– Мария Львовна? – мужчина грациозно и элегантно спешился и подал мне руку. – Позвольте представиться, граф Баранов Александр Владимирович. Прошу простить за то, что невольно напугал вас. У нас здесь разбойники лютуют, приходится быть бдительными.

Я протянула ему свою ладонь, радуясь, что успела стереть пятна сажи. А он вместо того, чтобы пожать руку, как я рассчитывала, склонился и поцеловал тыльную сторону. И первое, что я подумала: «Боже! Как негигиенично!» А потом меня просто накрыло смущение. Я покраснела так, что сердце застучало в мочках ушей. Не привыкла я к таким знакам внимания. И сразу вспомнила, что я не ходила на свидания уже почти пятнадцать лет… И это в прошлой жизни.

А граф был просто бессовестно хорош. Высоченный, худощавый, с аккуратно уложенными, как будто бы он не скакал сейчас, догоняя меня, волосами цвета гречишного меда, острыми скулами, волевым подбородком и пронзительно синими глазами под пушистыми, на зависть девушкам, ресницами. Он весь излучал элегантность, уверенность в себе и какое-то заслуженное спокойное высокомерие.

Кажется, я что-то пролепетала в ответ. Что-то вроде «благодарю за любезность», а сама пыталась усмирить сердце, готовое навсегда покинуть меня и отправиться вместе с этим красавчиком.

– Мария Львовна, – произнес он все так же ровно, словно ничего не заметил, – ваш опекун совершенно зря отправил вас на прогулку без сопровождения. Здесь небезопасно, и мой долг проводить вас до дома…

Ах, божечки мои! Если он будет ехать рядом, то у меня может и не хватить разумной выдержки. А влюбляться в соседа в мои планы не входит. Да и не посмотрит он на такую, как я… Не особенно высокую, бледную, худущую, как говорят в нашем мире: «доска – два соска», да еще с полуподвижным лицом и хромоногую. Единственное мое достоинство – густые темно-русые волосы до колен, сейчас спрятанные под теплым чепцом.

Но Бог, видимо, решил проверить меня на прочность по полной программе. Не успели мы проехать и пары сотен метров, как одновременно случились два события: заморосил дождь и сломалась ось у моей телеги.

Я не успела даже прийти в себя, как граф одной рукой рывком выдернул меня с телеги, как пробку из бутылки, и усадил на лошадь впереди себя.

– Вы двое, – он кивнул своим солдатам, – остаетесь с кучером, поможете ему. А я отвезу вас, госпожа баронесса, домой. Наслышан о вашем чудесном исцелении, и будет обидно, если вы заболеете из-за моего равнодушия. Я же не ваш жених и не брошу вас в беде.

– Благодарю вас, граф, – прикрыла я глаза, стараясь унять грохочущее в восторге сердце.

Мне очень нравилось в объятиях графа. Я чувствовала его запах, какой-то одеколон с явным ароматом терпкой цитрусовой горечи… Эрл Грей. Он ведь тоже был графом…

Спокойный и уверенный жар его тренированного, я это чувствовала, тела. Рядом с ним мне не страшны были все разбойники мира. Рядом с ним хотелось расслабиться и просто наслаждаться его присутствием.

Конь под нами заходил ходуном. От неожиданности я пискнула и вцепилась в господина графа.

– Не переживайте, Мария Львовна, – с легкой усмешкой произнес он, – я держу вас крепко. И не уроню. Нет, только не вас…

И заглянул мне в глаза… Моя выдержка улетела, помахивая хвостиком. Как будто бы мне сейчас на самом деле восемнадцать.

До замка мы домчали в считанные минуты. А во дворе уже нарисовался мой опекун собственной персоной. Только что приехал, наверное, даже с лошади слезть не успел.

– Господин граф…

– Господин барон…

Скрестили они шпаги. Но мой опекун отступил. Спешился, молча принял меня у графа, помогая встать на ноги.

– Благодарю, господин граф, что позаботились о моей невесте, – выделил он голосом два последних слова. Кажется, я зря подумала, что он сдался.

– Не стоит благодарностей, – ответил ему с легкой улыбкой граф, – но впредь стоит больше заботиться о своей невесте, – подчеркнул он, – Мария Львовна заслуживает внимания.

– Я учту, – склонил голову, обозначая прощальный поклон, мой опекун.

Граф кивнул ему, улыбнулся мне и, слегка наподдав лошади пятками, умчался со двора в сопровождении своих солдат.

Опекун повернулся ко мне:

– Мария Львовна, – с угрозой произнес он, – вам придется объясниться. Пройдемте в кабинет.

И зашагал в замок не оглядываясь.

Черт возьми, кажется, он страшно зол…

– Мария Львовна, – строго начал отчитывать меня опекун, когда за нашими спинами закрылась дверь кабинета, – ваше поведение недопустимо. Вы отправились в неизвестном направлении, взяв с собой только Трофима. Я даже не говорю о том, что это нарушение приличий, но то, что вы подвергаете опасности свою жизнь, умолчать не могу. На дорогах небезопасно, и вы поступили очень опрометчиво, не взяв с собой стражу. Трофим и те стражники, которые выпустили вас, будут наказаны. Впредь, прошу вас, проявляйте благоразумие…

Он еще не договорил, как я зашипела в ответ:

– Не смейте.

– Что? – опешил мой женишок. Он уже сел за стол и теперь смотрел на меня взглядом директора школы, а я взгромоздилась на свое любимое кресло и должна была, по всей вероятности, быть послушной школьницей. Но сегодня в мои планы это не входило.

– Я говорю, – твердо повторила я, – не смейте наказывать стражников и тем более Трофима. Это я велела ему вывезти меня из замка. Вся поездка целиком и полностью на моей ответственности.

– В таком случае я запрещаю вам покидать территорию замка, – закончил разговор женишок. И добавил, увидев, что я недовольна: – Это для вашего же блага, Мария Львовна.

Он взял со стола какие-то бумаги и начал изучать, всем своим видом показывая, что я могу уходить. Но я была с этим не согласна.

– В таком случае можете прямо сейчас отправить меня на конюшню, – меня трясло от злости, хотелось наорать на этого наглеца. Но я знала, тогда он просто посчитает меня несдержанной истеричкой и велит Евстигнею дать мне успокоительный отвар. – Потому что я не собираюсь больше сидеть в замке. У меня есть неотложные дела за его пределами, и я буду выезжать тогда, когда мне надо, и столько раз, сколько мне надо. И все, что вы можете сделать, это выделить мне пару стражников для сопровождения. Хотя я справлюсь и без них.

– Нет, Мария Львовна, – покачал головой охотник за наследством, – я запрещаю. И это не обсуждается. Еще одна такая поездка, и я переведу Трофима на работу в поля.

– Значит, я обойдусь и без Трофима, – теперь уже я закончила разговор, сползла со стула и направилась к двери, – вам не запереть меня в замке, Михаил Андреевич. С этого дня я буду выезжать с сопровождением или без. И вам придется принять это.

– Прекратите истерику, – поморщился он и отбросил документы, – я, как ваш опекун и жених, не могу позволить вам рисковать жизнью на дорогах. Вы не понимаете, что такое разбойники и что они могут с вами сделать.

– Еще неизвестно, что страшнее, – ответила я, злость прошла, оставив после себя холодную ярость, – попасть в лапы к разбойникам или стать женой охотника за наследством. И вы, кажется, забыли, если меня признают дееспособной, я смогу отказать вам в браке!

Кажется, я наконец-то достала его, вон как заблестели глаза, но выдержке барона можно было только позавидовать. В его голосе не слышалось ни капли тех чувств, которые сверкали в его глазах:

– В таком случае, Мария Львовна, вы потеряете наследство, за которое так яростно боретесь. И не думайте, что граф женится на вас, без приданого вы ему не нужны. Его финансовое положение сейчас весьма затруднительно, и внезапное появление в забытом поместье означает только одно: он решил попробовать завладеть вашими деньгами.

– И что? – приподняла я брови, хотя, конечно, было немного обидно. – Это всего лишь значит, что он ничем не хуже вас. И вообще, я лучше сдохну в канаве от нищеты, чем…

Он перебил меня:

– Вы безобразно выражаетесь. Вам следует с большим вниманием относиться к урокам этикета.