При среднем росте высокие соразмерные ноги, в меру узкая талия, переходящая пропорциональной волной в округлые бедра. Прямая красивая спина, крепкие плечи, плоский живот со светлым треугольником в паху. Ну а грудь, грудь – это шедевр неведомого скульптора, высокая, среднего размера, как два правильных полушария, венчаемые жемчужного цвета сосками. И было заметно, что хозяйка такого великолепного тела старается содержать его в форме – в ляжках просвечивают крепкие мышцы, грудь приподнята не только от природы, живот имеет явно выраженный рельеф. И ко всему этому телесному великолепию неизвестным создателем добавлена копна светло-пшеничных волос. В натуральности цвета Михаил уже убедился.

– Насмотрелся? – Полина игриво обернулась.

– Да… – только и смог выдохнуть Михаил. – Ты лучше иди, а то я снова останусь без кофе.

   Женщина улыбнулась, стрельнула глазками в сторону укрытой простыней важной части мужского тела и выскользнула из комнаты. Бойкич смог спокойно перевести дух и оглядеться вокруг. Утром он узнал место, куда вчера его привезли насквозь больным и опустошенным. Это был дом для временного проживания строительной бригады, разбирающей здания в соседнем поселке. Относительно новый и чистый он оказался вполне пригодным для временного пребывания здесь людей.

   Он, вообще, смутно помнил события ночи. Полина утром рассказала, что никогда еще не спала с таким озверевшим самцом, а Михаил в свою очередь  не считал себя секс-маньяком. Даже если принять во внимание воздействие неизвестного излучения, то все равно было странно узнать подробности произошедшего и количество их соитий. Утром даже пришлось поменять простыни, от старых остались лишь названия. Правда, они их тут же несколько помяли. Михаил уже в здравой памяти действовал не спеша, с удовольствием наблюдая за уплывающей на волнах блаженства женщиной. Он уже знал, что они улетают безмерно дальше.

  Сейчас, несмотря на проведенную им весьма бурную ночь, Михаил почему-то совершенно не ощущал себя вымотанным. Голова была чистой, тело расслабленным и в меру отдохнувшим. События вчерашнего ужасающего дня покрылось некоей причудливой мутной пеленой. Видимо, мозг сгенерировал для себя в качестве защиты фильтр, напрочь отсекший чудовищные воспоминания и оставивший все ужасное в мягком полузабытье.

  Через пять минут Полина принесла на подносе две чашечки кофе и бутерброды нового мира: сухие хлебцы и консервированная ветчина с салом. Они пили безумно вкусный напиток, разговаривали, смеялись, потом снова, занимались любовью. Но оба они знали, что это идиллия не будет вечной, наслаждаясь каждой секундой, подаренной им судьбой. Они не в сказке, сон когда-нибудь закончится и придется вернуться в реальный мир. Но пока....  пока есть только зовущие к любви губы, упругое тело великолепной любовницы, бешеные скачки на скрипящей кровати, восторг экстаза и полное умиротворение души и тела. Магия и таинство любви между мужчиной и женщиной.

   В окно залетел одинокий заблудившийся шмель и одновременно с ним в помещение проник шум заезжающего во двор автомобиля. Потом раздалось несколько нетерпеливых гудков. Мужчина и женщина потрясенно оглянулись на окно, но все хорошее не вечно, всему приходит конец. Полина быстро накинула на себя халат и выглянула во двор.

– Николай приехал, – медленно протянула она. Потом повернулась и, посмотрев исподлобья, спросила. – Ты ведь уйдешь?

– Ты знаешь ответ, – хриплым голосом ответил Михаил. Ему хотелось сейчас выть волком, кататься по полу, но он уже осознавал, что от судьбы уйти нельзя.

– Да, знаю. Ты – атаман, и уже не принадлежащий только мне мужчина.

   Женщина молча натянула брюки и куртку и вышла из комнаты. Бойкич же стал искать свою одежду и амуницию. Пистолет по старой привычке лежал у изголовья на тумбочке, а автомат Великанова стоял рядом со стулом. Даже любовные игры не помешали им забыть о безопасности. Что за времена настали! Одевшись, он выглянул в окно. Николай спокойно сидел за рулем, он приехал на разъездном «Гелендвагене». Крепкая немецкая машинка всю весну исправно бегала по окрестным полям и весям. Атаман вышел в коридор, где стояла Полина, подошел и обнял ее за талию.

– Прости, но так надо. Спасибо тебе за все, в другое бы время… в другой жизни.

– Не говори ничего. Я все понимаю, иди. Ты же Атаман, это твое время, твой народ. А что я? Я буду помнить эту ночь всегда, – она быстро поцеловала его в губы и убежала на кухню.

    Михаил постоял немного у двери, потом тряхнул головой и вышел на крыльцо. Он понимал, что переступая порог этого дома, оставляет острейшую занозу в сердце. И занозу большую, такие долго не заживают, а саднят и напоминают о себе до самой смерти. И еще атаман понимал, что не может ничего с этим поделать, ставшая внезапно необычайно бурной река жизни влечет его безжалостно дальше по течению. Ну а тихие заводи они…, они остаются только во снах и грезах. Человеку суждено там только совершать прогулки, а жить приходится в этой гнусной реальности.

   Сначала мужчины ехали молча. Николай мрачно косился на своего друга, но начинать разговор не решался.

– Много людей знает, где я был?

– Мало, и они не из болтливых.

– Это правильно, надо молчать и забыть. Ты понял?

– Да, понял, понял. Ты то, как сам? – Николай еще раз взглянул на молчаливого друга. – Любовь-морковь?

– Она проклятая, и как не вовремя …

– Эх, Миша, когда она вовремя бывает. Теперь как?

– Никак. Семья есть семья. Да и Атаман я нынче, не только за себя отвечаю.

– Понятно. Куда едем?

– В правление. Как у нас дела, вообще, обстоят? Меня вчера, как видишь, вышибло из седла.

– Да как… победа, гром литавров раздавайся! Вот Юрке кисть оторвало, теперь жить ему с этим, людей у нас поубивало, точно не знаю сколько. Лечебница переполнена, много наших там помогает, пожары потушили, улицы от хлама расчистили. Потапов где-то на трассе ищет убежавших бандитов. Складников на допросах. Там один капитан бандитский соловьем поет, говорят твоих рук дело?

– Подробности не спрашивай, лучше забыть.

– Хм, – Николай странно взглянул на Михаила, – у нас и так атас, так тут ко всему прочему узнаю, что атаман у нас головой тронулся. Хотя после такого дня неудивительно. Кто бы год назад сказал, что буду в тракторе на пулеметы переть! Как жизнь нас круто поменяла.

– Не поменяла, Коля, просто глянец наждаком стесала. Но ты молодец. Страшно было?

– Да знаешь, нет. Азарт даже был, адреналин шкалил за все сто, особливо, когда пули по корпусу трактора бить начали. Хотя если бы всадили из гранатомета точно в кабину, то нам алесс капут настал досрочный. Еще в начале улицы по отвалу пару раз гранатой схлопотали, но потом мужики шмаляли вдоль бортов. Не знаю, кто такую умную команду подал, но хрен к нам прицельно сунешься. Трупов шесть потом нашли по краям переулка этого, двух с готовыми к бою граниками. С той стороны вояки зело вооружены были и злы на меня. Почитай у каждого по «Мухе». Этих туб полно на огородах валяется. Да… –  Николай замолчал, – слушай, я что подумал: если бы мы сразу не занялись собиранием всяческого оружия, да тренировками, стрельбами, нас эти уроды смяли в легкую. Сколько у нас солдат реальных? На пальцах руки сосчитать, а смотри же – отбились! И ведь все ты начал, еще с самого первого дня нам все про оружие талдычил. Как будто знал наперед, что пригодится.

  Михаил вздохнул. Его чуйка не помогла в этот раз сберечь людей. Не было это колдовской магией, а чем-то сродни шараде. Только вот как научиться её разгадывать?

   Вскоре они уже подъезжали к двухэтажному зданию правления. Около крыльца было оживленно, бригадиры раздавали указания, отъезжали машины, в двери забегали и выбегали люди. Михаил прошел мимо, не здороваясь, люди расступались перед своим атаманом, смотрели на него настороженно и молчали. Но в самом кабинете, напротив, было тихо и спокойно. В большой комнате за пультом связи сидела Наталья Печорина и принимала по телефону чей то доклад. В углу на табуретке дремал Хант, держа в руках свою вечную трубку. Он сразу очнулся и хитро посмотрел на Бойкича.