– Ты обязана их носить, девочка моя, – острые накрашенные ногти на руках матери стали больно царапать мальчику кожу.

– Монстр, монстр, уходи! – громко запричитал он. – Раз, два, три! Раз, два, три.

Монстр неожиданно ушел из глаз матери. Она улыбнулась мальчику и стала гладить его ноги, одетые в белые носочки.

– Не бойся, девочка моя, – она нагнулась и поцеловала мальчика в лоб. – Мама всегда будет рядом, только позови.

Она встала и подоткнула под него одеяло.

– Мама хотела девочку, и ты будешь моей девочкой, – монстр напоследок сверкнул в глазах матери, и она вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Я не девочка, – тихонечко заплакал мальчик, с ненавистью ощущая на ногах белые гольфики. В школе снова будут над ним смеяться.

Он бросил взгляд на противоположную стену, где затаившиеся монстры снова зашевелились, угрожающе протягивая к нему свои острые когти.

– Когда я вырасту, я убью этого монстра, – мальчик мстительно улыбнулся мрачным теням на стене. – И никто никогда не заставит меня носить эти гольфики.

Беззвучный телевизор в углу комнаты показывал криминальную хронику. Симпатичная журналистка стояла в парке и что-то воодушевленно рассказывала зрителям, указывая рукой на тропинку, где возле накрытого белой простыней тела, копошился эксперт-криминалист.

– Гришин, ты это нарочно сделал? – начальник отделения Лебедев выключил телевизор и повернулся к оперативнику. – Сколько тебе она дала, чтобы постоять рядом на месте преступления.

Молодой оперативник нахмурился.

– Когда мы приехали, она уже была там. Кто-то из прохожих позвонил им. Если бы я стал ее выгонять под камеру, поднялся бы еще больший скандал.

– Падальщики, – ругнулся начальник. – Как где случается убийство – слетаются стаей. Ну как в таких условиях искать маньяка, если он всю нашу работу видит на экране в режиме онлайн? – пожаловался он остальным оперативникам, сидящим в комнате. Те отводили глаза. Пять трупов в их маленьком городке, это событие уже могло выйти совсем на другой уровень. В городе могли появиться проверяющие. А кому охота, чтобы твою работу проверяли и контролировали. Кто без греха – пусть кинет в нас камень.

– Пять трупов, – лицо Лебедева покрылось красными пятнами. Для пущей ясности он выставил перед собой пятерню. – Пять, мать твою, трупов за полгода. Вы знаете, чем это может нам грозить?

– Нас уволят? – подал голос, вечно что-то жующий, толстый оперативник.

– Нет, блять, нас лишат квартальной премии, – заорал на него Лебедев. – Естественно, нас уволят и тебя, Кабанов, в первую очередь.

– За что? – удивленный оперативник даже перестал жевать. – Это даже не мое дело.

– А-а-а, Кабан, – махнул рукой на него начальник. – Тебе бесполезно объяснять, – он посмотрел на Гришина. – Саш, вводи нас в курс дела.

Оперативник тяжело вздохнул и открыл толстую папку, лежащую перед ним на столе.

– Первое убийство произошло полгода назад. Молодая девушка была найдена мертвой в подъезде своего дома, когда выходила на работу. На ногах были надеты белые носки, которым мы не придали сначала значения.

– Гольфики! – стукнул кулаком по столу Лебедев. – Эти ебучие носки называются гольфики. Они мне уже ночью снятся.

Он отхлебнул воду из стакана, стоящего перед ним на столе и, немного успокоившись, махнул рукой оперативнику. – Продолжай, Саш.

– Эти гольфики, – невозмутимо продолжил оперативник, – были обнаружены на следующих четырех жертвах в разных частях города и выведены в одно дело. Других связей между жертвами не обнаружено. Что характерно, частота убийств стала возрастать. Если между первым и вторым убийством прошло три месяца, то между четвертым и пятым все две недели.

– Весеннее обострение? – задумчиво произнес начальник. – Так сейчас лето. Может фетишист? – он обвел глазами комнату и наткнулся на участкового, тихо сидевшего в углу комнаты и что-то увлеченно рисующего в блокноте. Его симпатичное, немного женственное лицо, без каких либо признаков растительности, было напряженным и сосредоточенным.

– Чумаков, ты, что там делаешь? Дай-ка посмотреть.

Участковый вздрогнул и попытался убрать блокнот в карман.

– Ничего, – смутился он. – Просто картинки, они помогают мне думать.

– Хватит целку из себя строить, Леша, показывай, – приказал ему Лебедев. – Здесь все свои.

Участковый нехотя отдал ему блокнот. Его лицо покраснело, когда у начальника от удивления брови поползли вверх, когда он стал листать разрисованные страницы.

– Это еще что за японское аниме? – Лебедев показал один из рисунков оперативникам. На нем была изображена девочка в белой униформе и черной короткой юбочке. Размахивая катаной, она в прыжке разрубала огромного монстра пополам.

– Чумаков, мы с трудом выбиваем деньги на канцтовары не для того, чтобы ты рисовал в них всякую фигню, – начальник вырвал разрисованные страницы и бросил в мусорное ведро.

– Но… – Чумаков беспомощно проводил глазами выброшенные страницы. – Они помогают мне думать.

– И что ты надумал? – Лебедев отдал участковому чистый блокнот. – Есть идеи, кто этот маньяк?

Чумаков поднял большие голубые глаза на начальника.

– В городе всего два магазина трикотажа. Если этот маньяк, любитель гольфиков, то возможно стоит опросить продавщиц этих магазинов. Вдруг кто-то из них вспомнит покупателя сразу нескольких пар. Но это не мое дело, – развел руками участковый. – Я же не оперативник.

– Ну, Чума… – чертыхнулся Лебедев, и повернулся к Гришину. – Будешь работать с ним в паре. Пока он будет заниматься отработкой жилого сектора, где произошло последнее убийство, ты пройдешься по магазинам и опросишь продавщиц. Завтра с утра оба отчитаетесь. Можете идти.

Гришин хмыкнул и захлопнул папку.

– Может его еще старшим группы назначить?

– Если он думает лучше чем ты, то возможно так и сделаю, – Лебедев хлопнул ладонью по столу. – Развод окончен, инструкции и приказы все получили? Маньяка поймать в ближайшее время. А я поехал в главк, буду ваши жопы прикрывать.

– Леш, ты случайно не педик? – Гришин подождал, когда участковый выйдет из отделения и встанет рядом с ним.

– Это почему? – удивился Чумаков. – Есть какие-то намеки?

– Ну, ты рисуешь каких-то полуголых школьниц в блокноте.

– Был бы педиком, то рисовал бы полуголых мальчиков, – усмехнулся участковый. – Так что, я, наверное, больше педофил, чем педик.