Возле забора моего дома топтались два гвардейца и сообщили, что их послал Кироний, и просит меня прибыть во дворец для личной встречи с императором. Наверняка о моём прибытии в столицу своим наблюдателям он приказал докладывать немедленно. На просьбу главы безопасности я передал ответ, что если император хочет поговорить, то пусть снимет свой величественный зад с трона и тащит его сюда, а у меня сегодня выходной. Оба гвардейца мялись, переступая с ноги на ногу, в надежде, что кровожадный Демон всё-таки передумает, но, хихикнув про себя, представляя какие слова они будут подбирать, чтобы передать мой ответ Киронию, не оставил им шанса, хлопнув перед их носом калиткой.
С Киронием и Мелотоном у меня сложились дружеские отношения, но они и я всегда держали определённую дистанцию, и сейчас император очередной раз решил, что может меня прогнуть, и я примчусь по первому его зову. Видимо, когда мы долгий период времени не общались, он забывал, что я – не подданный империи и могу его посылать так далеко, насколько мне вздумается. Это раньше я был мальчишкой, у которого, кроме двух мечей за спиной и чрезмерной наглости, больше за душой нечего не было, а сейчас я – лорд Илвус дэ Мор, глава клана Демона, по прихоти которого пляшут боги и по одному щелчку пальца которого под его руку встанут тысячи вампиров. Конечно же, это было не так, но императору и его верному пёсику лучше этого не знать, хотя оба – далеко не дураки, и понимают весь расклад моего влияния.
Во дворе дома я первым делом сходил к Пушку в специально отстроенный для него небольшой загон и угостил его целой и хорошо прожаренной курицей, которую прихватил в трактире. Это было его любимое лакомство. Кстати, я был единственным в столице, кто имел право от ворот города до дома добираться на ездовом животном. Такое распоряжение отдал лично Кироний после того, как я однажды оставил дарха на конюшне за стеной города. Местные конюхи никогда не встречали такое чудо природы и не вняли моим советам – близко к нему не приближаться, результатом чего один из них лишился кисти руки, а двое его помощников отделались более лёгкими травмами. Но Пушку оказалось этого мало, он покусал ещё с десяток лошадей и никого не пускал в конюшню пока, не разыскали меня, и я его не забрал. Мне пришлось неслабо раскошелиться, чтобы всем пострадавшим компенсировать ущерб, особенно безрукому. Виола предлагала подстроить ему несчастный случай, мол, шёл мужик по своим делам и случайно упал на нож, и так семь раз, но я решил не подмачивать репутацию убийством мирных жителей, хотя моя внутренняя жаба тоже советовала поберечь денежки и пустить конюха в расход. После этого инцидента глава безопасности решил сделать исключение и разрешил моему пушистому телёнку проезд от ворот и обратно.
Когда мы с Донором расположились в гостиной и приговорили половину бутылки самогонки, он мне пожаловался, что у него сердце ноет, и в паху горит, когда вспоминает Ринду, и что он загорелся желанием жениться на ней, но не сможет этого сделать, потому что её отец не согласится отдать дочь за такого оборванца, как Горелая Борода. Денег он успел прилично скопить, которые, кстати, хранились у меня, но вот дом так и не приобрёл, всё больше скитаясь по гостиницам, любовницам и частенько гостил то у меня, то у Таврона, то у Везунчика, который тоже приобрёл дом в столице. Да и своё торговое дело так и не открыл, продолжая заведовать моими лавками по продаже амулетов. Поэтому ни один приличный гном не выдаст своё чадо за такого балбеса, как Горелая Борода.
Я ценил Донора, как своего управляющего в торговых делах, особенно после парочки моих воспитательных бесед, сопровождаемых физическим насилием и травмами средней тяжести, после которых пьянство и бабы никак не влияли на его трудоспособность, и давно хотел его как-то отблагодарить за его преданность и труд. А тут появилась такая возможность – женить этого развратника, поэтому я решил отдать одну из наших торговых лавок в его единоличное пользование и добавить двадцать тысяч золотом на покупку дома, а когда сообщил гному эту новость, он сначала не поверил и с подозрением поинтересовался: – Это твой очередной прикол?
– Удостоверение почётного быка-осеменителя подарить другу на свадьбу – вот это прикол! – разливая по стаканам настойку, обиделся я, – А это считай моим вложением в будущую ячейку общества, если, конечно, у тебя хватит обаяния охмурить такую аппетитную красотку.
Гном, не поморщившись, опрокинул в себя стакан, странно на меня посмотрел и вдруг, пустив слезу, полез обниматься. Со стороны два взрослых мужика в объятиях друг друга, наверное, смотрелись очень странно, к тому же один из которых намного ниже другого, бородатый и при этом, хлюпая носом, клянётся завоевать сердце красотки. И конечно же, именно в этот момент зашла служанка, задрала брови, извинилась за нарушение столь интимной идилии, и сообщила, что Мелотон дэ Эрдан и Кироний дэ Фурт ждут у калитки и просят их принять.
Прислугу, в качестве которой у меня работали поочерёдно по четыре декады две пожилых супружеских пары из моих же деревень, и которые сейчас жили в отдельной небольшой пристройке, выбирала Виола, естественно, она руководствовалась не только их опытом и личными качествами, но и возрастом. Моя клыкастая жена не хотела, чтобы передо мной задницей крутила какая-нибудь молодая вертихвостка.
Под действием хмеля у меня сначала была мысль через прислугу откровенно послать Мелотона и Кирония, мол, я очень занят и пусть приходят в другое время и по предварительной записи, но потом решил, что император такого пренебрежения точно не простит и обязательно мне устроит какую-нибудь пакость, как с налогами на трактир, поэтому попросил пригласить обоих в дом.
В этот момент воспоминаний я понял, что больше не могу терпеть головную боль, а из-за отсутствия слюны даже язык к нёбу приклеился, поэтому собрав всю волю в кулак, пришлось тащиться в душевую. Утолив жажду, я упёрся двумя руками в стену, чтобы случайно не потерять равновесия, и наслаждался прохладными струями воды. Похмельный синдром ослабил свою хватку, стало немного легче, но я решил не экономить воду, так же продолжал получать удовольствие от включённого душа и попытался вспомнить последние события вчерашнего дня, остатки которых отложились в памяти.
Император не просто так, бросив все государственные дела, примчался лично, а значит, тема разговора была серьёзной, но, выяснив, что до завтра ничего критического не случится, и Мелотон с Киронием просто опасались моего отъезда из столицы, я уговорил обоих присоединиться к нашей скромной компании. В процессе беззаботного пьянства мы не касались никаких важных тем, зато травили байки, обсудили наши семьи, боролись на руках, дискутировали и давали советы гному – где и как лучше устроить торжество будущей свадьбы, и никого не волновало, что невеста даже ещё не дала своё согласие. Мелотон же после второй бутылки настойки, одурманенный алкоголем и в порыве проснувшейся любви к расе гномов пообещал Горелой Бороде лично присутствовать в храме богини брачных уз на его бракосочетании, что сразу должно было в глазах будущего тестя поднять авторитет Донора до заоблачных небес. В общем, обычная пьянка в мужской компании, сопровождаемая типичными в такой ситуации разговорами и обещаниями, вот только концовку нашего застолья я совсем не запомнил, видимо, отключился раньше остальных.
Закончив с водными процедурами, я почувствовал небольшое желание жить дальше и поплёлся сдаваться жене, которая не выдержала, и отправилась в столицу через сутки после моего отъезда. А внизу разворачивалась драма: вампирша вымещала свой гнев на бедном гноме. В одной руке она держала его бороду, а другой приставила к ней нож.
– Да что я сделал-то? – выпучив глаза, пытался понять Донор, который, видимо, ещё не успел проснуться и осознать всю степень своей вины.
Бардак на столе уже был убран, я взял единственный кувшин с морсом и, радуясь, что большую часть недовольства Виола выместит на гноме, присосался к горлышку.
