любопытная Пандора тайно сняла с сосуда крышку, и разлетелись по всей земле те бедствия, которые были некогда в нем заключены. Только одна Надежда осталась на дне громадного сосуда. Крышка сосуда снова захлопнулась, и не вылетела Надежда из дома Эпиметея. Этого не пожелал громовержец Зевс.

мифы и легенды Древней Греции

Гермиона закончила собирать вещи. Круглая спальня в холодной каменной комнате с зелеными бархатными занавесями пологов и гобеленов была ее домом все это время, а теперь все прекратилось. У нее накопилось не очень-то много вещей, но каждая из них ложилась в чемодан тяжким грузом, словно напоминала о произошедших моментах.

Ее платья, тяжелые тома учебников, очки Гарри, бархатная косметичка, странная золотая заколка, венчавшая ее голову в день вечеринки…

Она села на свою кровать, оглядывая спальню. Пустые постели учениц, ушедших на уроки, печальным кругом водили хоровод вокруг нее. У Гермионы не было подруг среди слизеринок, но сердце почему-то сжалось. Это часть ее жизни. Как бы она над ними не посмеивалась, но ей было хорошо эти семь курсов учебы. Гермиона часто заморгала , с черных ресниц упали слезы, прокладывая влажные дорожки по кремовой коже.

В этой темной комнате она училась дружить, любить, злиться, плакать и, в общем-то, она была счастлива здесь. А теперь все закончилось.

Она подхватила тяжелый чемодан за ручку и внесла его из комнаты. Волоча его по каменным ступеням, она торопливо поспешила вниз. Оставаться в этой спальне не было сил. Было около двенадцати часов дня, и все студентки находились в классах, Гермиона хотела уехать именно в этот час.

Гермионе осталось несколько ступенек до выхода в гостиную.

— Грейнджер.

Она вздрогнула. Наверху у общежития мальчиков стоял Тео.

Он был облачен в простую белую рубашку и брюки. Его смуглая кожа была нездорово бледна, а волосы всклокочены. Теодор опирался на косяк двери, глаза беспокойно бегали по ее лицу, сканируя темными матовыми радужками ее эмоции. Сам он походил на черную пантеру, готовую к прыжку. Худые мускулистые ноги будто пружинили.

Гермиона обернулась, и ее медовый взгляд встретился с его. Нотт сощурился.

— Ты не в форме и без мантии. — Гермионе показалось, что ее раздели. Она действительно была в приталенных облегающих черных брюках из тончайшей кожи и такой же простой короткой кофте. На ногах красовались грубые ботинки на шнуровке. Тео шарил по ее четкому стройному силуэту своими черными дьявольскими глазами.

Ее брови дернулись.

— Ты внимателен.

Тео усмехнулся. Сделал шаг. Теперь их разделяли всего семь ступенек.

— Уезжаешь?

Гермиона вцепилась в металлическую ручку чемодана, холодившую руку. По позвоночнику пробежала дрожь.

— Несу вещи в прачечную. — Нотт усмехнулся. Но это была не та теплая нахальная улыбка мальчика, которую он подарил ей в их последнем разговоре, когда приглашал на вечеринку. Это было что-то потустороннее.

— Я вижу.

Гермиона вздернула голову. Ресницы ее сощурились, обрисовывая миндалевидный сощур глаз. Тео спустился еще на две ступени. Они стояли совсем рядом.

— Грейнджер, ты давно научилась так беззастенчиво лгать? — дернул он черными бровями. Гермиона взбесилась. У него не было ни единого, даже самого малюсенького права так с ней общаться.

— Тео, ты мне никто, чтобы я говорила тебе правду. — отчеканила она и откинула свободной рукой выгоревшие кудряшки на спину. — Если тебя интересуют какие-то элементы моей биографии, можешь поинтересоваться у декана.