Но нужно ли в самом деле им прятаться? В компании все более-менее лояльно относятся к представителям ЛГБТ+ сообщества, даже господин Чо никогда резко не высказывался на эту тему, хотя он тот ещё консерватор. Но Юнги боится ни сплетен или необоснованных слухов, его тревожит другое.

Когда он поворачивается, готовый рассказать Чимину правду, последнего в прихожей не оказывается. Исправлять ошибки уже не перед кем.

🖇Выходные пролетают так же быстро, как скоростной поезд, на котором Чимин ездил к родителям в Пусан. В пустой квартире эти два долгих дня он бы просто не выдержал — обязательно начал бы поддаваться навязчивым мыслям, и, тем самым, извёл бы себя ещё больше — поэтому Чимин сбежал от одиночества в родной город. Он проводит достаточно много времени на пляже, прогуливается вдоль песчаного берега у самой воды, пытаясь напитаться от любимой стихии спокойствием, а общество семьи и заботливые объятия матери окончательно приводят его в чувство.

С Юнги они перекидываются только парой сухих сообщений, и Чимин не может не признать, что, пусть он и расстроен сложившейся ситуацией ровно, как и реакцией Юнги на его слова, он немного погорячился. Юнги имеет право сомневаться, ведь его страхи не беспочвенны и, когда он будет готов преодолеть барьеры, сковывающие его, Чимин будет рядом, чтобы поддержать своего любимого человека, протянуть ему руку. С этой идей он засыпает вечером воскресенья, а в понедельник утром уже стоит напротив до боли знакомой двери. Заявиться на порог квартиры Юнги в предрассветный час с намерением поработать вместе с ним уже не кажется Чимину такой уж и хорошей идеей. Поймите Чимина правильно, он тоже боится. Его самые долгие и, казалось бы, вполне серьёзные отношения завершились довольно болезненно, и Чимин ещё какое-то время после разрыва снова и снова прокручивал в голове события и диалоги — было ли что-то, что он мог изменить? С Юнги не хотелось ошибаться, но пока их отношения были больше похожи на оживший после долгого молчания вулкан.

Набираясь смелости, Чимин всё же давит на кнопку дверного звонка и терпеливо ждёт. В конце концов, у них сегодня запланирована рабочая встреча, и, ввиду этого, Чимин может воспользоваться служебным положением и приехать к Юнги как коллега. Пускай коллеги обычно так не поступают и в чужие дома не наведываются, (тем более, без предупреждения), а для того, чтобы решить какие-то вопросы очно, выезжают в офис — Чимину сейчас плевать на приличия.

Юнги открывает спустя долгие пару минут, за которые Чимин уже почти успевает передумать и даже делает шаг в сторону, ближе к лестнице. Он совершенно теряется, когда видит перед собой заспанное и помятое лицо Юнги.

— Доброе утро, — хрипит вдруг осипшим голосом Чимин. Он ловит себя на мысли, что совершенно забыл разработать хоть какой-нибудь план дальнейших действий, но Юнги избавляет его от неловких оправданий, перенимая инициативу на себя, и заключает в тёплые объятия, утыкаясь носом куда-то в шею. Дыхание Юнги щекочет кожу — единственный голый участок, не скрытый слоем тёплой одежды — и Чимин обнимает его в ответ, чувствуя, как по телу распространяется волна облегчения. Зря он, всё же, в прошедшую пятницу ушёл так решительно — им обоим сильно не хватало друг друга все эти два дня. Чимин не жалеет, что съездил к родителям, но мысль о том, что он упустил возможность провести с Юнги выходные, удручает его.

— Я так тебе рад, — шепчет Юнги, чуть отстраняясь и даже не пытаясь сдержать широкую улыбку. Чимин готов поклясться, что замечает влажный блеск в глазах напротив, но списывает всё на раннее пробуждение. Юнги затаскивает Чимина внутрь квартиры и ждёт, пока тот снимет верхнюю одежду. Чимину становится немного неловко: Юнги пристально наблюдает за ним, ловит взглядом каждое движение, словно с момента их последней встречи прошло не два дня, а две недели, как минимум.

— Не смотри так, — просит Чимин, стягивая ботинки, и смущённо опускает взгляд на свои руки. Он чувствует, как воздух между ними начинает искрить, и старается выровнять дыхание, чтобы немного успокоиться.

«Эй, Чимин, ты в порядке» — чей-то резко ворвавшийся в сознание голос застаёт Чимина врасплох. Он хмурится и распахивает глаза. Вместо полумрака прихожей — яркий офисный свет, от которого Чимин тут же болезненно щурится. Он озадаченно осматривается по сторонам, силясь вспомнить, как и когда успел попасть в собственный кабинет.

Чимин замечает напротив себя не менее встревоженного Тэхёна с папкой документов под мышкой. Зайдя в кабинет пару минут назад, Тэхён сначала шутливо окликнул Чимина, но, поняв, что тот не реагирует, по-настоящему заволновался. Они, конечно, много работали последнее время и Чимин бывало отрубался прямо на рабочем столе, но в какой-то момент Тэхёну начинает казаться, что у Чимина серьёзные проблемы.

Чимин всё ещё выглядит дезориентированным, но постепенно начинает приходить в чувства, и Тэхён, присаживаясь на стул напротив, протягивает руку, чтобы проверить его пульс. Венка под кожей отбивает ритм с пугающей частой. Скорее всего, последствия внезапного пробуждения. Чимин перестаёт нервно оглядываться, сосредотачивая внимание на пальцах Тэхёна, которые обхватывают его запястье, и делает несколько глубоких вздохов и выходов.

— Мне определённо стоит больше спать.

— Ты опять не выспался? Выходные же были, — сетует Тэхён, убирая руку. Его друг совершенно не умеет заботиться о себе. А с тех пор, как они с Юнги сошлись, всё стало только хуже. Наверное, можно было с натяжкой списать состояние Чимина на сильную влюблённость, но Тэхён слишком хорошо знаком с последствиями хронической усталости, оттого и переживает за друга.

— Мы поругались, — вдруг признаётся Чимин, уставший держать всё в себе. Он даже матери не открыл всей правды: только пожаловался на высокую загруженность на работе, а про Юнги отчего-то умолчал. Говорить о чувствах непросто и не всегда удаётся точно выразить словами то, что сидит где-то внутри. Чимину порой бывает сложно открыться даже близким людям, потому что в такие моменты он чувствует себя уязвимым, хотя знает: мама не обидит и никогда не станет использовать сказанное им против него самого, но Чимин всё равно каждый раз чувствует себя будто невиновно осуждённый на суде.

— Из-за чего? — спокойно уточняет Тэхён. Он отложил принесённые документы и теперь рассматривает канцелярские принадлежности на столе Чимина. Ему хочется чем-то занять руки, пока они обсуждают личное.

— Мне кажется, он стыдится наших отношений или меня самого. Не знаю. Ты ведь в курсе новогоднего корпоратива? Я отправлял тебе в пятницу письмо.

— Причём тут это? — хмурится Тэхён, сбитый с толку внезапной сменой темы. Письмо ему действительно приходило, и он уже успел поделиться радостью от предстоящей поездки со всеми своими знакомыми и друзьями. Тэхён любит путешествовать, встречать новых людей, получать свежие впечатление, а поездка на остров подходила по всем параметрам. Ему также льстило внимание начальства, которое оценило его труд: не зря он подолгу засиживался в офисе.

— Я должен был жить в одном номере с Юнги, — поясняет Чимин, сосредоточено рассматривая заусенец на указательном пальце. Он ещё не до конца пришёл в себя после увиденного в полудрёме, и остаточное ощущение от дыхания Юнги оседает на его шее лёгкой щекоткой. Чимин неосознанно заводит руку за спину, потирая ладонью шейные позвонки. В его мышцах скопилось столько напряжения, что он невольно представляет, как лежит сейчас на массаже, а не пытается объяснить Тэхёну сложности, возникшие в его отношениях с Юнги.

— Но в итоге живёшь со мной?

— Юнги не хочет, чтобы кто-либо знал о нас или догадывался. По-хорошему, ты вообще ехать не должен был.

— Что? Это ещё почему? — удивляется Тэхён, неловко роняя на стол карандаш, который он увлечённо крутил в пальцах.

— Ты свой отчёт читал, прежде чем мне отправлять? — Чимин убирает руку с шеи и начинает массировать виски. Возвращается его старая спутница — головная боль. Невольно он начинает размышлять, дадут ли ему отгул до конца дня, если он сошлётся на паршивое состояние, потому что досиживать оставшиеся рабочие часы в офисе он, кажется, уже не в силах.