В поисках мужа Джемре прошла в указанную палату, но там его тоже не оказалось. В комнате царил полумрак, на кресле были сложены его вещи, но кровать пустовала. Она подняла жалюзи, давая возможность свету проникнуть внутрь, а затем и вовсе открыла окно и жадно втянула носом морозный воздух.

Метель давно стихла и на улице вовсю светило яркое солнце. Снег искрился и был похож на мелкую россыпь драгоценных камней.

— Дженк, — прошептала Джемре. — Как же мы справимся со всем этим?

Так и не дождавшись его, она решила вернуться в палату Дамлы.

А в клинике везде царила атмосфера праздника. Только сейчас Джемре вспомнила, что наступил Новый год. В большом холле стояла искусственная елка под потолок, щедро обмотанная блестящей мишурой и мигающими разноцветными лампочками, откуда-то доносился веселый смех, так не вяжущийся с ее душевным состоянием. Медсестра за высокой стойкой поста, украшенного новогодними гирляндами, улыбаясь, разговаривала по телефону. Джемре уже почти привыкла к быстрой итальянской речи и научилась улавливать некоторые знакомые слова. Девушка явно поздравляла кого-то с праздником. Жизнь вокруг шла своим чередом. И от этого Джемре стало горько. Все вокруг будто кричало: «Все счастливы, это вам не повезло».

***

Дженк, пошатываясь, шел по длинному коридору Центральной Туринской больницы, куда они были доставлены после трагедии, развернувшейся на мосту. Придерживаясь за стену, он продвигался вперед к палате, в которой находилась сестра. Прошло уже больше суток и утром его перевели из палаты интенсивной терапии в обычную. От врача, заходившего проведать его, он узнал, что Дамла потеряла сознание на месте происшествия и ее состояние до сих пор не нормализовалось. Сильный стресс, который она испытала, подорвал все ее силы и моральные, и физические.

Пока Дженк лежал в реанимации, он видел цветные сны. Сквозь затуманенный рассудок урывками пробивались воспоминания об их с Дарио юности, веселых и не очень приключениях, бесконечных похождениях. А также то, чего никто не знал, кроме них двоих — трудности, которые они преодолевали совместными усилиями, страхи и мучения, заливаемые алкоголем, нервные срывы, тяжело переживаемые неурядицы в жизни из-за проблем, связанных с их семьями и перенесенными в детстве психотравмами. Все это они прошли вместе. Выдержали и выстояли, поддерживая друг друга, не давая скатиться в пропасть или сойти с ума.

Он уже знал, что Дарио так и не нашли. Но надеяться на возможность, что его друг и брат остался жив, Дженк не мог. Он видел своими глазами, как грудь Дарио прошили пули, и он упал в ледяную воду, спасения из которой нет.

Дженк остановился около двери с номером 108. Перевел дыхание и на минуту прислонился плечом к косяку. Собравшись с силами, приоткрыл дверь. Дамла лежала под капельницей бледная, как полотно кипенно-белого больничного постельного белья. Темные круги под ее глазами говорили о тяжелой ночи. Дженка поразило, насколько хрупкой и маленькой она казалась, даже вытянувшись в струну на небольшой госпитальной кровати. Сквозь почти прозрачную кожу открытых рук проступал причудливый узор из голубоватых сосудов.

В проеме двери, за его спиной, возникла Джемре. Увидев здесь мужа, кинулась в его объятия.

— Дженк! Ты пришел в себя! Какое счастье… — горячо зашептала она, но тут же, бросив горестный взгляд на Дамлу, уже совсем другим тоном сказала: — У нее упало давление, а потом подскочила температура. Она бредила всю ночь, только под утро задремала.

Дженк тяжело опустился на кровать рядом с сестрой. Хотел погладить ее по тонкой, безвольно лежащей на одеяле руке, но передумал, побоявшись разбудить.

Джемре обняла его за плечи.

— Как ты, любимый? — тихо спросила, зарываясь лицом в его всколоченную шевелюру.

— Нормально, переживу… Есть новости? — помолчав, спросил он, разворачиваясь и с надеждой заглядывая в глаза жене: — О Даре?

Джемре, конечно, понимала, что он сразу о нем спросит, но ответа у нее не было и ей было трудно преодолеть ком в горле, чтобы выдавить из себя слова. Поэтому она только отрицательно качнула головой и отвела глаза в сторону, не выдерживая его отчаянный взгляд. Дженк подавил тяжелый вздох.

В это время в палату зашел врач. Увидев Дженка, обратился к нему:

— Вы зря встали, синьор. После коллапса не стоит разгуливать по коридору, лучше провести некоторое время в постели.

Подойдя к Дамле, проверив пульс и приложив руку к ее лбу, сказал:

— Температура немного спала, но мне не нравится ее состояние. Чуть позже надо будет сделать рентген легких.

Дженк, поднимаясь, окликнул доктора на самом выходе:

— Я могу с вами поговорить?

Они вместе вышли в коридор.

Дамла приоткрыла глаза. Пересохшими потрескавшимися губами еле слышно прошептала:

— Пить.

Джемре подскочила к ней:

— Сейчас, сейчас, дорогая!

Приподняв тяжёлую, будто каменную голову, Дамла сделала несколько больших глотков из бутылки и вновь откинулась на подушку.

Джемре вышла из палаты, чтобы набрать еще воды из кулера и остановилась, глядя на Дженка, разговаривающего с врачом в отдалении. Ее муж стоял, опустив голову, и молча слушал. Доктор сделал жест в противоположную сторону и, закончив разговор, пошел прочь. Дженк, постояв ещё минуту, будто обдумывая то, что узнал от врача, медленно двинулся в том направлении.

Джемре пошла за ним. Непонятно почему, но у нее вдруг кольнуло сердце. Предчувствие, неприятное ощущение внезапно охватило ее. Она прекрасно поняла, куда и к кому он направился. Именно это и вызывало в ней протест. Хотя, прекрасно зная своего супруга, его отзывчивость и благородство, она не сомневалась, что он не сможет поступить иначе. Джемре замерла за большим окном палаты интенсивки и прижалась к стене, заглядывая внутрь.

***

Дженк открывает дверь своей квартиры. Дарио, с деловым видом разговаривающий по телефону, проходит в гостиную и останавливается с открытым ртом, так и не закончив фразу. С удивлением смотрит, как Джин наряжает большую елку в центре комнаты. Девушка пока не полностью пришла в себя после нападения, правая рука все еще в гипсе, а щеку пересекает небольшой шрам, который вызывал когда-то ее особое беспокойство. Но доктор заверил, что следов не останется и она успокоилась. Джин оборачивается и, видя ошарашенное лицо Дарио, смеется.

— Какого черта у тебя здесь происходит? Куда я попал? — Дарио переводит взгляд на расслабленно улыбающегося Дженка.

— А что такого? Скоро Новый год и я хочу, чтобы чувствовался праздник! — Джин обиженно дует губы, а в ее глазах загорается вызов.

Дарио чуть не давится слюной. По его мнению, все эти елки и мишура были предназначены только для детей.

— А подарок Санте ты заказала? — ухмыляется Дар, бросая выразительный взгляд на друга.

— Нет еще, но собираюсь.

Подойдя к Дженку и приобняв его, Джин заглядывает в его лицо.

— И какой же подарок ты хочешь попросить у Санта Клауса? — с улыбкой спрашивает Дженк, слегка прижимая ее к себе.

Джин приближает губы к самому его уху и шепчет очень тихо, чтобы не услышал его товарищ:

— Куклу в платье принцессы.

Войдя в хирургическую реанимацию в другом крыле здания, Дженк замер на пороге.

Джин была в сознании, но не пошевелилась, устремив на него лишь пустой взгляд.

Он подошел ближе.

— Ты всё-таки пришел? — она смотрела на него потухшими глазами, от задорного огонька, который всегда горел в них, не осталось и следа. Лишь на мгновение они блеснули вновь, когда она увидела его.

— Я боялась, что умру и не увижу тебя еще хотя бы раз…

Джин говорила с трудом, жилы на ее шее напряглись и вздулись, лицо исказилось от боли и по вискам заструились слезы.

У Дженка сжалось сердце. Присев рядом с ней, он заставил себя улыбнуться и взял ее ледяную руку в свои.

— Эй, куколка, не плачь. Ты же видишь, я пришел!

— Спасибо тебе… Сейчас все не так, Дженк. Все не так.

Он и сам знал, что все не так. Врач сказал, что вообще не знает, как она еще жива. Пуля, задев перикард, повредила левое легкое и застряла в седьмом грудном позвонке, откуда ее так и не смогли извлечь. Джин умирала. От сознания, что ничего нельзя сделать, Дженку было невыносимо грустно и больно. Она и Дарио были олицетворением его юных лет, его прошлого, жизни, которая теперь уходила безвозвратно.