– Доброго дня, Михаил Петрович, как самочувствие?

– Могло быть и получше.

– Что поделать, нынче у нас не курорт. Давайте я вам чаю сделаю, – отставной майор отошел в угол, где стоял кулер, а атаман прошел в свою комнату.

  Печорина странно посмотрела сквозь незакрытую дверь на Михаила и стала кому-то названивать, затем схватила исписанный блокнот и убежала на крыльцо. Через пару минут она вернулась со Складниковым и Тормосовой. Те зашли в кабинет с настороженными лицами и сели напротив Бойкича.

  Первым заговорил Мартын Петрович:

– Михаил, вы себя нормально чувствуете?

– Давно так хорошо себя не ощущал, Мартын Петрович. Со мной все в порядке, и давайте вынесем за скобки события вчерашнего вечера и сегодняшней ночи. Я снова в работе и хотел бы услышать от вас последние новости.

– Ну тогда ладно. Вчера был, и в самом деле, чрезвычайно тяжелый день, и вам тоже пришлось несладко, – полковник замолчал. – Наташа, дай, пожалуйста, краткую сводку.

– Михаил Петрович, вот что имеем: полного списка потерь пока нет, но счет идет на десятки. Вчера вечером полностью зачистили Должу и трассу. Потапов с разведгруппой ушли в погоню за двумя машинами убежавших бандитов. Часть разведчиков вернулась утром, лейтенанту послали смену из ополченцев. В старой Долже много разбитых домов, два здания сгорели полностью, но все пожары потушены. Войтович там наводит порядок. Пострадали и несколько зданий и в новой части. Шальные пули и снаряды. Сейчас собираем ремонтные бригады, чиним технику. Часть людей находится возле кафе в полной боевой готовности, там Кораблев командует. Мамоновы с Васильевыми по окрестным полям патрулируют на своих самокатах, вдруг кто из нападавших туда сбежал.

   -Убитые, где сейчас, Наташа?

– Они, – женщина немного поперхнулась, – в леднике. Там Вязунец с помощниками проводит их осмотр и протоколирование.

– Да правильно, – Бойкич задумался, – завтра похоронить надо бы людей.

– Мы уже подумали об этом, Михаил. Туполев с его ребятами готовят гробы, – на этих словах Печорину прорвало. Она уронила голову на руки и горько зарыдала, тяжело, видимо, ей давалось внешнее спокойствие. Бойкича это совсем не удивило, он подошел к женщине и положил руку на ее голову, немного приглаживая волосы. Наталья подняла лицо, посмотрела сквозь слезы на атамана и начала оправдываться. – Простите меня, тяжело все это заново переживать.

– Ничего, Наташенька, ничего, всем сейчас трудно, надо пережить. Я понял вас, подготовка идет.

– Да – женщина уже вытерла платком слезы, поправила блузку и продолжила, – механики готовят маленький трактор с ковшом, к утру могилы будут готовы. И еще, завтра белорусы подъедут, сообщили, что делегацию посылают, обещают помощь. В остальном в поселке порядок, люди держатся как могут. Ночью на улицах комендантский час, ходят патрули из ополченцев.

– Спасибо, Наташа, – Михаил повернулся к Складникову. – Ну а вы, Мартын Петрович, что можете сообщить?

– Ну, сейчас уже понятно, что это нападение той самой подмосковной банды "Черного генерала". На нас именно напал их сборный рейдовый взвод, где-то более 50 бойцов и техника, подробности будут позже. Пока еще не все трупы собрали, и есть только пятеро пленных, – при этих словах полковник выразительно посмотрел на атамана. – Один пошел на активное сотрудничество. Капитан Мелехов, он и в самом деле капитан Российской армии, у бандитов числился в разведке, хотя командовал этой операцией не он. Уже ясно, что нападение это не случайное. Подробней расскажу позднее, как сам разберусь. Бандитская группировка на настоящий момент полностью разбита. Не ожидали они такого яростного сопротивления, а потом, после первых тяжелых потерь попросту растерялись. Решили напасть на нас без основательной разведки только потому, что по радиоперехвату поняли, что у нас объявлен выходной. И вот оно как потом получилось.

– Да уж, кровавое воскресенье какое-то, – согласился с безопасником Бойкич. – Когда будут итоги следствия?

– Дня через два. Можем заодно и с соседями тогда все обсудить.

– Я думаю, что они точно знали, куда шли, но себя переоценили. Для нас и сотни людей маловато. Отчего интересно подобная наглость?

– Доселе им не приходилось встречаться с серьезным сопротивлением. Попросту потеряли берега. Такое бывает сплошь и рядом.

– Возможно, полковник. Татьяна Николаевна, вы что скажете?

– Да что сказать, Миша. Ужас какой вокруг вчера творился, но наши люди вели себя просто замечательно. Могу констатировать, что в нашей общине сложился крепкий и сплоченный коллектив. И это во многом ваша заслуга. Теперь я очень хорошо сознаю, почему вы так в военщину с самого начала ударились. Это, пожалуй, только нас и спасло. Таковы уж реалии нового мира – свободные люди должны быть вооружены и уметь за себя постоять. Что по делу: как секретарь совета всех оповещаю, что мы решили провести новое собрание совместно с делегатами от белорусских анклавов, а пока собираем необходимые материалы для этой встречи. Там уже будут более конкретные предложения.

– Хорошо, рад, что все работают, не унывают. Нам нанесли подлый удар, но мы справимся, ведь у нас впереди еще более жестокие испытания, но мы и их выдержим, – Михаил перехватил на себе странный взгляд. На пороге стоял Хант, он держал в руках две чашки. Одну поставил на стол перед атаманом.

– Думаете, Михаил Петрович, будет еще нападение? – Печорина вся в этот момент напряглась, остальные тоже посмотрели на атамана несколько настороженно.

– Будет, если атаман сказал, значит, будет, – неожиданно ответил за Бойкича Хант. Он присел на свой любимый табурет и с совершенно спокойным выражением на лице прихлебывал чай. – Неужели вы еще не поняли его дар?

    Присутствующие не нашлись что ответить. И еще их сбивал с толку странный взгляд атамана. Женщинам даже показалось, что цвет радужки у атамана то и дело менялся.  Скомкано они закончили совещание и несколько обескураженные разошлись по своим делам.

– Ты что имел в виду, майор? – после некоторого молчания спросил Михаил.

– Я думаю, мы оба поняли, о чем я, – спокойно ответил ему узкоглазый азиат. Он занимался свои любимым делом, то есть, не торопясь, набивал старую трубку свежим табаком. Трофей одной чрезвычайно секретной операции в очень далекой стране. – Знаешь, почему я здесь остался? Ты приехал и принес в этот мир надежду.

– О-хо-хо, что вы все из меня избранного делаете? Мы же не в фантастическом боевике живем, Хант. Здесь обычная жизнь.

– Не увиливай от ответа, атаман, ты уже познал Силу. Её темную и светлую сторону. Она дана тебе во спасение.

   Михаил молча выдвинул из стола полочку и достал сигару, отрезал ее кончик, прикурил:

– Познал. Тяжела шапка Мономаха, ох, как тяжела.

   Они оба замолчали. Два побитых жизнью взрослых мужика, совершенно от этой жизни еще не уставших. Их обмену мыслями не нужны были слова, только поменявшийся внезапно резко цвет радужки глаз выдавал странность этого диалога.

   Следующие несколько часов прошли в сплошной суете. Михаил сел в свой «Сузуки» и начал объезжать «горячие» точки их поселка. Первым он посетил медицинский пункт, который произвел на него мрачное впечатление. С Ниной переговорить не удалось, он только мельком увидел ее в приоткрытую дверь. Она метнула на мужа, как ему почудилось, поистине испепеляющий взгляд и отказалась с ним разговаривать. В самой операционной беспрерывно шли операции.

  Пол в коридоре был залит засохшей кровью, сюда привозили раненых, здесь и сортировали. Девочки-студентки уже просто не держались на ногах, сейчас их положили на диванчики в просмотровых кабинетах, а роль медсестер и сиделок взяли на себя взрослые женщины. В палатах шли перевязки, менялись окровавленные бинты, чистились раны, ставились капельницы и дренажи. Удушливо несло лекарствами, кровью и страданием.