Он чопорно кивнул мне, примерно такого приветствия я и ожидал. В семье Друдов блудного сына всегда ожидала тяжёлая участь.
Сенешаль был облачён в строгий чёрно-белый формальный костюм Викторианского дворецкого, вплоть до жесткого накрахмаленного воротничка, хотя телосложение и манеры у него были как у армейского Сержант-ат-Армса. Я точно знал, что он всегда носит с собой полдюжины единиц оружия скрытого ношения разнообразной убойности. Если Холл когда-нибудь подвергнется атаке и периметр будет нарушен, он станет первой линией обороны и, скорее всего, станет последним, кого увидят нападающие.
У него было лицо словно бы высеченное из камня. Он совсем не выглядел довольным, увидев меня, но, с другой стороны, он никогда ничему не радовался. Ходили слухи, что улыбка противоречит его вере.
- Привет, Дживс, - сказал я, чтобы завести его, потому что мы оба знали, что он гораздо больше, чем просто дворецкий. (В Холле нет слуг как таковых. Мы все служим семье, каждый по-своему. (Или, по крайней мере, такова официальная линия…)
- Доброе утро, Эдвин, - ответил Сенешаль голосом, похожим на звук камнедробилки. - Матриарх ожидает вас.
- Я знаю. - Хотел бы я сказать, что рад снова оказаться дома.
- Действительно, - отреагировал Сержант-ат-Армс. - Хотел бы я сказать, что рад снова видеть тебя, мальчик.
На мгновение мы насмешливо улыбнулись друг другу, формальности были соблюдены, и тогда мы проследовали через тенистый вестибюль и дальше в длинный коридор. Свет струился сквозь сотни витражных окон, наполняя длинный коридор всеми цветами радуги. На старинных картинах - портретах были изображены почтенные члены семьи: Мужчины и женщины Друд, сидящие и стоящие в строгих - формальных позах, в одеждах - костюмах прошлых веков; они взирали на своих потомков суровыми, неподвижными взглядами. Служба и традиции Друд уходят корнями в далёкое прошлое, и никому из нас не позволено забывать об этом.
К тому времени, когда мы дошли до конца коридора, картины уступили место фотографиям. От первых тёмно-коричневых фото-сепий, до аляповатых красок современности, павшие мертвецы с гордостью смотрели на мир, который они создали.
Я остановился, чтобы рассмотреть одну фотографию в серебряной рамке, и Сержант-ат-Армс неохотно остановился рядом со мной. На фотографии были родные лица. Мужчина и женщина стояли вместе, гордо выпрямившись, как и подобает Друдам, но в их улыбках и глазах явно чувствовалась теплота и привязанность. Он был высоким, элегантным и красивым, как и она, и они выглядели как истинные, общепризнанные искатели приключений. Чарльз и Эмили Друд; мой отец и моя мать. Убиты во время семейной миссии в регионе Басков, когда я был ещё совсем маленьким ребёнком. Глядя на них, таких молодых и полных жизни, я понял, что сейчас я старше, чем они были, когда умерли.
Сенешаль молча стоял в шаге от меня, тем самым привлекая моё внимание, поторапливая, но я не позволил себя торопить. Привет, Папа, подумал я. Привет, Мама. Я вернулся. Но я не мог придумать ничего другого, поэтому просто кивнул им и пошёл своей дорогой. В конце концов, Сержант-ат-Армс проводил меня в библиотеку, чтобы я подождал там, пока Матриарх не будет готова принять меня.
Он снова склонил голову, весьма чопорно, и удалился, плотно прикрыв за собой дверь. Глядя на закрытую дверь я скорчил гримасу, и немного расслабился. Идя рядом с Сержант-ат-Армсом, всегда кажется, что вас ведут со стволом прижатым к спине. Я медленно шарил по многочисленным стеллажам и полкам семейной библиотеки, вдыхая старые знакомые запахи кожаных переплётов, бумаги, чернил и пыли. На этих полках, в этих книгах записана истинная история мира. Все секретные сделки и договоры, частные обещания и предательства, все тайные войны, происходящие за кулисами, о которых обычные люди никогда не узнают. Тонкие ходы на невидимой доске в величайшей игре из всех.
Я родился, вырос и получил образование здесь, в Холле, как и все остальные сыновья и дочери Друд, но я был одним из немногих, кто удосужился прочитать хоть одну книгу, не входящую в официальную учебную программу. Я открыл для себя библиотеку, когда мне было десять лет, и после этого меня невозможно было выгнать из неё. Семья учит вас тому, что, по её мнению, мы должны знать, и не более того. С другой стороны, я поглощал книги, как другие поглощают нездоровую пищу, и то, что в семье называли образованием, я стал рассматривать как идеологическую обработку. Я хотел знать всё, как контекст, так и голые факты. И чем больше я читал, тем больше мне хотелось выбраться в реальный мир и увидеть его таким, каким он был на самом деле. Долгое время я не мог понять, почему это было такой проблемой для моих учителей. Меня готовили к борьбе со злом, чтобы я знал, кто настоящие враги человечества и как их победить; поэтому, конечно, чем больше я о них знаю, тем лучше. Когда я оспаривал что-либо, мне всегда говорили, чтобы я просто заткнулся и не маячил, потому что, только те из нас, кто старшие и умнее, могут видеть всю картину в целом. Поэтому я просто продолжал читать, пытаясь тоже это увидеть. Проблема с библиотекой семьи Друд заключается в её бесподобно огромных размерах. Мили и мили стопок и полок занимают весь нижний этаж южного крыла, здесь каждая полка до отказа забита накопленными за века знаниями и мудростью. Книги, что написаны под сенью Солнца, и некоторые из тех, что появились под покровом Тени. Книги написаны на таких заумных диалектах, что человеческие голосовые связки не способны их воспроизвести. Поэтому я читал всё, что мог, в оригинале и бесконечно просил библиотекаря найти переводы тех книг, которые мне были недоступны. Достойный старикан - библиотекарь, с причудами. Он носил кричаще-яркие джемперы, даже летом, и каждые выходные участвовал в мотокроссе. Он внезапно исчез за несколько лет до моего отъезда. Мы так и не узнали, что с ним случилось.
Я бесцельно бродил между стеллажами, легко проводя кончиками пальцев по кожаным корешкам. Мы верим в книги. Компьютерные файлы можно взломать, а бумагу - нет. Единственный способ получить доступ к информации в этой библиотеке - прийти сюда лично. И единственный способ сделать это - стать частью семьи.
- Привет, Эдди. Рад снова тебя видеть.
Я обернулся, уже улыбаясь, потому что знал, кто это, кто это должен быть. Был только один живой член семьи, который был бы рад видеть меня снова. Он выглядел великолепно, как всегда идеально одет, в превосходный - стильный костюм-тройку, который только можно купить за деньги, выглядя во всех отношениях лихим джентльменом-авантюристом, каким он и был.
Дядя Джеймс высокий, смуглый красавец, элегантный и язвительный, в прекрасной форме, для человека под пятьдесят. На его выразительном лице было множество характерных морщин, но его волосы попрежнему оставались чёрными. Приветливая улыбка, широкая и искренняя, но даже наедине со мной в его глазах оставался оттенок укоренившегося ледяного спокойствия. Джеймс всегда был моим любимым родственником. После того, как мои отец и мать были убиты, Джеймс стал для меня самым близким человеком. Он принял угрюмого, молчаливого, потерянного мальчика-интроверта и дал ему повод жить. Он находил вещи, которые пробуждали мой интерес, бросали мне вызов, поощрял моё бунтарство, он дал мне цель, - научиться бороться со всеми злодеями мира, ответственными за сиротство стольких детей. Он вернул меня из собственного мирка, дал мне возможность вновь обрести счастье. Если у меня и был герой, то это был дядя Джеймс. Последний из великих Авантюристов, он отправлялся на достойную войну, как голодающий на пир. У него был самый большой опыт и больше всего успешных миссий, чем у кого-либо из членов семьи. Его прозвище было проклятием на устах нечестивцев, и одно его упоминание было способно прервать разговоры в барах и забегаловках по всему миру. Его называли Серым Лисом, и он олицетворял собой всё, к чему я когда-либо стремился.
Он также был первым, кто посоветовал мне уехать и начать самостоятельную жизнь, пока семейное упорство в соблюдении долга и традиций не подавило мой дух. Я всегда считал, что единственная причина, по которой мне позволили действовать в отдалении, - это то, что дядя Джеймс вступился за меня перед Матриархом. Конечно я не упоминал об этом. Это только смутило бы его.
