Начинаю суетливо копошиться в карманах в поисках бумажки, на которой Марина вчера накарябала мне адрес и тут же замираю, когда понимаю, что эта бумажка сейчас плавает где-то на дне моего желудка…
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я же под бой курантов на ней желание начиркала и с шампанским проглотила!
Что-то мне душно как-то…
Оттягиваю ворот проклятой водолазки и хватаю ртом воздух. На самом деле, я ненавижу водолазки. Они неудобные и на горло жутко давят. Если бы не проклятый засос…
Чёрт, кажется, у меня начинается самая настоящая паническая атака. Иначе, как объяснить, что кабинет вдруг на моих глазах начинает медленно сужаться.
На ватных ногах подхожу к стулу и, плюхнувшись на него, трясущимися руками тянусь к графину с водой, стоящему на столе у Валерьяныча.
Не обращая внимания на его ползущие вверх брови, щедро лью воду в стакан, проливая половину мимо, и залпом осушаю его до дна, вытирая, рот тыльной стороной, ладони.
— Т-тарас Вальрьян-нович, я вам клянусь, я приехала вчера на адрес. Но понимаете, дело в том, что там была написана другая квартира… Мне Марина на листке записывала…
— Ничего подобного, — дверь в кабинет резко распахивается и в щель просовывается Маринкина башка. Подслушивала значит. — Я ей на листке написала всё как надо, Тарас Валерьянович.