Гладкие бетонные ступени вели вниз, в подвале горел свет. Спустившись, Лена с интересом осмотрелась. Девушка продолжала широко (не сказать, что слюняво) улыбаться. Пустое и пыльное помещение с низким потолком освещалось единственной, свисающей с потолка на белом шнуре лампочкой. Правда, лампа оказалась достаточно мощной, чтобы любому забредшему сюда гостю стал понятен масштаб этого подземелья. Какое-то разнообразие в скуку подвального пейзажа вносили ветвящиеся по стенам, и кое-где по потолку, трубы разных диаметров и разного назначения. Убедившись в тривиальности подвала, Лене следовало бы уйти, но её что-то удерживало внизу, так же как ранее звало спуститься сюда. Она, хихикая, подошла к стене, потрогала поверхность самой толстой коричневой трубы. Влажно и холодно. На ладони остались пятна ржавой вроде как грязи, но не грязи.
Лена поднесла руку к глазам и сделала несколько шагов назад, чтобы как следует рассмотреть во что она, собственно, вляпалась. Её заинтересовали, а потом сразу и заворожили три мазка. Хмель с неё сходил будто шкура с обдираемого заживо пушного зверька, она трезвела с космической скоростью. Путешествие в подвал переставало Лене нравиться. Совсем. Внутри мокрой коричневости она видела мелкие чёрные вкрапления и ждала, что эти точки вот-вот оживут. Но они не ожили – произошло нечто другое. Шею Лены обвил белый шнур, на котором болталась лампа. Он вытянулся, накинулся петлёй, сжал и дёрнул с такой силой, что Лена взлетала под потолок, ударившись о него макушкой. Она еле-еле могла доставать пола кончиками пальцев. Платье задралось, показались розовые трусики танго и выпуклый орешек ягодиц. Вцепившись ногтями в шнур, Лена отдирала его от горла, она хотела закричать и не могла. Как будто отгадав её намеренья, шнур натянулся, а лампочка до этого заглядывающая ей в ухо, проскользив утюгом по щеке, вдавилась в полные губы. Зубы сами собой разжались, рот открылся. Шире, шире, ещё шире… Лампочка стеклянным кляпом заткнула ей рот. Язык припаялся к стеклу, щёки и ноздри засветились розовым, слабо запахло палёным. К расправе подключились трубы: ожив, они выпихнули из середины переплетений добровольца – трубу горячей воды пятисантиметрового уверенного диаметра. Труба с припаянной стальной заглушкой на слепом конце подползла к Лене сзади, обхватив её за левую лодыжку, скрутилась вокруг ноги и поползла, как червь, всё выше и выше. Затряслась ляжка, плотные красивые ягодицы раздвинулись и труба, обжигая нежную кожу, сделала последний рывок. Когда железный червяк проник внутрь девушки, лампочка погасла.
Таня продолжала танцевать и бухать. Пока Вика угощалась манго, она с текилы переключилась на вино. Вот и настала очередь Шабли. К тому времени, когда к столу вернулась Лена, её подруги окончательно потеряли чувство реальности. Пьяные вдрызг, они разве что не визжали по-поросячьи. И Таня, думая, что танцует, просто качалась, опираясь одной рукой о камин, а другой наплёскивая себе на лицо французское вино, словно оно могло её освежить. Глубокий голос Лободы, бивший из динамиков, пел гимн "твоим глазам": всё плыло в тумане алкогольного дурмана, всё хорошо. Вот только вернувшаяся к столу, после четверти часа отсутствия, Леночка не веселилась, она и на стул не присела. Подойдя к столу, налила себе текилы в винный бокал и залпом выпила. Девки дошли.
Первой попытку отправиться баиньки предприняла Таня. Она что-то лепетала, но из-за гремевшей в доме музыки Лена не разбирала, что она ей пытается сказать. Лена выключила радио, наступила нереальная тишина. Таня и Вика сразу обмякли. Звуки танцевальных мелодий держали их на ногах, стали костылями, удерживающие их в сознании, а тишина добила. Всё что они выпили за последние часы, навалилось на их мозги разом. От такого и сдохнуть недолго. Спасло подруг от неминуемой расплаты за праздник их природное кобылье здоровье и молодость. Лена взяла на себя роль их добровольной служанки, и по очереди отвела подруг наверх, в спальни.
– Линууусик, ы удааа меня виииидёш, – тщательно, но неправильно, выговаривая каждое слово, интересовалась Таня.
Лена не отвечала, а лишь крепче обнимала её за талию, преодолевая ступеньку за ступенькой. Когда Таня упала на мягкую постель, она задрыгала ногами и крикнула:
– ИА! Владик! Влаааадик! Я хочу тебя! – после чего мгновенно засопела, провалившись в пьяную дрёму.
Вика переход с первого на второй этаж перенесла спокойнее, может потому, что была пьянее (хотя куда уж пьянее?). Она бурчала совсем неразборчивые фразы из птичьего языка, то и дело поднимала голову, и мутными, как у заболевшей энтеритом кошки, глазами смотрела на лоб Лены. Справившись с Викой, уложив её на койку, Лена ушла к себе в номер. На этом девичник закончился, но вечеринка только начиналась.
Из сна об океане золота, ласкающего её белые, маленькие, как у ребёнка, пальцы, выскочить Вику вынудили схватки, безжалостным удавом накинувшиеся на низ её живота. Не хватало ещё в кровати описаться. Фи. Она открыла глаза и поняла, что её привязали к винту вертолёта. Потолок крутился и падал, настольная лампа, стоявшая на тумбочке рядом с кроватью, горела ярким лимоном, что отражалась на чувствительности глаз. Вика поморщилась, и сразу же во рту появился гнилостный привкус. – "О боже. Зачем же я так напилась?". – Она натужилась сесть и с третьего раза ей этот подвиг удался.
Голова кружилась, её тошнило и тянуло на толчок. Вика обхватила голову руками, опустила глаза вниз. В кровати она лежала в верхней одежде, а на совсем новом зелёном бархатном платье темнели несколько овальных колбасок винных разводов. Передёрнув в омерзении от такого свинства плечами, Вика, не щадя ни в чем ни повинное платье, стянула его через голову несколькими сильными рывками и бросила на пол. Теперь она осталась в белом и, главное, чистом белье и чулках. Вика встала с кровати: её впечатляющая, способная довести до безумия острого желания грудь вызывающе подпрыгнула и мерно заколебалась. Девушку качнуло вперёд, вертолёт заработал в аварийном режиме, грозя свалиться в неуправляемое пике. Вика справилась с управлением и, покачиваясь, отправилась в ванную.
Голубой унитаз встретил основание Вики приветливо, только икры, по привычке прижатые Викой к его бокам, обдал неприятный холод соскучившегося по гостям фаянса. Мурашки побежали по нежной коже, по голубой глади глотки унитаза слабой струйкой заструилась соломенного цвета моча. Вика наклонилась вперёд, поставив локти на коленки. Справа от сидящей в позе мыслителя Вики, стояла ванна, которую от не в меру любопытных глаз скрывала голубенькая занавеска в жёлтую ромашку. Занавеска тихонько зашуршала. Или Вике это просто показалось? Она посмотрела на источник звука. Шорох не повторился: кроме журчания жёлтой жидкости других звуков в ванной больше не раздавалось. И когда Вика уже стала опускать голову в кожаный карман ладоней, занавеска раздулась корабельным парусом и, сорвавшись с держателей колец, налетела на неё.
Толстый полиэтилен мгновенно намертво облепил лицо и грудь Вики, замотался вокруг её бюста в тугие косы. Она не могла не только кричать, но и дышать тоже. Грудь раздулась до совсем уж неприличных размеров и посинела, побагровела, как и лицо, пошла красными пятнами. Встать с места ей помешал стульчак толчка, он ожил, вцепился ей в бёдра, раздвинул ноги до положения женщины, отдыхающей на гинекологическом кресле, и в такой крайне неудобной позе зафиксировал. Руки не слушались, ноги скользили по плиткам пола, удушье накатывало волнами тайфуна гипоксии, но мочиться она так и не перестала. Унитаз раскрыл пасть, раздул щёки и выдал из своих бурлящих далей мощнейшую струю коричневой жижи с вкраплениями каких-то черных икорных бусинок. Жирная, противная грязь и микробы размером с кита. Гидроудар пришёлся в самое запретное место Вики: от силы его воздействия её подбросило, не помогли и тиски объятий стульчака.
Таня бодрствовала: она лежала и думала об обещанном мужем подарке на новой год – машине, а ещё думала о сексе. На второй год совместной жизни Влад наконец-то решил расщедриться. Так с ней бывало всегда: алкоголь вызывал мысли о подарках и совокуплениях. Спиртные напитки на неё действовали, как афродизиаки на мужиков. Плохо контролируемое возбуждение и желание роскоши. Но сегодня она явно переборщила.
